Иная тень - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 6

– Отличная вещь, правда? – Престарелый улыбнулся, только лишь пригубив коньяк. – Вижу по лицу, вам, Сергей Владимирович, нравится.

Казаков кивнул несколько быстрее, чем требовалось.

– Оставьте неуместное смущение, – недовольно поморщился седой. – Полагаю, мне все-таки следует представиться даме. Бибирев, Николай Андреевич. Адмирал флота, если изволите. На прочие титулы и звания не обращайте внимания. Побеседуем?

Он хитро и быстро глянул в глаза Казакову и Ельцовой. Увидев там понимание, продолжил:

– Вообще-то вы совершенно зря стесняетесь, право. Повторюсь – сегодняшняя встреча вас, Маша, – вы позволите к вам обращаться подобным фамильярным образом? – ни к чему не обязывает. Кроме одного – если вы откажетесь от разговора и моего предложения, будете молчать до самого гроба. Все, что вы здесь услышите, абсолютно конфиденциально. Если не сказать – засекречено настолько, что любые сведения, открытые кому бы то ни было, начиная от ближайших родственников и заканчивая сотрудниками чужестранных разведок, могут повлечь за собой неприятности самого фатального характера. Извините, что приходится выражаться подобно интригану-политику из дешевого боевика, но…

– Я понял, – абсолютно спокойно сказал Казаков, перебивая. Одновременно он посмотрел на Машу и прочел в ее глазах согласие.

– Замечательно. – Адмирал Бибирев как-то по-детски хлопнул в ладоши. И вдруг он хищно и быстро наклонился вперед и, уставившись на Казакова ледяным взглядом серо-голубых глаз, спросил очень жестким голосом: – Что вы скрыли? Я имею в виду, какие подробности вашего чудесного приключения на LV-426 неизвестны следователям ООН и даже мне?

Сергей Казаков от неожиданности стал выглядеть так, будто столкнулся лицом к лицу с очковой коброй, размерами превосходящей динозавра. Адмирал застал его врасплох, да и Маша напряглась. Она прекрасно понимала, на что намекает грозный и всемогущий предводитель Имперской Безопасности.

– Ну… – протянул лейтенант. – В общем…

– Врете, Сергей, – перебил Бибирев. – Сразу вижу, что врете. Послушайте, ооновцам вы могли вешать на уши любую лапшу. С различными приправами. В конце концов, вы принимали присягу, в отличие от госпожи Ельцовой (у Маши екнуло сердце), и обязаны…

– Я знаю свои обязанности, – неожиданно зло рыкнул Казаков. – Да, по общему уговору мы умолчали некоторые детали. Кроме того, на нас оказали серьезное давление люди генерального секретаря ООН. Насколько я понимаю, им были нужны рычаги, способные повлиять на «WY» и доказать виновность Компании в действиях, противоречащих кодексу Организации.

– И вы не стали посвящать посторонних в свои тайны, – вздохнул адмирал, снова коснувшись губами многогранной рюмки. – Нехорошо-с… Понимаю, что полная откровенность перед международным судом или генсеком ООН могла привести к определенным последствиям, иначе вердикт, гарантировавший вам„лейтенант, дальнейшую беспорочную службу и повышение в карьере, а заодно финансовую компенсацию госпоже Ельцовой, выглядел бы несколько по-иному. В этом я вас не виню. Но почему вы, – Бибирев молниеносно переводил взгляд с Казакова на Машу, похоже, спрашивая их обоих, и взгляд этот не сулил ничего хорошего, – почему вы предпочли говорить неправду, даже когда вернулись в Россию? Вы, господин лейтенант, и вы, госпожа Ельцова, откровенно лгали моим следователям, расспрашивавшим об инциденте с «Патной». Почему вы стерли большинство видеозаписей, когда находились без присмотра на Сириусе? Отчего был поврежден «черный ящик» челнока?

– Я расскажу, – не выдержала Ельцова. – Я понимаю, что вы, адмирал, имеете в виду. Да, по общему уговору выживших членов экипажа «Патны» мы должны были рассказать только половину правды.

– Обычно, – холодным тоном сообщил адмирал, – такие действия именуются чуть более неприглядно – заговор. Или даже государственная измена. Вы продолжайте, это я так, к слову.

– Я продолжу, – вмешался Казаков. – Честно признаться, ваше высокопревосходительство, мы очень боялись, что какое-либо из правительств Земли… не буду скрывать, включая правительство Его Величества, захочет использовать полученные нами сведения в… В неприглядных целях.

– Биологическое оружие? – любезно улыбнулся Бибирев.

– Да, – без лишних слов согласился Сергей. – Самое разрушительное и опасное за всю историю человечества. Способное погубить всех, включая своего владельца.

Адмирал стрельнул глазами на Машу.

– А вы что скажете?

– Я боялась именно того, о чем сказал лейтенант, – подтвердила она.

– Идиотизм, – как-то очень сокрушенно покачал головой Адмирал Флота. Затем Бибирев поднял взгляд к потолку с истинно страдальческим выражением на лице и проговорил: – Знание об опасности, замечу – чужой опасности, делает нас вооруженными и защищенными от малоприятных неожиданностей в будущем. И мы не собираемся использовать полученные сведения для, как вы только что выразились, «неприглядных целей». Незачем перестраховываться. Аналитики центра эпидемиологии достаточно долго сидели над вашими отчетами… Отмечу, не совсем правдивыми, но хорошо написанными. Специалисты отлично поняли, с какими существами вы имели дело на LV-426. Я не решусь предложить императору разработку подобной биологической программы. Это чистое самоубийство.

– Покойный мистер Хиллиард, – как бы невзначай заметила Маша, – придерживался другой точки зрения. Он полагал, что справится с Иными. Или, по крайней мере, сумеет исследовать их универсальный организм.

– Хиллиард был гением, – покорно кивнул адмирал, – но слегка сумасшедшим, как и большинство ученых. Не в обиду вам, Мария Дмитриевна… Думаю, не нужно объяснять, как действует вирус, враждебный нашему виду – «человек разумный». Так вот, пообщавшись с чужими существами, вы наверняка могли понять, что такое многоклеточный и разумный вирус. Я, конечно, несколько преувеличиваю, но… Ваши выкладки и привезенная с LV-426 информация повергли в ужас не только биологов всех стран мира, но и политиков. Понимаете? Если кто-нибудь, например, столь же умный, но не столь знаменитый, как Рональд Хиллиард, найдет способ клонировать этих чудовищ, а что самое страшное – управлять ими… Мне договаривать?

– Не надо. Нет, – в один голос произнесли Маша и Казаков.

– Но… – Ельцова несколько по-детски, будто в школе, подняла руку. – Ваше высокопревосходительство, позвольте спросить?

– Слушаю, – участливо нахмурился адмирал.

– Мы, а вернее, я и лейтенант Казаков, уничтожили находившийся на LV-426 инопланетный корабль. Именно там находилось гнездо Иных. Их больше нет. Вы же сами знаете, Николай Андреевич, что мы использовали, пусть и без разрешения, ядерное оружие. Животные уничтожены. Насколько я слышала, звездная система объявлена запретной зоной для посещения земных кораблей…

– Дальше? – невозмутимо поднял бровь Бибирев.

– Дальше? – Маша чуть запнулась, но продолжила говорить связно: – На нашем челноке с LV-426 были привезены три трупа Иных. Ни одна клетка, взятая из тел этих животных, на момент прибытия челнока к Сириусу не функционировала. Мертвая органика, понимаете? Соответственно клонировать клетки невозможно. Угроза полностью ликвидирована. Почему вы нас расспрашиваете?

– Да потому, – вдруг рассердился адмирал, – что все три экземпляра были переданы ООН для исследований. Организация старательно замалчивает результаты экспертиз и все данные по Иным. А я знаю, что один из трех трупов этих существ, мягко говоря, необычен. Во-вторых, почему ни на одной видеозаписи нет изображения зверя со светлой окраской? Только ради бога, не говорите мне, что это был единственный экземпляр или случайная мутация!

Маша несколько секунд помолчала, затем отхлебнула из бокала немного апельсинового сока и полезла в сумочку за сигаретой. Похоже, сейчас придется говорить правду. Настоящую правду, а не то ее подобие, которое было представлено следственной комиссии ООН. Однако вначале следует узнать истинные мотивы, побудившие адмирала Бибирева вызвать Марию Ельцову и лейтенанта Казакова в Зимний дворец.