Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 19

Кабан надолго исчезал, но только для того, чтобы появиться вновь, когда люди уже начинали надеяться, что он сгинул навсегда. Самые суеверные из бедняков считали, что кабан ходил в ад получать указания сатаны, спускаясь туда по длинному подземному ходу, который начинался на берегу реки южнее Боквилласа. Его видели в самых разных и отдаленных местах: возле Абилина на востоке, Таскосы на севере и Педрас-Неграса на юге. Старая женщина из Боквилласа утверждала, что видела своими глазами, как он залезал в ход, ведущий в преисподнюю.

Лишь немногие из тех, кто бывал в Кроу-Тауне, привыкали к карканью ворон. Картежники и преступники, которым случалось оказаться в городе, чуть ли не сходили от него с ума. На одного знаменитого шулера, известного на Западе под кличкой Теннессийский Боб, оно подействовало так, что тот выхватил во время игры револьвер и разнес себе череп, имея при этом на руках выигрышную карту. Теннессийский Боб выигрывал в карты от Доджа до Дедвуда и Юмы. Удача не изменяла ему и в Кроу-Тауне. Единственное, что подкосило его, была какофония вороньего карканья.

Настоящее имя Теннессийского Боба было Сэм Ховард. Подобно большинству временных жителей Кроу-Тауна, он объявился здесь потому, что уже достаточно потряс Запад и хотел отсидеться. Профессия бросала его из Мемфиса в Абилин, из Абилина в Додж-Сити, из Додж-Сити в Силвер-Сити, из Силвер-Сити в Денвер, из Денвера в Дедвуд, из Дедвуда в Шайенн, из Шайенна в Томбстоун и из Томбстоуна в Кроу-Таун. Другие отщепенцы — будь то мексиканцы, шведы, индейцы, ирландцы или американцы — кочевали по тому же маршруту, только в другом порядке. Все они сознавали, что на земле остается не так уж много мест, где жизнь ценится так низко, что закон не утруждает себя тем, чтобы сохранять ее там. Зачем посылать рейнджеров или армию корчевать сорняки в маленьком грязном местечке среди песчаных холмов, где обитатели настолько драчливы, что в конце концов сами уничтожат друг друга?

Отщепенцы всех мастей селились в Кроу-Тауне и не опасались, что их достанет закон. Опасались они только друг друга. Немногочисленное женское население тем более не тешило себя иллюзиями в отношении своей безопасности. Они были беззащитны перед любым из обитателей и знали об этом.

Очень немногие блюстители закона шли на риск оказаться среди песчаных холмов.

— Сомневаюсь, что даже Вудроу Калл рискнет отправиться в Кроу-Таун, — говорил Билли Уильямс месяца за два до отъезда Марии. Он обсуждал это дело на кухне Марии с опытным контрабандистом по имени Олин Рой, который специализировался на переправке через границу золота, наворованного коррумпированными мексиканскими генералами, которые боялись оказаться обворованными другими, еще более коррумпированными.

Олин Рой был огромный мужчина, вес которого превышал три сотни фунтов. Ему с трудом удавалось находить скаковых лошадей, которые могли бы перебросить его на нужное расстояние.

— Думаю, Калл поедет в Кроу-Таун, если захочет, — возразил Олин. — Другое дело, захочет ли.

Мария слышала этот разговор. Она не могла его не слышать поскольку Билли с Олином сидели в ее кухне. Олин Рой однажды делал ей предложение и, получив отказ, все еще не терял надежды. Они с Билли расходились только в том, что Билли всегда был пьян, а Олин трезв. Несмотря на огромные размеры, Олин отличался умеренностью в еде. Он мог поглощать без устали только сладкий перец и еще предпочитал сырые яйца, взбитые с подслащенным молоком. Но во время поездок яйца не валялись у него на пути. В знак благодарности за доброе отношение к ней Мария старалась всегда иметь яйца под рукой, когда Олин приезжал навестить ее. Она знала, что великан ценил эти маленькие знаки внимания с ее стороны.

Когда Билли и Олин оказывались в Охинаге в одно и то же время, Мария вынуждена была держаться с большой осторожностью. В ее жизни не было места мужчинам, но мужчины оставались мужчинами, и она хлебнула немало горя с теми из них, кто заблуждался в отношении ее намерений.

Ее первый муж, Карлос Гарза, был таким ревнивым, что бросался с кулаками на каждого, кто хотя бы бросал взгляд в ее сторону. Тогда она была красивой, мужчины часто заглядывались на нее, и поэтому драки были бесконечными. Она пыталась успокоить Карлоса и старалась, чтобы он не вставал с постели неудовлетворенным, но ее любви, хотя она отдавала ее всю без остатка, было недостаточно. Даже если он только что встал с кровати, в черных глазах Карлоса все равно полыхала ревность. Он любил ее, но не мог доверять ей, и, когда она забеременела Джо, он избил ее, обвинив в измене. Карлос не мог поверить, что ребенок был его.

Его недоверие вызывало у Марии боль и полное непонимание. Она была молодой и всецело отдавала себя Карлосу. Мария не понимала, как он может думать, что она способна отдаться другому мужчине. Она не хотела принадлежать никому другому и не могла даже представить себе этого. Только Карлос Гарза был способен возбуждать в ней желание. Он был очень симпатичным и мог зажечь ее лишь одним прикосновением или взглядом. Много раз она умоляла его не глупить и не сражаться с тем, чего нет и не может быть. Но Карлос был глух к ее словам. С ним Мария усвоила ту истину, что немногие мужчины доверяют женщинам. Карлос прислушивался только к своим собственным страхам. Слова Марии ничего не значили, ибо для Карлоса все женщины были обманщицами.

Когда Джо исполнился всего год от роду, Карлос заметил, что на Марию смотрит солдат. Она делала лепешки на дворе под солнцем. Солдат, толстый федерал, сидел на телеге через улицу. День стоял жаркий. Солдат, очевидно, был голодным и всего лишь хотел отведать лепешек. Мария заметила его взгляд, но была слишком поглощена работой, чтобы отозваться на него. Карлос в это время должен был носить воду. Она думала, что он на реке, пока не услышала его гневный голос. Солдат держал в руках ломик, поскольку федералы ремонтировали почту. Она увидела, как солдат ударил Карлоса, и так сильно, что она стала вдовой прежде, чем успела перебежать улицу. Карлос все же был прав в отношении солдата, ибо тот через три недели вернулся в Охинагу и пристал к ней прямо на улице. Мария плюнула ему в лицо на глазах у всех. Она ждала, что будет убита за это, но солдат оказался трусом и не предпринял ничего. Целый год Мария чувствовала себя виноватой, считая, что делала не все, чтобы Карлос был счастлив. Если бы она делала чуть больше, может быть, Карлос не страдал бы так от ревности. Если бы он был жив, то со временем наверняка убедился бы в том, что она не хотела других мужчин.

Но Карл ос умер, сделав Джо сиротой; а ее вдовой. С тех пор она стала очень осторожной с мужчинами, обращаясь с ними с такой же опаской, как vaquerosс быками. Известно, что быки наиболее опасны, когда дерутся. В такие моменты проигравший даже опаснее победителя.

Мария не хотела драки между Билли и Олином. Она ценила их и не желала, чтобы один из них сложил голову в глупой схватке.

— Мне кажется, что ни один из вас не знает этого Вудроу Калла, — заметила Мария.

— Я знаю его и поэтому предпочитаю не иметь с ним дела, — отозвался Олин.

Мужчины смолкли. Имя Калла, похоже, напомнило им о бренности жизни на границе.

— Более того, — добавил Олин. — Я предпочитаю объезжать его за сотню миль, если ему случается оказываться на моем пути.

— А разве не ты продал ему лошадь, которая убила его сына? — спросил Билли.

— Нет, нет, — торопливо проговорил Олин, сожалея, что эта легенда никак не прекратит своего хождения.

— Ну как же, я слышал, что это ты продал ее Каллу, — настаивал Билли. — Все так говорят.

— Та кобыла, действительно, когда-то была моей, — признался Олин. — Тогда я понятия не имел, что у Калла есть сын, которого она может убить.

Смеркалось. Тени вытянулись до самого горизонта. Мужчины все говорили и говорили о вещах, которые уже ушли в прошлое и стали историей. Неприятности случались и у Марии тоже, но она не любила вспоминать о них. Ее охватывало беспокойство, когда она слишком много слушала о прошлом. Она все еще любила посмеяться, немного потанцевать в кантине. Роберто Санчес, ее последний муж, был не очень хорошим человеком, но ей все равно не хватало его. Она бы не отказалась иметь мужа. Ей нравилось быть по ночам со своим мужчиной, а не просто с pistoleroили завсегдатаем кантины. Ей хотелось иметь мужчину, не склонного приходить и уходить, а такого, который проводил бы с ней месяцы и даже годы, такого, чьи руки и манеры были бы ей приятны.