Чертовка - Томпсон Джим - Страница 3

— Правда, Долли? Ты правда в-вернешься?

— Я же сказал, — подтвердил я. — Вернусь и сразу же заберу тебя отсюда. Мне только нужно кое-что спланировать, понимаешь, о чем я? У меня все непросто. Видишь ли… в общем, я женатый человек.

Мона кивнула. Я был женат. И что такого? Для нее это ровным счетом ничего не значило. И меня ее реакция даже не удивила — после всего, что Мона пережила…

— Да, — продолжал я. — Женат уже много лет. Вот и приходится надрываться на этой работе.

Это тоже не произвело на девушку впечатления. Она понимала только, что по сравнению с ней я чертовски богат.

Меня слегка бесило, как она себя ведет, а в то же время мне это даже нравилось. Она была так чертовски доверчива, так уверена, что я решу все проблемы, любой сложности. Не много было людей, которые так мне доверяли. Не много? Черт, да вообще никого.

Мона улыбнулась мне — пусть робко, но это была ее первая улыбка, с тех пор как мы встретились. Она взяла мою руку и приложила к своей груди:

— Ты… хочешь, Долли? С тобой я была бы непрочь.

— Может, в следующий раз, — сказал я. — Сейчас, пожалуй, мне пора сматываться.

Ее улыбка померкла. Мона стала спрашивать, не смущает ли меня, что у нее были другие.

— Ради бога, почему это меня должно смущать? — спросил я и поцеловал ее так, что у нее перехватило дыхание.

Я ведь хотел ее — и не собирался возвращаться. А когда девушка предлагает тебе это— все, что у нее есть, — надо быть чертовски осторожным, когда отвергаешь ее предложение.

Вытащив столовое серебро из чемодана, я положил его на комод. Поцеловал ее еще раз, велел ни о чем не беспокоиться и вышел.

Старая ведьма, ее тетка, стояла в прихожей, ухмыляясь и потирая руки. Так хотелось вмазать ей прямо по ее поганой пасти, но я, конечно же, удержался.

— Да уж, леди, товар у вас — первый сорт, — сказал я ей. — Берегите ее, потому что я снова приеду.

Старуха хихикнула и ухмыльнулась:

— Привезите мне хорошее пальто, а, мистер? У вас есть хорошие зимние пальто?

— Да у меня их столько, что и в амбаре не поместятся, — ответил я. — Поношенным не торгую, имейте в виду, но и мне поношенного не нужно. Если я приду и наткнусь на кого-то еще, сделка отменяется.

— Положитесь на меня, мистер, — с готовностью заверила старуха. — Когда вы вернетесь?

— Завтра. А может, послезавтра. Зайти я могу в любой день, так что не пытайтесь меня обмануть, если пальто вам и вправду нужно.

Она пообещала, что ни в коем случае не обманет.

Я открыл дверь и бегом рванул к машине.

По-прежнему хлестал дождь. Можно было подумать, что он никогда не перестанет. А я теперь задолжал компании еще тридцать три доллара. Тридцать два доллара и девяносто пять центов, если быть точным.

— Долли, ты молоток, — сказал я себе. — Да, Диллон, все у тебя в ажуре… Думаешь, этот Стейплз — дурак? Думаешь, он поэтому получил такую работу, где должен присматривать за типами вроде тебя? Думаешь, во всей сети «Рай низких цен» найдется более подлый и жестокий сукин сын, чем он?

Чтоб я провалился, подумал я. Чтоб я дважды провалился, да ко всем чертям.

Потом я завел машину и поехал. Была еще только половина пятого. Оставалась куча времени, чтобы добраться до оранжереи и поймать Пита Хендриксона прежде, чем он уйдет с работы.

И если Пит не будет хорошим мальчиком…

Внезапно я усмехнулся своим мыслям. Усмехнулся и тут же нахмурился… Пит тоже имел дело с бедняжкой Моной — я готов был поставить на это свои кровные. Если бы старуха попыталась расплатиться с ним таким способом, Пит не отказался бы. Пусть он в долгах как в шелках, пусть я вынужден бегать за ним по всему городу, — но он сделал бы это. А если даже и не сделал, все равно он последняя дрянь.

И мне нужен каждый цент из того, что он нам задолжал.

Я припарковался перед оранжереей, то есть перед конторой. Сунул руку в бардачок машины, достал оттуда кипу бумаг и быстро их пролистал.

Я нашел договор Хендриксона о покупке, в котором также закреплялась передача прав на его заработок. Этот пункт нужно было еще поискать, ведь напечатали его мелким шрифтом, но я нашел. Все было законно и безупречно.

Я отнес договор в контору и показал его хозяину Пита. Он тут же выдал мне деньги, точно игровой автомат. Тридцать восемь долларов — и никаких возражений. Он пересчитал их передо мной, потом я стал их пересчитывать, а он прямо в моем присутствии приказал своему конторщику сходить за Питом.

Я быстро пересчитал наличные и хлопнул пачкой о стол.

Хозяева очень не любят, когда кто-то приходит и требует, чтобы ему отдали деньги задолжавших подчиненных. Хозяевам неприятно, что их беспокоят, и они, конечно же, недолюбливают подчиненных, которые причиняют им беспокойство. Питу наверняка укажут на дверь. Я подумал, что мне лучше быть в другом месте, когда это произойдет.

Я проехал несколько кварталов и остановился возле пивной. Заказал там кувшин пива, отнес его в дальний закуток и залпом ополовинил. Потом разложил на столе пустой бланк и оформил договор продажи наличными на имя Моны Фаррел, на сумму тридцать два девяносто пять.

Одной проблемой стало меньше. Я вернул деньги за столовое серебро, и у меня осталось лишних пять долларов. Теперь если бы только чертов дождь перестал и мне выпало несколько удачных недель подряд…

Уф, малость полегчало. Тоска и безнадега уже не так сильно донимали меня. Я заказал еще пива и на этот раз пил медленно. Я думал, какая же прелесть эта Мона, и жалел, что женился не на ней, а на проклятущей Джойс.

Ох уж эта Джойс… Я припас для нее немало прозвищ. Крошка-Неряха, Принцесса Ленивая Задница и Королева Торговок Папиросами, позволявшая ущипнуть себя за попку в нагрузку к каждой пачке. Я-то думал, она горячая бабенка, но, братцы, в последнее время она меня не радовала. Может, я и сглупил по первости, но быстро понял, что к чему. В лице Джойс я заполучил в жены ленивую, эгоистичную, грязную нескладеху.

Почему на ее месте не оказалась Мона?

Почему каждый раз, когда я надеялся, что мне полегчает, все становилось еще хуже?

Я бросил взгляд на часы. Десять минут шестого. Я подошел к телефону и набрал номер магазина.

Голос Стейплза звучал как обычно — спокойно, вкрадчиво, мягко. Я сообщил ему, что забрался в трущобы, разыскивая неплательщика, и что решил подождать до утра.

— Хорошо, Фрэнк, — сказал Стейплз. — И как там дела? Удалось выйти на след Хендриксона?

— Пока что нет, — соврал я, — но в целом день прошел неплохо. Я продал то столовое серебро за наличные.

— Молодец, — отозвался он. — Вот если бы ты теперь сумел что-то выяснить о Хендриксоне…

Он помедлил, произнося это имя. Выделил его голосом. Он был более чем в пяти милях отсюда, но мне показалось, что он рядом. Потешается надо мной, следит за мной, ждет, когда я попадусь в ловушку.

— Так как насчет этого, Фрэнк? — спросил он, — Как насчет тридцати восьми долларов, которые Хендриксон нам должен?

3

— Черт возьми, а чем я тут, по-твоему, занимаюсь? — воскликнул я. — Я же не сижу целый день на заднице в славном сухом офисе. Ради бога, дай мне еще немного времени.

Наступило минутное молчание. Потом Стейплз тихо засмеялся.

— Только не слишком много, Фрэнк, — сказал он. — Почему бы слегка не поднапрячься, а? Раз уж ты все равно работаешь сверхурочно. Давай напряги свой хитроумный мозг. Ты и представить себе не можешь, как я буду доволен, если к утру ты привезешь Хендриксоновы денежки.

— Что ж, я тоже буду очень рад, — заверил я. — Буду стараться изо всех сил.

Пожелав ему спокойной ночи, я повесил трубку. Потом без особого удовольствия допил оставшееся пиво.

Может, он на что-то намекал, хотел меня о чем-то предупредить? Почему он так докапывался насчет этого должника? Хендриксон был нищеброд, как и почти все наши клиенты. Долги из них можно было только выбить. Они имели дело с нами, потому что больше никто не отпустил бы им товары в кредит. Почему же, хотя у нас числилась по меньшей мере сотня других неплательщиков, Стейплз пытал меня именно насчет Хендриксона?