Когда молчат кузнечики (СИ) - "Сан Тери" - Страница 10

   Риому как всегда разрешил все мучительные сомнения, уютно приткнувшись в шею Лейда ледяным носом.

   Асин непроизвольно выгнулся и зашипел, двинув ему в бок.

   - Как непочтительно, - пробормотал Риому, активно просовывая свои окоченевшие руки под его одежду. Лейд взвыл, стуча зубами.

   - Ты что делаешь, Риому? - Лейд и сам не понял, когда они перешли некую грань.

   - Греюсь, - важно отозвался принц, смыкая ладони на его груди. - Ты же не хочешь, чтобы я замёрз к утру.

   - Если ты не уберёшь руки, к утру замёрзну я, - отчаянным шёпотом завопил Лейд, усиленно пытаясь спихнуть с себя назойливые руки и ноги.

   - Я принц, а ты мой слуга, - нагло напомнил мерзавец, ловко отбиваясь и подлезая обратно.

   - Я не твой слуга.

   Если бы нытик Риому и вправду не был бы таким ледяным, это было бы почти смешно.

   - Ты похож на лягушку.

   - А ты такой горячий, - сладким голоском пропел принц, прижимаясь ещё тесней. - Лейд, не будь таким вредным. Если я завтра заболею, тебе же хуже.

   - Я тебя брошу, - скрипя зубами, выдал асин.

   - И не получишь денег! – принц, каким-то невероятным образом сумев перебороть мастера тайного искусства, снова просунул к нему конечности.

   - Шантажист, - прошипел Лейд, понимая, что, похоже, ему придётся смириться.

   - О чём ты, ничтожество? Пока ты выполняешь задание, у тебя тут вообще никаких прав.

   - Эгоист, - Лейд на секунду задохнулся, внезапно осознав, что, предоставив ему выбор, Риому, кажется, не намерен отступать. От осознания этой подлости он завозился ещё сильнее

   - Уже слышал, - зевнув, сообщил Риому и решительно обхватил асина за пояс. - Лейд, если ты угомонишься, мы, наконец, заснём. Или ты хочешь что-то предложить мне?

   Услышав насмешку в чужом голосе и осознав направление собственных мыслей, асин покраснел, тем, более что принц, похоже, действительно собирался уснуть.

   - Ничего, - только и сумел проскрипеть он и внезапно замер, осознав, что вот уже почти час миновал с той секунды, как они сломали некий барьер, и Риому, этот неправильный псих Риому, абсолютно прав, потому что... Потому что ему нравится быть живым.

   Это было странное чувство.

   Горло сдавил спазм, а глаза подозрительно защипало. Наверное, от холода.

   - Лейд, - тихо позвал Риому.

   - Спать, - буркнул асин, чувствуя, что ещё немного, и он убьет его, потому что этот слизняк, наверное, был необычным человеком, раз творил с ним странные вещи. В груди было очень тяжело и в то же время как-то легко и непривычно.

   И возможно Риому был дураком, но сейчас Лейд был благодарен ему, особенно за то, что, словно понимая его состояние, этот напыщенный болван не сказал больше ни слова. И только прижимающиеся к его телу напряжённые тёплые руки говорили о том, что в эту ночь принц Риому тоже не спит.

   Кузнечики молчали. Интересно, о чём они думали?

   На заре разбудит пение кузнечиков

   Всё по-пр ежнему.

   Но весь мир стал иным.

   Где заиграют яркие краски?

   Если смотреть на траву слишком пристально,

   В капле росы можно увидеть весь мир.

   Об этом ли поют цирикию?

   Он проснулся на рассвете. С первыми лучами солнца, чувствуя, что эта ночёвка должна быть последней, и в следующий раз нужно обязательно найти убежище.

   От стылого, пронизывающего до костей холода ломило суставы. Если бы нытик Риому не пришёл к нему ночью, утром они бы оба околели. Хотя...

   Осознав, что Риому удобно лежит на нём, используя его тело вместо матраса, асин тихо скрипнул зубами и мысленно ругнулся. Кое-кто всегда найдёт, как устроиться. Наглость Риому просто не знала границ, точно так же, как его непрекращающийся махровый эгоизм. Лёгкостью принц не отличался, так что причина, по которой Лейду так тяжело дышалось во сне, да и вообще всё тело затекло, была хотя бы более-менее понятна.

   Ему захотелось столкнуть этого ублюдка с себя. Причём сделать это каким-нибудь непочтительным образом. Например, натолкав инея за воротник одежды. Но он не двинулся, продолжая лежать и вбирать в себя чужое тепло и странное чувство, которое дарило это непривычное ощущение близости.

   Запах чужой кожи и еле уловимый аромат, исходивший от волос, что сейчас накрыли обоих блестящим живым водопадом. Протяни руки и запутаешься пальцами, не сразу найдя выход. Удивительное ухоженное великолепие, за которое многие из женщин, не задумываясь, отдали бы целое состояние. Риому имел привычку поливать себя духами, но его настоящий запах, лёгкий волнующий аромат кожи, невозможно было спутать ни с чем другим. Некая невидимая харизматичная аура, столь притягательная, что на мгновение в ней захотелось утонуть.

   Голова принца покоилась на его плече, а губы касались шеи, обжигая дыханием. Во сне Риому согрелся, и теперь он был тёплым, почти горячим, позволяя себе распластаться животом на его животе, словно нахальная лягушка, раскинувшая лапы... Внезапно Лейд осознал, что они соприкасаются обнажённой кожей. Его одежда была аккуратно распахнута, точно так же, как и многочисленные одеяния Риому, в которых принц напоминал многолепестковую хризантему. Часть его халатов благополучно покоилась под спиной асина, в то время как сам Риому оставался лишь в одном тонком кимоно, пояс которого был бесстыдно развязан.

   Лейд и сам не понял, отчего задрожал, задышав чаще, и почему в животе всё сжалось в тугой узел, стоило Риому лишь слегка поёрзать на нём, заставляя их тела соприкасаться так непозволительно интимно. Оказалось, что одна ладонь принца придавлена его спиной, превратив их позу в объятие, разъединить которое можно было лишь приподнявшись.

   Лейд не стал этого делать, позволяя себе остаться, и более того, он, наверное, сошёл с ума, раз вместо того, чтобы спихнуть с себя этого трусливого недоноска, невесомо обнял его в ответ, украдкой наслаждаясь собственным кощунством. У него были женщины. Это было бы странно, если бы их не было. Он познал женщину в пятнадцать лет. Кайсё всегда говорил, что снятие сексуального напряжения одна из потребностей человеческого тела, лишать его которой нет никакого смысла.

   Но никогда ему не приходилось обнимать мужчину. И даже в голову не могло прийти, что подобного рода близость может так взволновать. Тем более близость Риому, от одного вида которого Лейда начинало, если не колотить, то ощутимо так перетряхивать. Сейчас, когда Риому спал, когда он молчал и не двигался, его присутствие воспринималось удивительным образом иначе. И оно не было неприятным. Если бы Лейд мог, он бы продлил это чувство до бесконечности. Он не мог его продлить, и поэтому сейчас просто старался запомнить его. Впитать в себя до капельки, чтобы потом однажды, оказавшись наедине с самим собой, там, куда никогда не заглянет вездесущий кайсё, позволить себе украдкой воспроизвести его в памяти и погреться в этом трогательной, уютной защищённости, которая заполняла подобно лёгкому приливу. Асин осторожно провёл ладонью вдоль спины, коснулся шелковистых волос. Сжал прядь, навсегда вбирая в кулак ощущение дивной, шелковистой мягкости. Риому пошевелился, проводя губами вдоль его горла, потёрся щекой, двинул ладонью, завозился во сне. Лейд замер с бешено колотящимся сердцем. Риому скользнул вдоль его тела, пытаясь устроиться поудобнее.

   Лейд испугался. Это было слишком остро, слишком возбуждающе. Если Риому проснётся, натолкнувшись на его утренний стояк... В любой другой ситуации Лейду было бы всё равно, но в данном случае это было равносильно быть застигнутым за чем-то неприличным.

   И именно поэтому Лейд попытался выбраться. Осторожно, стараясь не разбудить.

   - Трус, - сказал Риому отчётливо, двинув губами рядом с его ухом. – Трус, - повторил он и, выпрямившись, посмотрел на асина осмысленными, абсолютно трезвыми глазами, в которых не было ни единой капли сна.

   Лейд задохнулся. Именно так и чувствует себя вор, застигнутый на месте преступления.