Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Лейли и Меджнун

Навои Алишер

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Лейли и Меджнун - Навои Алишер - Страница 5

Изменить размер шрифта:

Миниатюра из рукописи XV в.

«Лейли и Меджнун»

ГЛАВА VI

О том, как соплеменники узнали об исчезновении Кайса, нашли его в песках пустыни, доставили домой и Кайс повсюду прослыл безумцем, Меджнуном

Кто рассказал о ночи роковой,

Украсил так рассказ печальный свой:

Увидели родные на заре,

Что Кайс опять не спал в своем шатре,

И вороты порвали на себе,

Взмолились небу о его судьбе.

Отец, рыдая, утешает мать,

Велит людей на поиски послать.

И люди, наконец, следы нашли:

Вели следы к становищу Лейли.

И люди в стан пришли по тем следам

И новые следы открыли там:

Одни — глубоко вдавлены в песок,

Как будто путник тяжкий вьюк волок,

Другие — как создания пера,

Как будто пери здесь прошла вчера,

А третьи — в глушь пустынную ведут,

Возникнут вдруг и снова пропадут…

И люди в глушь пустынную пошли,

Песчаный холм увидели вдали.

Приблизились, разрыли… о творец!

Там Кайс лежал, недвижный, как мертвец.

Пустынный вихрь песком его занес!

Тут хлынули из глаз потоки слез:

«Убит, — один другому говорит, —

Убийцею тайком в песок зарыт».

И светлый мир им показался пуст…

Вдруг слышат: вылетает вздох из уст.

«О небеса! Он жив, он жив еще!»

Один из них взял Кайса на плечо,

И люди тронулись в обратный путь…

Разорвалась родительская грудь,

Когда больной вернулся в отчий дом!

Но Кайс, придя в сознание с трудом,

Не знал, как объяснить поступок свой,

Стоял с опущенною головой.

Обрушились упреки на него,

Во всем нашли пороки у него.

Один сказал: «Тебя сломила страсть?»

Другой: «Ты страстью насладился всласть?»

А третий: «Будь сильней, сломи ее!»

И что ни слово — острое копье,

Вонзились в сердце резкие слова,

Осыпана камнями голова —

Невидимою грудою камней:

Невидимые, бьют они больней!

Один сказал: «Наставить должно ум».

Другой: «Избавить от опасных дум».

А третий: «На ноги наденьте цепь!»

Но Кайс молчал, вперяя взоры в степь.

Мечтал он, чтобы день короче стал,

Он с нетерпеньем темной ночи ждал,

И только звезды стали высыпать,

Он к племени Лейли пошел опять.

Опять родители к его шатру

Направились поспешно поутру,

Опять его нашли в степной глуши,

И был сильней недуг его души.

Опять слова — острей змеиных жал…

А ночь пришла — опять он убежал.

И поняли родители тогда:

У них — непоправимая беда.

Слова напрасны: кто безумен, тот

Безумным слово разума сочтет.

Собрали знахарей и лекарей —

И колдунов, чтоб вылечить скорей.

Росло в дому советчиков число, —

Безумие любви быстрей росло,

Недуг страдальца был неисцелим…

И дети бегать начали за ним,

И вот Меджнуном прозван с юных лет.

«Меджнун! Меджнун!» — ему неслось вослед.

Но что ему, сошедшему с тропы,

Презрительные прозвища толпы,

Когда в глухое впал он забытье,

Когда он имя позабыл свое,

Народа своего, своей земли, —

Одно лишь имя помнил он: Лейли!

Когда: «Лейли» — он голос поднимал,

Меджнун пред ними — каждый понимал.

Он шел по вечерам и по утрам

К становищу Лейли, к ее шатрам,

Чтоб воздух племени ее вдохнуть,

И камнем ударял себя он в грудь.

Влачил вокруг шатров страданья цепь,

А прогоняли — возвращался в степь.

* * *

О ты, кто сделал степь моей страной!

Я заблудился. Сжалься надо мной!

Я одинок. Устал я в царстве лжи.

Дай руку мне, дорогу покажи!

ГЛАВА VII

О том, как отец Лейли, узнав о любви Меджнуна к своей дочери, разгневался на отца Меджнуна и тот заковал сына в оковы

Кто написал страданья книгу, тот

Свое повествованье так ведет:

И превратил круговорот времен

Меджнуна имя в притчу для племен.

Владыкам сильным, людям слабым всем,

Известным сделалось арабам всем.

И некто благосклонный, злобы враг,

О нем отцу Лейли поведал так:

«Был Кайс несчастный в племени Амир,

Его способностям дивился мир.

Разумен был он, сдержан был весьма,

Но, кажется, теперь сошел с ума.

Чуждается людей отныне он,

Блуждает и вопит в пустыне он.

Жалеют люди: «Бедный человек,

Любовь свершила на него набег!

Он словно грозной бурею влеком:

Любовью к некой гурии влеком».

Отец Лейли растроган был до слез.

Он руку укусил и произнес: [8]

«Ах, бедного хвалили столько раз,

Его дурной, наверно, сглазил глаз.

Ах, светлая погибла голова,

Ум совершенный, дивные слова!

Язык сладчайший всем понятен был,

Он и моей душе приятен был.

О, каковы страдания отца

И матери! Разбиты их сердца!

Каким огнем он мучим и палим?

Душа объята пламенем каким?

Какая роза в нем любовь зажгла?

Какое племя для него кыбла?» [9]

И некто молвил: «О дающий свет!

Раз ты спросил, позволь держать ответ:

В степи широкой множество племен, —

Ни к одному из них не склонен он.

Его любовь плоха иль хороша,

Но в племени твоем — его душа,

Но в племени твоем — весь мир его,

Но в племени твоем — кумир его!

В гареме целомудрия — душа.

Лишь ветром целомудрия дыша,

Она прекрасна, как весенний ток.

Основа этой ткани и уток —

Учтивый, скромный нрав… Но пробил миг,

И вздох страдальца в сердце ей проник…

В его очах — забвение всего.

В его речах — свержение всего.

Ты знаешь сам: он мастерства достиг,

Отмечен высшим даром плавный стих,

Но в каждой строчке — имя лишь одно,

Не будет упомянуто оно.

Сказал я. Сам теперь ты все поймешь

И разум свой в советники возьмешь».

И слушавший лишился вдруг себя.

Как нитка, закрутился вкруг себя,

Сначала даже слова не сказал,

Ни доброго, ни злого не сказал,

В ушах его стоял немолчный шум!

Потом очнулся, успокоил ум

И молвил так: «Ступай, вкушая мир.

Скажи владыке племени Амир:

«Такие речи недостойны нас,

Я перед ними слух замкнул сейчас.

Пусть говорит народная молва,

Но ты гони подобные слова.

Давно сыновний видел ты недуг,

Ты должен был смирить строптивый дух.

Знай, заслужил безумец одного:

Цепь, только цепь — лекарство для него!

Иль ты забыл могущество мое,

И каково имущество мое,

И как мое значенье велико?

С тобой и сыном справлюсь я легко!

Или тебе неведом больше страх?

Я раздавлю, я превращу вас в прах!

Запри Меджнуна, если он упрям!

Не подпускай его к моим шатрам!

Настойчив будет он в своих делах, —

Тогда судьею станет нам аллах,

Его тогда о милости моли:

Я твой народ смету с лица земли!»

Отправил с этим словом он посла:

Война свой пламенный язык зажгла.

Пришел посланец, долг исполнив свой…

Поник родитель Кайса головой,

Когда он смысл речей уразумел.

Спасенья нет! Смириться он сумел,

Согласье дал. Простился с ним посол…

А весь народ в смятение пришел,

Меджнуна люди бросились искать

И плачущим нашли в степи опять,

Как будто был покойник у него

Или напал разбойник на него!

Безумца притащили в отчий дом,

Надели цепи на него потом…

вернуться

Он руку укусил и произнес. — Жест, означающий отчаяние, горе.

вернуться

Какое племя для него кыбла? — Кыбла — направление в сторону священного города Мекки, которое выбирают верующие во время молитвы.