Отпусти - это всего лишь слово (СИ) - "Сан Тери" - Страница 46

   - Ник, если хочешь, возьми меня, - попросил он. - Я тебе отдамся.

    Полный абзац. Я взвыл. Да уж, сбылась мечта идиота, называется. Может быть, я его хотел, определённо я его хотел, но не так, не сейчас, и не в таком состоянии. А эта жертва аборта, бля, даже не понимает, что не нужны мне его уступки в силу обстоятельств, только добровольное желание. Если бы Саня этого хотел, действительно хотел оказаться подо мной, наверное, у меня в душе пели бы птички и порхали бабочки, сейчас там определённо скребли кошки, не просто скребли, гадили, сцуки.

   - Плёнку на базу, твою мать!!! - заорал я, прыгая по его прессу. - Никакого шантажа!!! Никакого принуждения!!! Никаких унижений больше, бля!!!! Никто не умирает и не убивает себя, и никто никуда не уходит. Начнём с нуля, блядь. Сначала... И тогда, нахуй... Делай, что хочешь, хоть женись на мне, бля!!! И если ты действительно этого захочешь, тогда я тебя выебу так, что ты будешь орать и требовать добавки и...

   Я смешался, потому что Саня смотрел так...

   В его глазах плескалась и переливалась живая вода. Как в той сказке про мёртвого царевича, которого мочканули, а один классный распиздяцкий воронёнок его, типа, оживил. И вот сейчас, кажется, я влил в Сана целый флакончик живой воды, и она мерцала в его серых глазах, намереваясь, очевидно, пролиться.  Вот только слёз нам не надо, как и соплей, и прочего драматизма. Достаточно нам и одного меня в этом ебанутом балагане посаженных нахуй нервов

   И Сан просто вздёрнул руки, притянул меня к себе и заткнул рот, потому что болтать этот рот все равно больше был не в состоянии.  И кто у нас там сентиментально шмыгает носом? Я очень надеялся, что это был не я.

   Сан отпустил, лишь исцеловав всё. Так что, наверное, во рту у меня не осталось ни одного зуба, который бы не был исследован его языком, ни одной нетронутой, девственной десны, твою мать. Он целовался так, что кончить можно было просто от одного поцелуя.

   Кто сказал, что существует пятьдесят видов поцелуев? Я не считал, но Саня открыл их, наверное, штук тысячу, умудряясь поцелуй впихнуть в поцелуй, добавить и скрестить друг с другом все когда-либо существовавшие категории этого разновидного занятия. Кто сказал, что парни не любят целоваться? Ваш пианист оказался сапожником. Мне же достался маэстро. Редкостный маэстро, я бы сказал. Когда он позволил мне оторваться...  Ну, должен же я периодически дышать, не только им, но и, так сказать, естественным способом? Мои губы вспухли так, словно их искусал рой озверевших пчёл, ну или одна очень озабоченная пчела, которая уже настолько охамела каждый раз выдаивать из меня пыльцу, что сам себе я напоминал затраханный цветик.

   Ладонь Сана нежила мою задницу, на изощрённом языке жестов уговаривая её не бояться и отдаться. Вторая ладонь неторопливо скользнула по бедру наверх, прикидываясь лапой и обещая не шалить, если я отдам поясок от халата. Я поверил. Пояс рывком улетел в сторону, а моё импровизированное гостиничное кимоно плавно стекло по плечу.

   И что там делают правильные японские гейши, чтобы ублажить своего самурая? Правильно, танцуют.

   Кажется они ещё поют, но петь я честно не умел и, самозабвенно разжигая древний танец на чужих бёдрах, я начал двигаться сквозь боль. Путь к наслаждению оказался тернист и долог, но когда наслаждение хочется подарить, всем своим существом, когда для того, чтобы обладать любимым человеком, желаешь ему отдаться, полярность меняется. Меня захлестнула нежность, и боль исчезла, растворившись в этом открывшемся изнутри источнике нового, пока ещё неисследованного бытия.

   И пофиг мне, что я снова оказался в позиции, когда Сашкин член радуется моей заднице. Моя задница устроила ему такой сумасшедший террор, что Санька рыдал, кончая. Я рулил на нём, вытанцовывая острейшие пируэты, чётко ощущая моменты приближающихся пиков, и оттягивал их каждый раз, не позволяя ему двигаться и засадить мне в желанном ритме, неумолимо прижимая ладонью к полу. Он шипел, стонал, просил, но я безжалостно отыгрался на нём за все прошедшие разы, доведя игру до закономерного финала, когда оргазм звучит не просто яркой вспышкой музыки, а космической нотой глубочайшего спаренного адажио, заставляя кончать уже даже не членом - всем телом, душой. И, изогнувшись дрожащей, сверкающей струной, я вибрировал от макушки до пяток, в унисон с ним, исторгая последний божественный аккорд. Я не рухнул на Саню, просто замер, отклонившись изящной дугой назад, как умиротворённый золотистый будда, сквозь стрелы влажных ресниц загадочно взирающий на распластавшийся под небесами мир смертных. Мой по уши забрызганный божественным молоком смертный находился в полной отключке.

   Даже "мяу" сказать не мог.

   Вот такая вот у меня сексуальная терапия. Прям сам с себя прусь. Правда, пёрся я недолго. Когда Санькин член плавно выпал из моей задницы, а я, совершенно обессиленный, но не желающий сдаваться и сдавать, со стоном сполз с его живота, вытягиваясь рядом, не забыв, разумеется, подставить морду под поцелуй, Должен же он меня отблагодарить, за то, что я такой весь распиздатый и покладистый? на Санькином бедре оказался алый развод, и не только на бедре.

   - Бля, у тебя кровь, - Я испугался, моментально садясь, зашипел, пытаясь понять, сообразить, где его поранил.

   - Ники, - лицо Саньки стало испуганным и побледнело. - Это... это твоя кровь, - проговорил он, с ужасом рассматривая смятый белоснежный халат, по которому медленно расползались неровные пятна. Подтекало не то чтобы сильно, но заметно. Кровь, смешанная со спермой. Внутри противно и мокро хлюпало, а в животе всё моментально свернулось в тугой узел. Мне, конечно, было больно, но вполне терпимо, просто жгло и саднило не по-детски.

   - Пиздец, - пробормотал я не то чтобы испуганно, скорее так, в лёгкой панике. Потому что в голове сразу же начали рисоваться страшные картины разорванных внутренностей и хуй там знает чего. Самой первой мыслью было: "Я что теперь, умру?"

   Второй мыслью - "К врачу не пойду".

   Третей мыслью - "Сан, сука".

   Сан, очевидно, думал также по третьему пункту. По поводу первых двух он достаточно быстро пришёл в себя. Осторожно поднял с пола, как драгоценную, блядь, вазу, дислоцируя на кровать. Весь такой заботливый, собранный, думающий. Аж смотреть противно от зависти. А учитывая, что я чутка перетрусил, не имея никаких познаний на данную тему...

   Воображение разыгралось. Представив, как я теперь буду справлять естественные потребности, я содрогнулся. В первую ночь в гостинице Санька выдоил меня так, что мой член, бля, плакал, когда ссал, теперь пришла очередь всех остальных частей тела. И он ещё спрашивает, чего я от него хочу уйти. Да он меня в гроб вгонит в цвете юных лет. Я не доживу до восемнадцати.

   И, пока я рефлектировал над своей судьбой, реально прикидывая, что делать, Сан взял мобильный и набрал номер.

   - Сергей Александрович, здравствуйте. Саша. Да хорошо, помаленьку.

   Через пять минут трепотни на общепринятые темы "здоровье", "семья", "дача", "привет родителям", когда я уже подумал, что Сану до меня нет никакого дела, и вообще, обижусь и уйду от него, злого, Саня перешёл к главному.

   - У меня проблема возникл по вашей части. Мы тут с другом немного переусердствовали. Поранил похоже. Можно без допроса, мне совет нужен. Понял. Понял. Сделаю. Хорошо. Дядь, Серёж. - Пауза. Я насторожил уши: понимая, что Саня с этим неизвестным Сергей Александровичем в близких отношениях. - Никита. Да. Нет, что вы, приезжать не надо, - грустно усмехнулся Санька. - Сам привезу.

   Сан покосился на меня, корчащего отчаянные рожи, сигнализирующего руками на манер уфологов, встречающих НЛО.

   - Нет, по виду не сильно. Прыгает бодро. Хорошо. Скоро будем.

   Саня отключил трубу, посмотрел на меня.