Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 31

План провалился, так как Томас вместе со своим старшим сыном и зятем попался в Техасе на краже двадцати лошадей. Отряд рейнджеров во главе с капитаном Каллом и капитаном Маккрае схватил их, и спустя час они уже болтались на виселице. Рамон подумал-подумал и решил не забирать назад лошадку, которая не только могла хорошо ходить, а даже бегать рысцой, несмотря на покалеченную ногу.

Когда пришло известие о смерти отца и брата, Мария взяла свою лошадку, которую звала Трехножкой, и ушла с ней далеко вниз по реке, куда еще никогда не забредала прежде. Она никогда не ездила на Трехножке верхом, но любила ее больше всего на свете и каждый день делала ей припарки на больную ногу в надежде, что рана заживет. Но колючая проволока, в которой когда-то запуталась Трехножка, перерезала ей сухожилие, а с перерезанным сухожилием нога не могла поправиться.

На реке, пока она оплакивала отца, Мария питалась побегами мескита и осторожно блуждала среди колючих кактусов. Раз или два ей удавалось ухватить в воде маленькую рыбку, которую она съедала сырой. Однажды в руки ей попала небольшая черепаха, которую она тоже собиралась съесть, но вместо этого продержала ее несколько дней и выпустила. Днем она бродила с Трехножкой, пока та паслась, а в самую жару пряталась в тени и смотрела через реку на ненавистные места, которые звались Техасом и где люди лишали жизни других людей из-за нескольких лошадей. Ей хотелось убить тех, кто повесил ее отца с братом. Она понимала, что это вряд ли будет в ее силах, но все равно поклялась сделать это, если представится возможность.

По ночам она смотрела на звезды, спала мало и слушала реку. Реки были непостижимы для нее. Откуда берется столько воды? Может быть, думала она, река берет свое начало на небе, где живет дождь? Бывали дни, когда она не ела вообще, а лишь пила прохладную воду из реки.

Рамон негодовал из-за того, что Мария исчезла с лошадью, которую он ей дал. Ему хотелось разыскать девчонку и поколотить ее, но он был слишком ленивым, чтобы пуститься на поиски. Рамону было наплевать на то, что Томаса с сыном повесили. Они были отъявленными ворами, и неудивительно, что рейнджеры поймали их и вздернули. Они знали, что им грозит, когда переправлялись через границу. Те, кто ворует лошадей, должны быть повешены. Этот закон действовал по обе стороны границы.

Рамона злило то, что десятилетняя девчонка осмелилась уйти, не спросив никого об этом, да еще прихватив при этом лошадь, которую дал ей он. Его жена Кармила находилась при смерти и в любой момент могла отдать концы. Живот у нее посинел и разбух. Есть она уже не могла. И все, о чем Рамон мог думать в отсутствие Марии, были ее маленькие распускавшиеся груди. Ему хотелось трогать свежие и молодые груди, а не отвисшие мешки, которые были у Кармилы.

Наконец Мария вернулась в деревню. Молодые побеги мескита закончились, а она хотела есть.

Через два дня после возвращения Марии Рамон застал ее на кукурузном поле, где она кормила с руки Трехножку кукурузными зернами. Мария встретила Рамона улыбкой, но тут же увидела, что он настроен отнюдь не по-дружески. Она кое-что слышала о мужчинах и женщинах, поэтому жутко испугалась, когда Рамон, ни слова не говоря, повалил ее на землю и стал задирать на ней платье. Она закричала, и Рамон ударил ее. Она закричала опять, и он опять ударил ее. Мария подумала, что он сошел с ума, когда он стал раздвигать ее ноги. На крик из деревни никто не появлялся. Сил после недавнего голодания у Марии было мало, а Рамон был здоров, как бык. К тому же она была так потрясена переменой в Рамоне, который всю жизнь жил по соседству, что не знала, что делать. Она думала, что болезнь жены свела его с ума. Он вел себя как сумасшедший. Лицо его было перекошено, зубы оскалены, и он был готов ударить ее опять, если она попытается кричать.

Мария сдалась. Ее существо превратилось в одну сплошную боль. Она поразилась удовольствию Рамена, которое вскоре потекло из нее вместе с ее собственной кровью. Все еще не выпуская ее из-под себя, Рамон сказал, что хочет, чтобы она жила теперь с ним. Кармила скоро умрет. И как только это случится, он женится на Марии. Даже когда он валил ее в грязь, Рамон хотел, чтобы она знала, что намерения у него были чистыми.

То, что он сказал, потрясло Марию, пожалуй, даже больше чем то, что он сделал. Она не хотела выходить замуж за Рамона и ни за кого другого Случившееся на кукурузном поле напугало и травмировало ее, но и кое-чему научило. Оно показало ей, чего на самом деле мужчины хотят от женщин. Это было как раз то, что только что проделал с ней Рамон.

Кармила умерла на следующий день. Через два дня после похорон Сильвана, мать Марии, сообщила ей, что приходил Рамон и просил ее руки. Сильвана считала, что отказывать не следует. У Рамона водились деньги — не такие уж большие, но все же больше, чем у них. У Марии было два младших брата и маленькая сестра, Сильване с трудом удавалось прокормить их. Она была невысокого мнения о Рамоне, но считала, что он не хуже большинства мужчин. Если Мария выйдет за него, он, возможно, будет помогать Сильване с оставшимися детьми.

Мария опять была потрясена. Она знала, что мать устала от этой жизни. Всю свою жизнь Сильвана работала из последних сил. Но теперь она потеряла мужа и взрослого сына. Это заставило ее сдаться. Мария знала, каково человеку, когда ему приходится сдаваться. Она испытала это на кукурузном поле, когда испугалась, что спятивший старик может убить ее.

И тем не менее она не собиралась идти замуж ни за него, ни за кого другого.

— Он плохой человек, — сказала она матери. — Он сделал мне нехорошую вещь. — Она не собиралась рассказывать об этом; но не смогла сдержаться.

Новость стала для Сильваны новым горем. Подтвердились ее страхи, которые она гнала от себя последние два года: Рамону нельзя было доверять в отношении Марии. Сильвана плакала, но недолго. Это было лишь еще одно несчастье, которых накопилось столько, что слез не хватало.

— Он не хуже некоторых, — сказала Сильвана.

— Он плохой, он укусил меня! — Мария показала след от зубов Рамона на своем плече.

— Он даже не такой плохой, как твой отец, — настаивала Сильвана. — Тот делал вещи и похуже. Выходи за Рамона, Мария. Это поможет нам прокормиться.

Но Мария не соглашалась даже под страхом голодной смерти всей их семьи.

Сильване пришлось сказать Рамону, что Мария отказалась. Что поделать, она упрямая девчонка, упрямая до того, что может ослушаться мать.

Рамон плохо воспринял это известие. Он поносил Сильвану и считал, что та вообще не спрашивала Марию. Ему всего семьдесят два и он дал девчонке лошадь, хоть и хромую, но все же лошадь. Сколько у них в деревне найдется таких, кто бы мог подарить десятилетней девчонке коня?

После этого Рамон окончательно спятил и стал постоянно следить за Марией. Но ее уже нельзя было застать врасплох, как тогда на кукурузном поле, когда она еще считала, что Рамон ее друг. Наверное, мужчины никогда не станут ей друзьями, если будут хотеть того же, что и Рамон, который никогда больше не испытает удовольствия с ней. В этом она была твердо уверена. Ее брат оставил в доме старый мачете, когда в последний раз отправлялся в Техас. Мачете было тупое, но она наточила его на наждаке так, что оно стало острым, словно бритва. После этого мачете постоянно висело в ножнах у нее за спиной. Всякий раз, когда она водила Трехножку пастись на кукурузное поле, мачете было у нее в руке.

В один из дней, когда Сильвана ушла на реку стирать белье, Рамон тихо пробрался к ним в дом в надежде застать Марию врасплох. Вместо этого он обнаружил ее стоящей на пороге полутемной кухни и двумя руками сжимающей мачете.

Рамон бранился последними словами, но против секиры тогда не полез. Он был слишком неповоротлив, да и подслеповат тоже. Мария могла сильна порезать его, пока он будет пытаться подчинить ее себе. Он может истечь кровью или в рану попадет инфекция. Многие из тех, кого он знал, умерли от инфекции, попавшей в раны, полученные в драках. Рамон не собирался расставаться с жизнью из-за того, что его порезала десятилетняя девчонка.