Корсар - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 24

Низкий песчаный берег, кое-где поросший кустиками травы. И никаких намёков на жильё. Не видно домов, не пасётся скот. Куда же нас занесло?

– Юрий, ты говорил, что бывал в этих местах. Где же мы находимся?

– Сам не пойму.

Я спрыгнул с борта на песчаную отмель и оглянулся на корабль. Борта целы, однако фальшборт с одной стороны как корова языком слизала; и мачты нет – лишь торчит её сломанный кусок, едва возвышаясь над палубой. Лианами свисает порезанный и порванный такелаж. Неужели кормчий сможет привести судно в порядок за два дня? Я засомневался, что на нём вообще ещё можно плавать.

Берег, к которому нас прибило штормом, был выше корпуса корабля. Поднявшись на него, я отошёл в сторону от судна.

Передо мной предстала унылая пустыня. Земля перемежалась поодаль с длинными полосами песка, а вдалеке вообще всё было жёлтого цвета. Так, при шторме ветер дул с севера, стало быть нас относило к югу. Может быть, это остров Сицилия? Да нет, насколько я помнил – там горы. А тут гор даже вдалеке не видно.

В душу закрались недобрые предчувствия. Неужели шторм выкинул нас на африканский берег? Ёшкин кот, да здесь одни дикие и воинственные племена. И то и другое для нас однозначно плохо. В плен возьмут или убьют. Надо убираться отсюда и поскорее.

А может – я зря паникую? Так, ещё раз.

Я встал левым боком к солнцу. Море сзади, впереди – пустыня. Да, всё правильно – Африка, земли ливийцев – племени воинственных и жестоких кочевников. И как пить дать они заявятся сюда, на берег. Часто после шторма волны на берег выносят остатки разбитых судов, бочки, сундуки, брёвна. Вот они и осматривают побережье в надежде поживиться дарами морской стихии.

Вернувшись на судно, я позвал в каюту Ксандра, Кондрата и кормчего Илью.

– Вот что, други мои. Определился я с местом…

– Славно, надо теперь к людям идти, – перебил меня Кондрат.

– Дослушай, Кондрат. Мы в Африке, скорее всего – на землях Ливии или Нумидии. Здесь живут кочевые племена. Наверняка после шторма они заявятся на берег, посмотреть – не подкинула ли им удача корабль разбитый. Может быть – они уже спешат сюда. И это очень плохо!

– Что же делать? А ты не ошибаешься?

– Думаю, нет. Надо как можно быстрее стащить корабль с отмели, пойдём на вёслах. Конечно, это долго и тяжело, но Италия на полночь от нас, – я махнул рукой на север. – Вот там, в любом порту и ремонтироваться будем.

– Так чего же мы расселись?

Все вышли из каюты.

Матросы на берегу пытались развести из сушняка, выкинутого на берег, костёр. Кормчий подскочил к ним, ногами раскидал едва начинавший разгораться костёр.

– Вы чего, ополоумели? Здесь земли кровожадного племени. Дым от костра далеко виден. Хотите непрошеных гостей? Как есть – на обед им и достанетесь. Живо к судну да за работу!

Мы достали из трюма приготовленные заранее заботливым и рачительным кормчим куски брёвен. Стали подкапывать под нос судна, подкладывать под киль брёвна.

Я подошёл к Кондрату. Владелец судна он, стало быть – он и старший здесь.

– Я от воды немного отойду – надо поглядывать за обстановкой, как бы нас врасплох не застали.

– Нет, ты мужик здоровый, здесь нужон. Пусть самый хилый из команды идёт.

Кондрат повернулся к работающей команде.

– Эй, как там тебя?! Подь сюды.

К нам подбежал вымокший снизу до пояса матрос.

– Агей я.

– Вот что, Агей. Ступай на берег, смотри, как появится кто – стремглав сюда, предупреди.

– Понял!

Агей побежал на берег. Мы же подсовывали под киль брёвна, и, действуя другими брёвнами, как рычагами, раскачивали и толкали тяжеленный ушкуй к воде. Нам ещё повезло, что судно ткнулось в берег носом, а не легло боком.

Понемногу – вершок за вершком – судно отодвигалось от берега. Сначала начала приподниматься корма, слегка покачиваясь на волнах, но нос всё ещё никак не хотел съезжать в воду.

Все уже упрели, лица покраснели от натуги. Но никто не роптал, не просил отдыха. И едва нос опустился с отмели, как с берега прибежал встревоженный Агей.

– Пыль вдалеке, кочевники!

Кондрат крикнул:

– Все на судно!

Мы полезли по верёвкам и шторм-трапу, а говоря проще – по верёвочной лестнице на палубу.

– Кормчий, всех на вёсла, надо отходить!

Команда шустро разобрала вёсла, вставила в уключины.

– И-р-раз! – скомандовал Илья.

Мы все – Кондрат, я, Ксандр, матросы – сидели за тяжелыми вёслами. Взмах, второй, третий… Ушкуй медленно отходил от берега. Волна била в корму, мешая отойти и прибивая его назад, к земле.

На высокий берег выскочил ливиец, замотанный в бурнус. Завидев нас, он обернулся назад и что-то гортанно закричал своим.

И через минуту на берегу уже сновал с десяток всадников. Ливийцы ли это были, нумидийцы, а может быть, берберы или арабы – какая разница? Видя, что мы отходим, они закричали и стали пускать стрелы из длинных луков и метать копья.

Мы пригнулись за бортами, продолжая работать вёслами. Десять метров от берега, пятнадцать, двадцать… Стрелы ещё с глухим стуком втыкались в обшивку судна и палубу, но потом, видя что им нас не достать, всадники перестали стрелять.

– Брёвна жалко – садились быстро, и брёвна, что под корабль подкладывали, бросили, – сокрушался Илья.

– Какие ещё брёвна могут быть? – удивились мы.

Но все бросили грести, приподнялись над бортом.

Всадники спешились и собирали наши брёвна с корабля. В пустыне каждое бревно – редкостная удача.

– Тьфу ты, – сплюнул с досады Илья.

– Ничего, нам бы до порта какого-нибудь добраться, а брёвна и доски купим, – обнадёжил Кондрат. Улыбнулся неожиданно. – Груз цел, корабль почти цел, команда… – он вздохнул, вспоминая погибших матросов, – могло быть и хуже. Видно помогли наши молитвы, услышал нас Господь! Юрий, показывай, куда грести?

«А чёрт его знает, куда?» – нахмурил я лоб. Сейчас главное – от негостеприимного берега подальше уйти. Плохо, что карт нет. Да и где взять на Руси карты Средиземноморья обычному купцу? Местные рыбаки и торговцы берега и пути морские и так неплохо знали, а наши же были здесь впервые – и кормчий, и команда, и купцы. Кроме меня, конечно – так я и не моряк, секстантов и прочих морских навигационных приборов не знаю. Да и что в них проку, коли карт нет. Вот и в небе звёздном – я тоже не разбирался.

Долго и упорно гребли, ориентируясь по солнцу. Видели вдалеке другие суда – шебеки, фелюги, и молились, чтобы они нас не заметили, прошли мимо. А вдруг пираты? Но заметить нас, наше увечное судно – без мачты, без парусов и с низкой осадкой было непросто.

На руках от непривычной работы появились мозоли. Я снял рубаху, разодрал её надвое и намотал на ладони. И всё равно на ссадины и лопнувшие мозоли попадала морская вода, ладони саднило.

Мы гребли до вечера. Лишь когда стемнело, Кондрат объявил отдых. Поели сухарей с остатками пресной воды, огонь разводить побоялись.

– Ну, далеко ли до Италии, как считаешь? – спросил меня Кондрат.

А откуда я знал, сколько мы уже прошли? Я даже не представлял, какова ширина Средиземного моря в этом месте.

Вся команда улеглась на палубе, и вскоре ночную тишину нарушал только густой храп. Лишь вперёдсмотрящий на носу судна пытался слипающимися глазами вглядываться в темноту – не появится ли огонёк встречного судна?

Едва рассвело, кормчий поднял всех.

– Пора, надо грести. Вдруг суда пойдут, а у нас хода нет.

Кое-как умыв лица морской водой, мы уселись за вёсла. Ладони по-прежнему саднило, кожа покрылась струпьями от лопнувших мозолей. Я снова перемотал кисти обрывками рубашки.

Первые взмахи вёсел дались с трудом. От боли в ладонях хотелось взвыть, да ещё спина ныла. Но где-то через полчаса я втянулся в работу. Над палубой слышался только голос Ильи:

– И-р-раз, и-р-раз!

Вёсла дружно входили в воду. Конечно, купеческий пузатый ушкуй – судно грузовое, а была бы галера с узким корпусом – летела бы она сейчас по волнам не хуже, чем под парусами при попутном ветре.