Право на жизнь - Коростелев Дмитрий - Страница 49

Он думал, что смерть — это облегчение, но ошибался. Жаркая, мучительная боль выжимала все силы. Мутные бесцветные лица то выплывали из небытия, то снова окунались в серую непроницаемую мглу. Иногда Северьян слышал голоса. Мягкие, зовущие, они то летали отголоском безумного сознания, то вдруг всплывали на поверхность, такие реальные и ощутимые, что их можно было потрогать. Сколько это продолжалось, он не знал. Но однажды, мир вдруг обрел краски, а лица перестали быть бесплотными тенями. В лицо ударил отвратный, дурманящий аромат. Северьян поморщился и открыл глаза. Он был в той самой избе, в которой накануне была настоящая живодерня. Сейчас все стены были вымыты, а проем окна занавешен серой тканью. Над ним склонилась утомленная пожилая женщина. Она что-то подносила убийце ко рту, приговаривая.

— Выпей, выпей еще глоточек.

Затем рядом раздался еще один голос.

— Ты уверена, что он когда-нибудь очнется?

— Конечно. Моя настойка и мертвого на ноги поставит. Ты иди, погуляй, Данила, я и сама справлюсь.

Молния пронзила воспаленное сознание.

— Данила?! — Вскричал Северьян и очнулся окончательно.

От неожиданности, женщина выронила кружку, и ее содержимое, ядовито зеленого цвета, вылилось на пол.

— Батюшки, очнулся! — Взвизгнула она.

Мужчина на пороге обернулся. Северьян встретился с ним глазами. Данилу трудно было узнать. Его некогда роскошные пепельные кудри были сострижены, лицо осунулось, так что выпирали скулы, щеки покрыты жесткой щетиной. Из-под нависших надбровных дуг смотрят жестокие серые глаза, в которых не осталось и следа детской наивности. На поясе висит дамасская сабля одного из разбойников, через плечо перекинут пояс с ножами.

— Данила? — Тихо повторил Северьян.

— Приветствую, калика, — печально улыбнулся он.

— Что ты здесь делаешь? Ты же должен быть…

— В Перелесье? — Перебил он. — Нет, как видишь я не в Перелесье.

Северьян нахмурился.

— Но… почему ты здесь?

Данила присел на стул напротив кровати, кивнул женщине. Та все поняла, собрала разбитые черепки и вышла из хижины.

— Это не слишком приятная история…

И он начал говорить: о пропавшей невесте, о том, как воевода рассказал о купце, заезжавшем в Перелесье в день исчезновения девушки. И о том, что купец, судя по всему, был работорговцем и направлялся в Царьград. Данила отправился на поиски, заплутал в лесу и вышел к берегу реки, где и устроился на ночлег. Ночью его повязали разбойники, оказавшиеся работорговцами. На их корабле он пробыл почти месяц. Похоже, работорговцы решили запасаться товаром под завязку, так как после каждой вылазки в трюм попадали все новые и новые люди. Многих, как и Данилу, оглушили во сне и затащили на корабль, многие были жителями мелких сел, деревень, в которые вторгались рабовладельцы и силой уводили людей в полон. Когда трюм был полностью заполнен, разбойники тронулись в обратный путь, по дороге решив отметить удачный улов. Здесь они и встретились с Северьяном.

Убийца слушал молча, время от времени прикрывая глаза. Слабость все еще давала о себе знать. Безумие! Северьян передернулся. Ведь могло быть все иначе. Разбойники не причалили бы к берегу, или остановились у другой веси, выше или ниже по реке. Судьба, будь она неладна. Опять свела со старым другом-врагом. И Северьян был бы благодарен ей за это если бы не нелепая смерть девочки. Девочки, вина которой лишь в том, что она оказалась в ненужное время в ненужном месте. Но, порой, и этого бывает достаточно. Северьян горестно вздохнул.

— А ты теперь куда? — Спросил Данила. — По прежнему на службе у Владимира?

— По прежнему, — кивнул Северьян. — Но теперь в последний раз.

— Опять должен кого-то убить?

Убийца дернулся как от удара, но пересилил себя.

— Нет. На этот раз обойдется без убийств. Я надеюсь. Их уже и так предостаточно…

Данила зло усмехнулся.

— Да, поработал ты знатно. Но, как вижу, укатали Сивку крутые горки. И ты не железный.

— Все мы из плоти и крови. Вы похоронили тела?

Данила кивнул.

— Всех побросали в выгребную яму и зарыли. Туда им и дорога. Пусть и после смерти хлебают дерьмо.

— А девочку? В доме была девочка… и старуха…

Воин насторожился.

— Тебя что-то связывало с ними?

— Нет. Не много. Вы их тоже… в выгребную яму?

— Не волнуйся. Их мы похоронили на деревенском кладбище. Все чинно, с почестями.

— Не надо почестей. Почестей они не заслужили. Они заслужили покой.

Данила медленно поднялся.

— Ладно, лежи, поправляйся. А я пойду собираться в путь-дорогу. И так уже задержался дальше некуда. Не знаю, спасу ли Люту, но все же попытаюсь. Так что бывай, калика. В этот раз нам с тобой не по пути.

Северьян приподнялся на слабых руках.

— Ошибаешься, Данила. Судьба не просто так нас свела. У нас снова одна дорога.

— Но я иду в Царьград!

— Я тоже. И должен торопиться.

— Судьба полна сюрпризов. Но как ты пойдешь… такой?

— Как и раньше ходил. Ножками!

В мановение ока Северьян соскочил с постели. Ноги подкосились, перед глазами помутнело, но он сохранил равновесие, и через мгновение мгла рассеялась.

— С ума сошел! — Рявкнул Данила. — А ну живо в кровать! Куда ты, такой калека пойдешь? Разве что к Ящеру в преисподнюю! Полежи еще дня два. А там и отправимся.

Северьян вымученно улыбнулся. Так тяжело было верить в очевидное, но он стал бояться одиночества. И так хотелось в пути иметь надежную, крепкую руку. Руку друга. Северьяна шатало и мутило, и когда спина соприкоснулась с кроватью, сознание тотчас вылетело вон из измученного тела.

Он провалялся в постели еще два дня. К нему исправно ходила женщина, кормила и поила его, с каждым разом замечая, как быстро Северьян поправляется. Между делом, она рассказывала ему о том, что происходит снаружи, так что убийце некогда было скучать. Оказалось, спасенные люди уже вовсю отстраивают сгоревшие дома. Многие были из здешних, но некоторые вообще не имели представления, в какой стороне находится их дом, потому все решили остаться здесь и начать жизнь заново. В итоге, маленькая деревушка у берега реки медленно, но верно разрасталось в огромное село. Мужчины поступили верно, первым делом начав воздвигать укрепления у воды. Не хватало, чтобы еще какие-нибудь заезжие разбойники устроили погром. Женщины во всю занимались хозяйством, засаживали огород, кормили мужчин. А те работали за троих, воздвигая сторожевые башни, укрепления. Даже готовили регулярную дружину, которая будет поддерживать порядок. Северьян усмехнулся. Если так дело пойдет и дальше, то лет через двести-триста здесь вполне может возникнуть новое государство. Кто знает, чем это кончится.

Наутро третьего дня в избу вломился Данила, наглым образом разбудив Северьяна. Воин скинул с него одеяло, швырнул рубаху и штаны.

— Одевайся! Нечего, как барышня нежится. Нам в дорогу пора.

— Прямо сейчас?

В голове сразу всплыли тревожные мысли.

— Где моя сумка? — Рявкнул он.

— Вот она! — Северьян извлек из-под кровати запыленную котомку. — Тяжеленная. Ты что там, булыжники таскаешь?

— Да, — усмехнулся убийца. — Именно булыжники.

— В таком случае бери свои булыжники и одевайся. Надо выйти затемно. Утром будет так жарко, что семь потов сойдет прежде, чем в лес зайдем.

Северьян встал, тряхнул головой. Слабость была, но легкая, поверхностная, из-за долгого лежания в кровати. Мигом натянул штаны и рубашку, морщась, когда ткань задевала за не успевшие еще зажить раны. Данила лишь усмехался, видя, как одевается Северьян. Сапоги непривычно жали. Вот, как ноги отвыкли от обуви. Северьян забросил на плечо мешок, чувствуя, что чего-то не хватает. Конечно, меч! И ножи!

— Оружие мне полагается или как? Между прочим, где-то здесь должны быть мои кинжалы и ятаган.

Данила ухмыльнулся.

— Все ты помнишь. Были и даже есть.

Он извлек из темного угла связку с оружием. Здесь был и ятаган, и метательные ножи, и даже ремень, который убийца самолично видел на главаре разбойников. Быстро прицепил к поясу меч, распихал ножи по сапогам.