Путь Знахаря - Хожина Татьяна - Страница 68

— Что такое «чистая наука»? — спросил один из прогрессистов, видимо, бывший новичком.

— Это наука, направленная только на получение знания. В древности наука не была чистой — она следовала из потребностей общества, и получение новых знаний сочеталось в ней с их практическим использованием. По сути, это была ещё не наука, а лишь хорошо развитое ремесленничество. Или, в наших нынешних терминах, это была прикладная наука, направленная на создание технологий. Но постепенно среди ученых–прикладников появились те, кто стал видеть некие закономерности в создаваемых технических системах и стал ставить задачи по обнаружению лежащих в их основе фундаментальных принципов. Так постепенно и возникла уже чистая наука.

Дмитрий задал вопрос:

— Но что плохого в том, что знания приносят пользу? Разве не для этого они нужны?

— Конечно, знания должны приносить пользу. Но должно быть разделение труда — одни люди добывают новые знания, другие эти знания используют. В древности было не так — человек совершенствовал свои знания, применяя их. Но если человек постоянно видит непосредственный эффект от использования своих знаний, то он не может размышлять отвлечённо. Его логическое мышление оказывается тесно связано с чувствованием. И потому угнетено. Такой человек никогда не научится мыслить абстрактно. А ведь абстрактное мышление — главная черта личности прогрессиста. Мы тем и отличаемся от «соглашателей», что мыслим отвлечённо, не оглядываясь на чувства. Не даром же идеи конкуренции возникли вскоре после появления первых университетов!

— Так вот в чём дело! — понял Дмитрий. Значит, в появление прогрессистов виновато развитие «чистой» науки. Появились учёные и мыслители, которые получили возможность большую часть времени раздумывать о вещах отвлечённых, не имеющих отношения к повседневному опыту. И очевидно, что заниматься этим стали те люди, у кого была изначальная склонность к абстрактному мышлению. Способности же к непосредственному восприятию были привычными и потому не казались столь интересными и заслуживающими изучения научными методами. А может у отцов–основателей «прогрессизма» они были еще и несколько пониженными по сравнению с остальными. Все это в совокупности побуждало этих людей стараться выделиться именно за счет способностей к абстрагированию. Постепенно вытесняя навыки непосредственного восприятия в зону пониженного осознания. А ведь именно в этих областях и существует то, что доставляет психологический дискомфорт и о чем не хочется вспоминать. И поэтому в сложных ситуациях для психики таких людей самым простым оказалось заблокировать и без того не часто посещаемые вниманием участки своего разума. Дискомфорт от скрытого осознания своей ущербности в прямом восприятии мира, не находя выхода, накапливался и этим лишь подстёгивал дальнейшее развитие механизмов вытеснения. Создавалось то, что земляне называли «петлей подкрепляющей обратной связи».

Понятно, что такой человек постепенно станет избегать тесного общения с большинством своих сограждан — ведь их открытость будет индуцировать открытость и в нём самом, а это вызовет повышение осознания психических процессов, в том числе и подавленных воспоминаний, причиняя человеку боль. Таким образом, его будут разрывать два противоположных стремления. С одной стороны — желание сблизится с «соглашателями», чья доброжелательность поддерживает его. С другой стороны — стремление отдалится, поскольку их образ мировосприятия для него слишком болезнен. Столкновение этих противоположных желаний будет причинять человеку дискомфорт, создавать напряжение, что приведёт к озлобленности, увеличению агрессивности, которая выплеснется на «соглашателей» — ведь именно вокруг них формировался этот клубок противоречий. И поэтому когда агрессия начнёт искать выход, то ближайшей целью окажутся именно они.

Это болезнь. Мышление прогрессистов, которым они так гордятся, и которое стремятся привить всем вокруг — всего лишь болезнь. Однако, по поведению такого человека может быть совсем не заметно, что его психика нездорова. Напротив, он даже будет производить впечатление человека успешного, поскольку сформировавшиеся в подавленных областях психики комплексы будут постоянно требовать самоутверждения, мотивируя человека на то, чтобы действовать как можно более эффективно. Однако, всмотревшись повнимательнее, можно будет понять, что все действия человека направлены лишь на достижение внешнего эффекта.

И тем ни менее, это будет заметно не сразу. Многие будут видеть, что поведение человека эффективно. Людям будут интересны его достижения и они будут бессознательно пытаться копировать то поведение и мышление, которое посчитали эффективным. И если кто?то из таких любопытствующих будет обладать склонностью к абстрактному логическому мышлению и примерно в это же время столкнётся со сложной ситуацией, то любопытство может привести к печальным последствиям — и в его психике поселится мышление, основанное на вытеснении. Сначала не очень глубоко — человек вполне может вернуться к привычному мышлению «соглашателя». Однако, всё же велика вероятность того, что патология пустит корни. Поначалу дискомфорт от неё будет неощутим, а кажущаяся эффективность такого мышления — слишком притягательна. Потом, когда психика окажется отравлена, человека начнёт преследовать дискомфорт, а те события, которые раньше вызывали улыбку, станут причинять уже боль. И каждый раз, испытывая дискомфорт, человек всё сильнее будет увязать в липкой трясине. И хотя даже реальная польза от деятельности прогрессиста может быть такая же, как и у «соглашателя», но при этом лиши его внешнего подкрепления — и почти сразу же он свою активность снизит.

Обдумав это, Дмитрий задал вопрос хозяину особняка:

— Но не переоцениваем ли мы значение конкуренции для развития общества?

Тот усмехнулся:

— Значение конкуренции трудно переоценить. Мне странно слышать такой вопрос от тебя, брат по прогрессу. Конкуренция позволяет проявиться самым лучшим качествам человека, помогает формировать характер. Конкуренция — залог прогресса, поскольку только она даёт непрерывный мотив к стремлению вперёд.

— Но такой ли мотив нужен людям? Хорошо ли для человека, если его стремление вперёд обусловлено не внутренними потребностями его личности, а внешними мотивами — быть лучше других, быть первым? Ведь тогда получается что, грубо говоря, он становится фактически психологическим рабом окружающих. Поскольку эффективность его деятельности полностью зависит от их мнения. И он работает не потому, что хочет этого сам по себе, а из?за страха не получить одобрения.

— Ты удивляешь меня, брат, говоря тезисы, похожие на те, которые используют в полемике с нами теперешние правители и лидеры Служителей Высшего. При чём здесь благо отдельного человека? Мы говорим о том, что нужно всему обществу!

— Извини, брат, но мы должны оттачивать наши аргументы для полемики. Поэтому я попрошу пояснить мне так, как если бы я был возражающим тебе «соглашателем», как может быть полезно обществу в целом то, что вредит каждому человеку в отдельности? — спросил Дмитрий.

— Конкуренция не вредит никому! Противиться конкуренции могут одни лишь соглашатели. Им мешают стремится вперёд их лень и консерватизм их замшелых устоев! Потому они не хотят проявить волю, напрячь все свои силы и добиваться чего?то более быстро, чем это удается сделать без особого напряжения! Но для человека сильного и решительного конкуренция — благо! Она заставляет его действовать максимально эффективно и быстро.

— Если конкуренция — благо, то почему она заставляетдействовать? Идея превосходства над другими слепит, она позволяет человеку видеть лишь то, что говорит в её пользу. Но человек не видит того, что борьба истощает его дух, лишает свободы воли, всё сильнее подчиняя как принципам конкуренции, так и зависимости от мнения остальных. Чем же тогда мы будем отличаться от тех же соглашателей, если, как и они, будем зависеть от мнения остальных. Только они это признают явно, а мы будем руководствоваться этим в тайне, причем в тайне даже от себя самих! Этому надо что?то противопоставить, иначе нам трудно будет победить соглашателей и перетянуть большинство населения на нашу сторону.