Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 3

Брукшир работал на людей, которые ни на минуту не давали ему забыть, что он мелкая сошка. Капитан Калл не был особенно вежлив, когда они встретились этим утром, но он не относился к нему как к мелкой сошке. Заметив неладное, он действовал сноровисто и без видимого презрения к слабости Брукшира.

Это было в глазах Брукшира необычайным поведением. За годы, проведенные с полковником Терри, он не раз сталкивался с необычайным поведением, но, как правило, оно бывало необычайно плохим. Человек, не привыкший к приличному обхождению по отношению к себе, он неожиданно встретил его со стороны капитана Калла. Когда сердце Брукшира перестало, наконец, бухать, он еще раз посмотрел на того, кто сидел через проход от него.

Калл спокойно курил. Даже если капитан и помнил о происшедшем на платформе, то виду не подавал.

Поезд тронулся, и вскоре они мчались по бескрайней прерии. Ветер был все таким же резким и все так же будоражил поверхность зеленого моря.

— С вас когда-нибудь сдувало шляпу? — спросил Брукшир.

— Редко, — ответил Калл. — Дело в том, что я приучил свою шляпу крепко держаться на голове, — добавил он, внимательно оглядывая посланца из Бруклина. — Вы здесь новый человек, поэтому вам потребуется некоторое время, чтобы приучить свою.

— Сомневаюсь, что мою можно приучить. Мне, наверное, придется гоняться за ней по всему Техасу, — вздохнул Брукшир.

Напряжение спало, и он заснул. А когда проснулся и посмотрел в окно, то не увидел ничего, кроме травы. Капитан Калл за все это время, похоже, ни разу не пошевелился, продолжая курить. Приклад винтовки все так же торчал из его скатки. Брукшир был рад, что Калл никуда не делся. Путь до Сан-Антонио неблизкий, и если его не с кем будет разделить, Брукширу опять может показаться, что его уносит ветром. Наверное, его начальники все же знали, что делали, когда выбирали охотников на бандитов. Скорее всего, эта задача по плечу именно капитану Каллу.

— Давно служите закону, капитан? — поинтересовался он, чтобы не молчать.

Калл не шелохнулся.

— Я не служу, — произнес он. — Я работаю сам по себе.

В нависшей тишине Брукшир почувствовал себя так, как бывало во время танцев, когда он постоянно наступал партнерше на ногу.

— Что ж, вы избрали довольно увлекательную работу, я бы сказал, — заметил он.

Калл промолчал, и Брукшир совсем пал духом. Он уже жалел о своем вопросе и о том, что заговорил вообще. Из груди у него вырвался тяжелый вздох. Капитан по-прежнему хранил молчание. Брукширу вдруг пришло в голову, что он почти не знает техасцев. Может быть, те просто небольшие охотники до разговоров. Во всяком случае, у капитана явно не было склонности к болтовне. Даже вопрос о работе не заставил его разговориться.

Брукшир стал скучать по Кэти, своей жене. Кэти тоже не отличалась разговорчивостью. Бывали времена, когда за месяц они с ней едва обменивались тремя-четырьмя словами. Равнины за окном были такими огромными и безжизненными, и ветер все так же неистово рвал стебли травы. Брукширу захотелось домой, в Бруклин. Будь он в Бруклине, а не в Техасе, он бы не чувствовал себя таким потерянным. Будь он в Бруклине, он наверняка сидел бы сейчас с Кэти в их уютной кухне Кэти бы, наверное, тоже молчала, но зато в их теплой кухоньке никогда не дул ветер.

2

Лорену разбудил кашель младенца. Пи Ай носил их грудную дочку на руках, пытаясь ее успокоить. Минуту или две Лорена продолжала лежать без движения, чувствуя себя слишком несчастной, чтобы пошевелиться, — несчастной или взбешенной, или то и другое вместе. Причиной была не только болезнь ребенка. Она всегда испытывала эти чувства перед тем, как Пи Ай должен был покинуть дом.

— Мне кажется, что у нее круп, — сказал Пи Ай.

— Дай ее мне. — Лорена устало приподнялась, взяла дочку и сунула ей грудь. — Это не круп, это все тот же сухой кашель. Пора бы тебе научиться распознавать разницу, — заметила она. — Точно такой кашель уже был у всех, кроме Клэри.

Произнеся это, она услышала, как мимо их спальни прошла Клэри, отправляясь на дойку. Клэри была старшей и в свои пятнадцать лет отличалась энергией, которой могли позавидовать взрослые. Ей не надо было напоминать о работе по хозяйству. Даже Пи Ай признавался, что бывали дни, когда Клэри удавалось заткнуть за пояс даже его, а Пи Ай не был ни ленивым, ни слабым.

— Может быть, я и вправду слишком паникую, — проговорил Пи Ай, обрадованный тем, что девочка перестала кашлять, если только причиной тому не была материнская грудь, к которой она прильнула.

— Есть еще много других детских болезней кроме крупа, — напомнила ему Лорена.

— Похоже, что каждый раз, как только мне надо уехать, кто-то обязательно заболевает, — вздохнул Пи Ай. — Я буду ужасным компаньоном капитану со своими тревогами за тебя и детей.

Лорена не сомневалась, что он станет беспокоиться о них, но в данный момент ей требовалось только сочувствие. Самой же ей совершенно не хотелось сочувствовать ему.

— Это ты идешь подставляться под пули, — напомнила она. В голосе ее звучал гнев, с которым она ничего не могла поделать. — Мы с Клэри сможем позаботиться о хозяйстве, — добавила Лорена. — Если будут неприятности, соседи помогут нам. Я же здесь единственная учительница. Они привезут доктора, если Лори станет хуже.

Когда дочурка бросила сосать грудь, Лорена протянула ее Пи Аю. С ребенком на руках он поспешил на кухню ставить кофе. До станции, где он условился встретиться с капитаном, было четыре часа езды, и ему вскоре уже надо было отправляться. Но когда он стал наливать кофе в блюдце, из которого давно уже привык пить, Лори заерзала, и большая часть кофе пролилась. Появившаяся на кухне Лорена застала его за поисками тряпки, которая требовалась ему, чтобы вытереть пол.

— Хоть бы ты научился пить кофе из кружки, как все остальные люди! — не удержалась она.

— Я привык пить из блюдца еще в те времена, когда был рейнджером, — пояснил Пи Ай. — Тогда у меня не было младенцев, которых надо держать на руках и которые не дают сосредоточиться. Большую часть жизни я был холостяком — таким же, как сейчас капитан.

— Ты никогда не был таким, как капитан, — возразила Лорена. Она взяла у мужа ребенка и подальше отодвинула стул от стола, чтобы кофе не капал ей на рубашку.

— И тогда я не готовился к семейной жизни, — осторожно продолжил он. «Лорена, похоже, слегка на взводе», — подумал Пи Ай, решив, что лучше быть помягче.

— Ты вообще не готовился к ней — учить тебя пришлось мне, и все еще приходится заниматься этим до сих пор, — отрезала Лорена. — Нам повезло обоим. Клара заставила меня пойти учиться, а я заставила тебя стать мужем.

— Повезло обоим, но мне больше, — откликнулся Пи Ай. — По мне лучше быть женатым, чем вдалбливать им дроби, или как там это называется то, чему ты учишь мелюзгу. Больше, хотя бы потому, что я женат на тебе, — задумчиво добавил он.

— Мне не нравится, что он продолжает отнимать тебя у нас, — сказала Лорена, чувствуя, что больше не может носить в себе раздражение. — Почему бы ему не взять кого-нибудь помоложе, если ему нужна помощь в борьбе с бандитами? Мало того, он даже не спрашивает твоего согласия! Он просто шлет эти телеграммы и приказывает тебе явиться, как будто ты его слуга.

Хотя Пи Ай еще вслух не признавался Лорене, но он сам с некоторых пор стал с ужасом ждать прихода этих телеграмм. Капитан направлял их в маленькую контору в Квантаки, откуда через неделю или две их привозил какой-нибудь ковбой или погонщик мулов, или любой, кто направлялся в их места. Телеграммы были короткие, но, даже несмотря на это, читать их все равно приходилось Лорене. Читать она научилась давно, а ему так и не довелось. Из-за этого он чувствовал себя несколько неловко, ведь мужу школьной учительницы не пристало быть неграмотным. Клэри — так та строчила, как пулемет, и каждый год завоевывала призы на грамматических конкурсах, начиная с шестилетнего возраста. Пи Ай всегда хотел учиться, хотел он этого и сейчас, но тем временем у него появилась ферма, на которой надо было работать, и не просто так, а от зари до зари. Когда же подходило время уборки урожая, то работать приходилось еще больше.