Горькая сладость - Спенсер Лавирль - Страница 37

Запрокинув голову, Мэгги крикнула:

— Эй!

— Привет! — ответил мужской голос. — Я здесь, наверху!

В одной из комнат, на доске, перекинутой между двумя стремянками, стоял человек и шлифовал наждаком оштукатуренную стену. Его одежда была обсыпана побелкой.

— Привет, — удивившись, произнесла Мэгги. — А где братья Лавитски?

— У них какая-то срочная работа в другом месте. А я — Нордвик, штукатур.

— Я — Мэгги Стерн, хозяйка.

Он вновь задвигал наждачной бумагой.

— С каждым днем дом становится все красивее.

— Несомненно. Когда я уезжала, здесь не было отопления, стены на кухне еще не привели в порядок, а ванную и запасной выход только начинали строить!

— Ага, здорово! Водопроводчик в начале недели доставил печь, и ее установили в тот же день. Да, между прочим, сегодня утром что-то привезли из Чикаго. Мы попросили их поставить все в жилую комнату.

— Хорошо, спасибо.

Мэгги помчалась вниз по лестнице, чтобы поскорее посмотреть на антикварную мебель для большой гостиной. Это был один из тех моментов в жизни, когда кажется, что все замечательно, а будущее прекрасно. Мэгги просто необходимо было с кем-то поделиться своей радостью.

Она позвонила Бруки.

— Ты обязательно должна прийти ко мне! Дом уже покрасили снаружи и скоро начнут красить внутри. Я только что вернулась из Сиэтла — я продала свой старый дом. Из Чикаго привезли антикварную мебель... — Мэгги остановилась, чтобы перевести дыхание. — Придешь?

Бруки согласилась разделить с ней радость, но ей пришлось тащить с собой Крисси и Джастина, которые принялись обследовать огромные пустые комнаты и прятаться в шкафах, пока их мать и Мэгги совершали короткий обход. Нордвик в этот день уехал. В доме было тихо, пахло сырой штукатуркой и клеем для кафеля. Подруги прошлись по всем комнатам второго этажа, попав в конце концов в бельведер. Они стояли в теплом пятне солнечного света, снизу доносились детские голоса.

— Прекрасный дом, Мэгги.

— Да. Думаю, мне здесь будет хорошо. Я так рада, что ты тогда заставила меня прийти сюда.

Бруки медленно подошла к окну, повернулась и уселась на низкий подоконник.

— Я слышала, ты пару недель назад встречалась с Эриком.

— О, Бруки, и ты туда же!

— Что значит и я туда же?

— Моя мать чуть не сошла с ума из-за того, что мы с Эриком вместе ездили в Старджион-Бей на заседание правления.

— А-а... Об этомя ничего не слышала. Ну так что произошло? — озорно ухмыльнулась Бруки.

— Бруки, честное слово! Ведь это ты внушала мне,что я уже взрослая.

Бруки пожала плечами.

— Я просто спросила.

— Нет, кое-что действительно произошло. Я получила разрешение на открытие гостиницы типа «Ночлег и Завтрак».

— Это я уже знаю, хотя моя лучшая подруга даже не удосужилась позвонить мне и рассказать.

— Прости! Я закрутилась, как сумасшедшая — ездила в Чикаго, потом в Сиэтл. Не могу передать тебе, как я рада, что получу свои вещи. Как только у меня появятся сковорода и ведро, я уеду от матери.

— Так плохо, да?

— Мы ладим ничуть не лучше, чем в то время, когда я училась в школе. Знаешь, она даже не пришла посмотреть на мой дом.

— Извини.

— Что у нас за отношения такие? Я ведь ее единственная дочь. Мы должны быть близкими людьми, но иногда, клянусь, Бруки, она ведет себя так, будто завидует мне.

— Чему завидует?

— Не знаю. Моим отношениям с отцом. Моим деньгам, этому дому. Тому, что я моложе нее. Она какая-то черствая, и я ее не понимаю.

— Уверена, что скоро она придет. И другие наверняка придут. В Рыбачьей бухте все говорят про этот дом. Лоретта Макконелл хвастается, что ты собираешься назвать гостиницу в честь еепредков и что ты даже покрасила дом в первоначальные цвета. Смотришь на него — и будто переносишься в прошлое. Он просто великолепен.

— Спасибо. — Мэгги присела рядом с Бруки на подоконник. — А знаешь... — Она оглядела оштукатуренные стены и прислушалась к эху детских голосов. — Когда я смотрю, как он меняется, как появляется что-то новое, у меня тут, — Мэгги надавила кулаком чуть ниже груди, — возникает какая-то пустота из-за того, что мне не с кем разделить свое воодушевление. Если бы Филлип был жив... — Она опустила руку и вздохнула. — Но ведь его больше нет, правда?

— Правда. — Бруки встала. — Ты все сделала сама, и нет в городе человека, включая и твою мать, который не восхищался бы тобой. — Она шутливо ткнула Мэгги локтем в бок.

Мэгги благодарно улыбнулась.

— Спасибо, что пришла. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Взявшись за руки, они не спеша отправились разыскивать детей.

И в последующие дни, наблюдая, как преображается дом, Мэгги время от времени опять ощущала какую-то пустоту, особенно по вечерам, когда рабочие уходили и она в одиночестве бродила по комнатам, жалея, что не с кем поделиться своими успехами. Она не могла звонить Бруки каждый день — той хватало собственных семейных забот. Зато часто приходил Рой, но радость от его присутствия несколько омрачалась тем, что с ним никогда не приходила Вера.

На кухне повесили полки, крышки столов покрыли жаростойким пластиком, в новой ванной поставили старинные краны и наконец-то подключили воду. Из Сиэтла прибыла мебель, и Мэгги с чувством огромного облегчения уехала от матери. Свою первую ночь в доме Хардинга она провела в бельведере, хотя в комнате были только кровать Кейти, стол и настольная лампа. Остальные вещи Мэгги отнесла в тесный гараж, решив дождаться, пока в доме приведут в порядок полы. Для нового выхода установили старинную дверь, которую Мэгги отчистила и отполировала, и, когда первый луч света прошел через протравленное стекло дверного окошка, Мэгги вновь ощутила, как ей не хватает кого-нибудь, кто мог бы разделить с ней такие минуты.

Октябрьская природа с палубы «Мэри Диар» смотрелась великолепно: небесно-голубая вода, меняющая цвет в зависимости от того, как менялись деревья. Первым облетал калифорнийский серый орех, за ним — черный грецкий орех, потом — зеленый ясень, американская липа, сахарный клен и, наконец, платан. День за днем Эрик с благоговением наблюдал захватывающий спектакль, повторяющийся из года в год. И хотя он видел это много раз, осень по-прежнему завораживала его.

Теперь же Эрик с особым вниманием следил, как меняется природа, потому что с каждым упавшим листком все больше открывался вид на дом Мэгги. Постоянные недозволенные мысли о женщине, которая не была его женой, стали каким-то наваждением. Более того, проплывая мимо дома Хардинга, он старался разглядеть за кленами его окна и подавал сигнал, пытаясь угадать, подойдет ли Мэгги к окну или же останется в доме.

Он часто вспоминал тот вечер, когда они бродили в темноте по этому дому. Они поступили весьма неблагоразумно: если бы кто-нибудь об этом узнал, могли пойти пересуды. Хотя все было абсолютно невинно. Или нет? Его вдруг охватила тоска по тому чистому вечеру, когда он заехал за Мэгги, как бывало в школьные годы. Он вспомнил их объятие на ступеньках здания суда, обратную дорогу в Рыбачью бухту и то, как в этом разрушенном доме они поведали друг другу свои сокровенные тайны.

Иногда, опомнившись, Эрик начинал понимать, что для него опасно находиться неподалеку от Мэгги, но, с другой стороны, какой вред могут причинить его гудки?

К последней неделе октября клены почти совсем облетели, и однажды Эрику показалось, что он увидел в окне бельведера силуэт, но он не был уверен, Мэгги ли это или просто игра бликов на стекле.

Наступил ноябрь. Холодные воды Грин-Бея покрылись золотом осенних листьев, будто здесь затонул корабль с сокровищами. И вот пришел тот ужасный день, когда уехал последний рыбак, а значит, пора ставить «Мэри Диар» на зимовку. Каждый год это происходило одинаково; Эрик думал о том, что в работе наступает затишье, и с грустью смотрел на покинутую «Мэри Диар». Гавань Хеджихог тоже казалась покинутой — ни разгружающихся трейлеров, ни рыбаков, позирующих для моментальных снимков, не слышно ни рокота моторов, ни свистков, ни криков. Даже чайки — непостоянные птицы — скоро исчезнут, поскольку теперь им нечем поживиться. Джерри Джо и Николас пойдут в школу, а Ма отключит радиоустановку до весны и будет коротать время, глядя «мыльные оперы» и делая из кусочков разноцветной резины бабочек с магнитом в брюшке, которых потом прикрепит к дверце холодильника. В эти тихие дни, пока еще не выпал снег, Эрик в последний раз вычистил «Мэри Диар»: подготовил к зиме мотор, накрыл лодку брезентом, вытащил из воды и закрепил на салазках. Майк привел в порядок «Голубку» и скрылся, чтобы заготовить на зиму дрова. Визг его электропилы был слышен на полмили, пила то увеличивала обороты, то работала вхолостую, и от этого монотонного звука становилось еще тоскливее.