Корсар - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 54

Да и в самом деле – человек я не этого времени, но о том только я сам и знаю. Более того – в предыдущие разы я исчезал из средних веков и возвращался в своё время внезапно, неожиданно даже для себя самого. Может – забыть про Варю? Просто перестану ездить к ним – попереживает и смирится. Да и Аристарху моё материальное положение не понравилось. А что – рассказывать ему о деньгах, что заработал с купцами, или о кладе под камнем? Дудки! Я, может быть, и дурак, но не настолько. Со своими деньгами разберусь сам.

Сидя и размышляя таким образом, я начал мурлыкать и напевать слова из песни, исполняемой Михаилом Боярским, «Лети, моя голубка…» Помните – «ланфрен-ланфра»? Чего она пришла мне в голову в этот момент, я и сам понять не могу.

За моей спиной осторожно кашлянули.

Я резко обернулся. С виноватым видом сзади стоял Ксандр.

– Прости, Юра. Стучал я, да ответа не было. А слышу – голос твой. Да песню жалостливую поёшь про голубку.

– Садись, Ксандр. А песню по настроению пою.

– Что-то я раньше такой не слыхал.

– Ты много чего ещё не слыхал, Ксандр. Только без обиды.

– Чего обижаться? Я, пока с тобой в Италию ихнюю не сходил, не подозревал, что ты языкам учён да и земли знаешь. Грешным делом, думал: всю Русь изъездил, так теперь и полмира знаю – ан нет.

– Чего пришёл-то?

– Как «чего»? Ты про разговор наш в трактире забыл? Мы прибыль с Кондратом посчитали, решили отдать. Вдруг ты дом себе захочешь купить – не век же тебе угол чужой снимать.

Ну что ты будешь делать? Второй человек за день о доме собственном говорит. А может – это судьба подсказывает, да только я не слышу?

– Приходи завтра в тот же трактир, посидим. Сегодня дружинник от наместника был, оружие испанское смотрел. Отобрал чуть ли не половину и задаток оставил. Думаю – с твоей подачи.

– Не без этого, угадал.

Ксандр поднялся и ушёл. Может быть, мне надо было узнать у него про дом? Наверняка же знает, где и кто приличное жильё продаёт. И в самом-то деле, я во Владимир попал случайно – Ксандр уговорил, но ведь и нахожусь здесь долго, два года уже. А всё как перекати-поле – жилья своего нет, семьи нет. Получается – корни пускать не хочу, ощущаю себя на этой земле человеком временным. Объехал всю небольшую Русь – без Сибири да юга, где Дикое поле; невелико государство. Это в моё время – от Владивостока до Калининграда, или до Питера вёрст не мерено, и если на коне ехать – не месяцы – год, а то и больше уйдёт.

Сколько я пробуду на этой земле, один Бог ведает, может – навсегда остаться суждено. Друзьями обзавёлся, покровитель могущественный есть, пациенты не обходят стороной, девушка… Ну, с девушкой пока неясно. По-моему, Аристарх сильно разочаровался во мне, узнав, что дома у меня своего нет, и боярыню, случись жениться, привести некуда. Ну да это дело поправимое: деньги есть – дом купить можно. Что с Варей делать? Я-то чувствую, что она меня, дурака безродного, любит, и предложи я ей замужество, раздумывать не станет, даст согласие. А вот готов ли я? Обжёгся с Дарьей во Пскове, так год на женщин вообще не смотрел – обида душу терзала. Но ведь люди разные – может, с Варей всё сладится. Небось Аристарх мечтает о наследнике. А что? Будет мальчишка – лучшего дядьку для воспитания не найти. Дворянские порядки знает, оружием владеть научит.

Хм, чего это я о детях? Жениться ещё не успел. Свой пострелёныш во Пскове бегает, а отца нет. Надо что-то решать. Либо обзаводиться домом и жениться, либо перебираться на другое место, в другой город. Мужчина в моём возрасте должен иметь дом и семью, без этого солидности нет, вертопрах какой-то получается.

И всё-таки торопиться не буду. Дом купить можно, причём такой, чтобы внизу устроить амбулаторию для приёма пациентов, а на втором этаже жить. Прислугу найму, чтобы готовила хорошо. Для мужика что главное – вкусно поесть домашнего. Как говорил герой Леонида Броневого: «Когда доктор сыт, и больному легче». Смешно, но по сути верно подмечено.

Следующим днём я отправился в трактир, прошёл в небольшую комнату позади трапезной. Оба купца только что пришли и делали хозяину заказ на ужин.

Когда готовились кушанья, Кондрат, как старший, достал бумагу с подсчётами и стал объяснять мне, откуда какая цифра взялась, за сколько товар купили, за что удалось продать, итоговая сумма, количество денег в доле и – сколько кому причитается. К концу объяснения у меня рябило в глазах от цифр. Нет, купечество и торговля – явно не моё. На мою же долю выпало шестьдесят пять рублей. Очень неплохо!

Кондрат под наблюдением Ксандра отсчитал деньги и ссыпал их в мешочек.

– Твоё, владей!

Я сунул деньги за отворот кафтана.

Внесли жаренную на вертеле птицу, вино. Мы подняли тост за удачное плаванье. Я спросил Ксандра о подходящем для меня доме.

– Сразу и не скажу, – почесал затылок купец. – Поспрашивать надо.

На том деловая часть встречи закончилась. Мы отдали должное закускам и жаркому, допили кувшин вина и разошлись, довольные друг другом и результатами торгового дела.

Только я улёгся спать, как в ворота постучали. Кто бы в это время мог быть? На улице уже темно, с добрыми вестями в такое время не ходят.

Я оделся посмотреть: если стучат поздно вечером – точно ко мне, не к хозяйке. Стук повторился. Выйдя на крыльцо, я крикнул:

– Иду уже!

Калитку открыл, но левую руку держал на ноже.

– Лекарь тут живёт?

– Я – он самый и есть.

– Фу, наконец-то нашли! Ты прости, что ночью, да дело отлагательств не терпит.

– Заходи, расскажешь.

Во двор, а затем и в дом прошёл богато одетый муж – правда, одежда запылена изрядно. Видимо – издалека добирался и торопился, потому как даже пыль не стряхнул.

Я предложил гостю сесть. Тот уселся на единственный табурет, оглядел комнату. Видимо, убогая обстановка его разочаровала.

– Неужто здесь лекарь знаменитый живёт? – вырвалось у него.

– Не мой дом – угол снимаю. Так что случилось?

– Из Суздаля мы. Жена у меня приболела. Вот уже с месяц как. И всё хуже да хуже – живот болит. Вырос он у неё. Я уж вначале думал – понесла да по-женски что, однако бабка-повитуха смотрела – говорит, не по её части это. Я к знахарю кинулся, потом – к травнику. Все руками разводят. А вижу – тает на глазах жёнушка моя возлюбленная. Если помочь в силах – помоги за ради Христа!

– А далеко ли отсюда?

– Суздальские мы.

Я аж присвистнул.

– Ты что же, друг, на ночь-то приехал?

– Выехал утром, пока добрался да нашёл тебя… Где живёшь-то – не знал, однако язык и до Киева доведёт.

– А как обо мне узнал?

– Люди сказали. Они дурного не скажут. Слухи о твоём умении до нашего города дошли.

– Помогу я тебе в беде твоей. Однако давай вот что. Время уже позднее – ты спать ложись, а завтра с утра и выедем. Ночью только коням ноги на дороге ломать, да и голова свежая мне днём нужна.

– Я не один, и потому мы уж на постоялом дворе переночуем, прислуга да охрана – со мной.

– Тогда жду утром.

Мы попрощались.

Утром я встал пораньше, хозяйка уже яичницу пожарила, да с ветчиною. Поев, я собрал инструменты. Сам оделся да коня взнуздал. А по улице – уже стук копыт да шум.

Открыл ворота, вывел верного Орлика. Мама моя, да тут народу полно – десятка полтора всадников, не меньше. Свита прямо княжеская. А ведь не спросил я вчера фамилию ночного посетителя, да из каких будет – время позднее было. Да и меня больше больная интересовала, чем положение её мужа.

Не прост мужик, самое малое – купец первой руки, а может – и дворянин богатый. Бояре не все зажиточные были, у некоторых кроме звания боярского за душой – ни гроша.

Вчерашний посетитель слез с коня, подошёл, поздоровался уважительно. Хм, обычно богатство и знатность портят человека – ну, посмотрим…

Мы вскочили на коней. Я пристроился рядом – стремя в стремя – с посетителем, поехали. Пока пробирались по пустынным ещё улицам, мужик представился:

– Прости, впопыхах, вчера умаялся я искать тебя, не познакомились мы. Михаил Гладков, по батюшке – Сергеевич. Из купцов мы.