Право на жизнь - Коростелев Дмитрий - Страница 8

— Не спится, Княже? — Пророкотало рядом что-то большое и хмурое. Владимир дернулся.

— Опять дуришь, медвежья башка, — беззлобно проворчал он. — Аж сердце в пятки ушло. Ну скажи мне, Белоян, как тебе при твоем, гм… твоей… несуразности и неуклюжести удается так тихо подкрадываться? Не будь ты Верховным Волхвом, точно взял бы тебя в сотники. А то и в тысячники.

Белоян ухмыльнулся. Потом посерьезнел.

— Не пойму, что с тобой, Княже. То слова от тебя не дождешься, а тут изливаешься, будто вода в речке бежит. Видать, правы были предки, говоря, чем сквернее на душе, тем сильнее разбалтывается язык. Что с тобой, Князь? Никак беду чуешь?

— Точно. Чую. А тебе откуда известно?

Белоян поперхнулся.

— Ну, мне вообще-то положено знать. Все-таки, какой никакой, а Верховный Волхв.

— Будет что-то.

— Обязательно будет. — Согласился Белоян. — Базилевс не уймется, пока не увидит твою буйную голову на серебряном блюде.

— Не увидит!

Белоян остановил его жестом.

— У нас и другие дела есть. Ты же знаешь, каково сейчас на границах. Все давят, норовят куш урвать. А тут еще и свои ополчились.

Владимир нахмурил брови.

— Снова древляне?

Волхв кивнул.

— Они самые. Дань платить отказываются, наших послов в шею прогнали. На тебя, княже, бочку катят.

— Так надо кинуть на них войско и дело с концом!

Белоян криво улыбнулся, обнажив кошмарные клыки.

— Кого посылать, Княже? Своих на своих же? И так на границе покоя нет. Спасибо тысячникам Илье да Добрыне, что держат еще заслоны. А печенегов посылать — себе дороже. Они же, как звери, набросятся, камня на камне не оставят.

Владимир сокрушенно обхватил голову.

— Ты как всегда прав, Белоян. Не хватает мне твоей мудрости.

— Ничего, ты еще остепенишься, станешь хорошим правителем. Кровь молодецкая не унялась, да это и к лучшему, конечно. Мудрость, она с годами приходит.

— Так что же делать нам?

Белоян прищурился.

— Не забыл еще нашего пленника, княже?

— Как же, — заскрипел зубами Князь, — помню.

— Он-то и решит наши проблемы.

— Неужели все может уладить один человек?

Верховный почесал затылок.

— Надеюсь, что сможет. Ты ведь еще помнишь, как мы расправились с первым предводителем мятежников?

Князь хмыкнул.

— Как же не помнить. Четвертовали его на глазах честного люда. Так сразу все бунтари поутихли.

— Сейчас так не получится. Народ уже на взводе. Если снова творить открытый безпредел, можно нажить себе серьезного врага.

— Тогда как?

— Убийство. Убийство исподтишка. Не слишком честно, но эффективно.

— Значит, у бунтарей снова появился предводитель?

— Да. Выходец из простого люда, звать Данилой. Брат казненного заговорщика. Искоростень снова гудит, как пчелиный улей.

— Ага, крепкие семейные узы. Что ж, тем лучше. Нет там у него случаем, иных родственников?

— Усмехнулся Владимир.

— Нет. Теперь главное убить бунтаря, и тогда рухнет вся основа. Одно плохо, княгиня Огневица поддерживает бунтовщиков. Но народ, как стадо буйволов. По одиночке любой волк завалить может. А против целого стада и стая волков не устоит. А уж если у стада и вожак есть… Я думаю, княгиня Огневица откажется от союза с бунтовщиками, если…

— Не продолжай. Без тебя понял. Только не просто это будет — умертвить главаря. Древляне вышли из подчинения. Стольный град, сиречь Искоростень стал похож на неприступную крепость, не всякое войско одолеет. У них свои законы, да и чужаков не слишком жалуют. Сможет ли убийца туда проникнуть?

Белоян тихо зарычал. Князь дернулся, но, приглядевшись, заметил, что Волхв попросту смеется.

— Князь, неужели ты сомневаешься в способностях Следящего?

— Следящего? А у него что, имени нормального нет?

— У них не принято называть имена врагам. — Тихо сказал Волхв, сменив тон.

— У них? — Переспросил князь. — У кого это, у них?

Волхв дернул плечами.

— Я не бог, княже. Могу лишь предположить. Судя по повадкам, он учился у степняка. Погляди на его движения, короткие взгляды… А смеюсь я потому, что ты говоришь как глупый отрок. Неужели забыл историю в собственном тереме?

Владимир осекся. Бойню в тереме он помнил хорошо. Пришлось сменить всю челядь, ибо прежняя годилась разве что на корм свиньям.

— Волхв, нас от древлян отделяет лишь Киянский лес, но пройти его может не каждый. Кругом болота, нечисть еще не всю повывели. Да и идти там не день и не два.

— Я думаю, он справится, — прошептал Белоян. — Вернее сказать, я уверен в удаче.

Князь дернулся.

— Я не верю в удачу. Я приемлю лишь успех.

Проснулся Северьян от тихого смеха над головой. Осторожно приоткрыл глаза. Над ним склонились две молодые девахи, с интересом разглядывая непонятного гостя. Дородные, в теле, голубые глаза смотрят насмешливо, на пухлых губах улыбки, белые, как жемчуг зубы так и сверкают.

— Смотри, — шептала одна другой, — вроде похож на русича…

— Может он и не человек вовсе? — Настороженно шепнула другая.

— А кто?

— Ящер их разбери! Главное, что Волхв сказал за ним приглядывать.

— Вот и приглядим. Уж этот не страшнее Белояна. Даже симпатичный.

Северьян резко подскочил на кровати, тихо зашипел. Девки подскочили, как ошпаренные, и с истошными воплями ринулись из комнатушки. Убийца тихо засмеялся. Какие же бабы здесь смешные и глупые. Женщина должна поддерживать мужчину, давать мудрые советы. Эти же не способны даже трех слов связать, куда уж им советы давать. Зато все остальное при них. Сочные, спелые, как налитые сахаром персики. Так и норовишь сорвать. Северьян хмыкнул. Что и говорить, красивые они. Хоть и дуры.

Он неохотно поднялся с лавки, скинул на пол шкуры. На столе уже стоял завтрак. Ломоть мяса с гречневой кашей и полная крынка молока. Северьян ел с удовольствием, тихо причмокивая. А в маленькую щелку в двери подглядывала молодая служанка.

— И вовсе он не страшный, — тихо шепнула она своей подруге. — Сам хоть и худоват, а ест за троих.

— А ручищи-то какие! Мускулы, как корни дуба.

Северьян слыша тихий шепот за дверью, сначала не обращал внимания, но потом, усмехнувшись, проговорил с набитым ртом.

— Что ютитесь за дверью? Заходите!

Петли тихо заскрипели. Вошла лишь одна девка, вторая испугалась и убежала. Северьян обрадованно улыбнулся. Одна все же лучше, чем ни одной.

— Звали? — Осведомилась она.

— Звал. Проходи, садись.

Та послушно подошла, села напротив. Северьян продолжал неторопливо жевать, потом пристально посмотрел девке в глаза. Та шарахнулась, как пуганый заяц, но не убежала. Все-таки пересилила страх. Северьян одобрительно хмыкнул, значит не так уж все и плохо.

— Ну и чего вы так меня боитесь?

— Мы не боимся… А, правда, что ты всех слуг Князя убил?

Северьян изобразил гримасу раненого зверя, тихо зарычал. Девка снова шарахнулась, в голубых глазах плескался ужас, будто перед ней сидел голодный волк.

— И меня тоже убьешь? — Служанка того и гляди намеревалась потерять дар речи.

— Нет, тебя я убивать не буду. Тебя я целиком съем! — Рявкнул он и повалил девку на кровать.

Та поначалу сопротивлялась, даже кричала, но, поняв что есть ее не будут, а совсем даже наоборот, орать перестала. Пухлые сочные губы раскрылись, из груди вырвался томный вздох.

— Так то лучше, — хмыкнул Северьян, срывая с нее сарафан. На какой-то миг в голове вспыхнуло родное небо, лица родных…

— А гори оно все огнем! — Буркнул он и покрепче обхватил разгоряченное тело служанки.

Проснулся он лишь к вечеру. Девки рядом не было, пустых тарелок тоже. Взамен них на столе взгромоздились наполненные разнообразной снедью вкусно пахнущие глиняные горшочки, крынка с медовухой и большой ломоть хлеба. На столе возле лакомства бездымно тлела лучина.

— Будто на убой готовят, — усмехнулся убийца, открывая горшочек за горшочком. Аромат пряного мяса ударил в ноздри. Северьян опорожнял один горшок за другим, пока, наконец, после пятого не откинулся на неудобном стуле, слегка ошалевший. Будто ожидая этого момента, дверь заскрипела, и, шаркая ногами, в комнату вошел Белоян. В неизменно-белых одеяниях он в свете лучины походил на одинокое привидение.