Чертовка - Томпсон Джим - Страница 11

Я был уже на полпути к дому, но вдруг резко повернул вправо и поехал в город. За последние три-четыре дня я почти ничего не ел. Может, из-за этого я чувствовал себя таким слабым и нервным. Может, на сытый желудок мне все покажется совсем иным.

Несколько минут я кружил по деловому району, думая о том, чтобы мне хотелось съесть, и пытаясь найти какое-то пристойное место, гдебы мне хотелось поесть. В конце концов я оказался все в той же забегаловке, где ел всегда, — в гриль-баре по соседству с магазином.

Я сел за стол, и официантка сунула мне под нос меню. Ничего аппетитного я там не обнаружил, да и одного взгляда на официантку хватило, чтобы у меня в желудке все перевернулось. Бог свидетель, я не знаю, почемутак происходит, но могу рассказать, какэто происходит. И так получается в каждой чертовой забегаловке, где я оказываюсь… Везде работают какие-то старые кошелки, — похоже, их держат в чулане со швабрами и выпускают оттуда специально перед моим приходом. И вот такую кошелку наряжают в самый отвратительный и грязный передник, какой только можно найти, и размазывают по ее ногтям этот паршивый красный лак; и вся-то она чумазая, неряшливая и скверно пахнет. Вот такие дамочки меня всегда обслуживают.

И я, братцы, не шучу. Так бывает везде, куда бы я ни пришел.

Я велел ей принести порцию виски и бутылку пива, сказав, что еду закажу позже. Но, знаете, она оказалась из этих, прилипчивых. Не отходила от меня, рекомендуя «популярные блюда», «блюда дня» и все такое, да вдобавок тыкала в меню своими проклятыми красными когтями. Я терпел, пока хватало сил, а потом смерил ее презрительным взглядом и велел ей убираться.

— Может, ты не слышала меня, сестренка? — спросил я. — Может, позвать вашего управляющего, чтобы принес мне виски и пива?

— Н-но… — У нее сделался такой вид, словно я ударил ее по лицу, да и покраснела она как от удара. — Извините, сэр. Я п-просто хотела…

— А я просто хочу выпить, — перебил я ее. — Мне принесут выпить или нет?

Выпивку она принесла быстро. Когда я заказал еще, меня обслужила уже другая девица. Впрочем, это не имело особого значения, ведь она была ничуть не лучше первой; все они одинаково плохи; так было и так будет. Может, сами по себе они и ничего, но стоит только мне войти в бар, как они точно сговариваются между собой: «Девчонки, а ну-ка, оденьтесь понеряшливее — Долли идет. У несчастного ублюдка маловато проблем, так пусть ему станет совсем тошно».

Уж я-то их знаю как облупленных. Уж меня-то они не проведут.

Ладно, черт с ними. Я покончил с первой порцией выпивки и принялся за вторую. Я сидел, потягивал пиво, погружался в раздумья и гнал их от себя. Вдруг на стол упала тень.

— А, Фрэнк, — послышался вкрадчивый, льстивый голос Стейплза. — Значит, вот ты где.

Я слегка подпрыгнул на месте, а он ухмыльнулся и сел напротив. Я спросил его, о чем это он со своим «вот ты где».

— Да это я просто сам с собой поспорил. Я… О, спасибо, мисс. Тарелку вашего восхитительного супа, пожалуйста, и большой стакан молока… Я вот что хотел сказать, Фрэнк. Сегодня вечером я работал в магазине допоздна — видишь ли, особый переучет, — а потом решил, что неплохо бы перекусить на сон грядущий. Но ты же знаешь — я терпеть не могу есть в одиночестве. По мне, так лучше остаться голодным. И вот в слабой надежде встретить дорогого друга я… Речь, конечно, не о тебе. Я понятия не имел, что сегодня вечером тыбудешь ужинать не дома…

— А я что, по-твоему, ужинаю? — спросил я. — Просто к жене сегодня нагрянули подружки, вот я и убрался подобру-поздорову, чтобы им не мешать.

— Какой ты заботливый. Чего не скажешь о твоей жене — принимает гостей в день твоего возвращения… Кстати, Фрэнк, ты хорошо ладишь со своей хозяйкой? Вы с ней, часом, не поссорились?

— Жаль тебя разочаровывать, но у нас все в порядке, — отрезал я. — Так о чем ты там поспорил сам с собой?

— Ах да. — Он отправил ложку супа в слабовольный рот. — Как уже было сказано, я рассчитывал, что найду с кем преломить хлеб, и в слабой надежде встретить здесь тебя или кого-то из ребят заглянул в окно…

Стейплз ухмыльнулся, ожидая, что я подброшу ему реплику. Не оправдав его ожиданий, я молча отхлебнул пива; он обиженно поджал губы.

— Я не видел тебя с улицы, Фрэнк. И все же я понял, что ты здесь. Неужели тебе не интересно узнать откуда?

Мне было интересно. Однако я пожал плечами и ответил, что мне все равно.

В его глазах появился недобрый блеск.

— Я догадался по атмосфере, которая здесь воцарилась, Фрэнк. По выражению на лицах этих бедных девушек. Вот скажи мне: если тебе не нравится, как здесь кормят и обслуживают, почему бы тебе не пойти в другое место?

— А что толку? Все они одинаковы.

— А? Но… — Стейплз изучал меня с озадаченным видом, потом кивнул и как-то непонятно улыбнулся. — Да, — сказал он, — да. Пожалуй, все они одинаковы, если…

— Если что?

— Ничего. Это весьма удобно, Фрэнк. И вообще — с тобой всегда так приятно беседовать… Надеюсь, ты полностью восстановился после недавнего? Ты ведь не держишь на меня зла, правда?

— На отличного парня вроде тебя? Как можно?

— Я очень рад. Между прочим, раз уж мы такие хорошие друзья…

— Не тяни кота за хвост.

— Ради всего святого, как случилось, что ты оказался на такой мели? В конце концов, другим сборщикам тоже пришлось туго из-за дождя, но никто из них не присвоил триста с лишним «райских» долларов.

— Ну, — начал я, — видишь ли, Стейплз…

— Да, Фрэнк?

Я не мог ответить на его вопрос. Я не стал бы отвечать, даже если бы нашел нужные слова, потому что это было бы неумно. Да и не удалось мне найти нужных слов.

— Может, тебе все надоело, Фрэнк? В этом причина? Тебе кажется, что все твои старания не приносят результата, что само твое существование стало бессмысленным?

Ну, как я уже говорил, ответить ему я не мог; однако он был не так уж далек от истины. Я не мог жить по-старому и крутиться как белка в колесе, потому что мне все осточертело. А когда все осточертело, тут уж ничего не попишешь.

— Так что же, Фрэнк? — От вкрадчивости Стейплза не осталось и следа. — Если тебе все надоело, так и скажи.

— Да что за чушь, — отмахнулся я. — И в конце концов, какая разница?

Ответить он даже не пытался. Просто выжидал. Разница была в том, что, если у меня больше не получалось зарабатывать, я вполне мог снова украсть. И удрать с кругленькой суммой, прежде чем он меня прищучит.

— Что-то я не пойму, — сказал я, стараясь выиграть время. — Если тебя это так волнует, почему ты не подсуетился по этому поводу днем, вместо того чтобы…

— Я не из суетливых, Фрэнк. Я всегда хорошенько все продумываю, проверяю, сходятся ли концы с концами, а уж потом действую. Так что же случилось с теми деньгами?

Месяцем позже я велел бы ему убираться ко всем чертям; я сказал бы, что мне, само собой, осточертела эта дрянная, проклятая работа, — а кому бы она не надоела, да и что в этом, черт подери, такого? Но месяца еще не прошло, и, прежде чем все поутихнет и мы с Моной сможем спокойно удрать, мне нужен был повод, чтобы оставаться в этом захудалом городишке. Приходилось держаться за эту работу.

— …Понимаешь, мой дорогой мальчик, — допытывался Стейплз, — с моей стороны это не праздное любопытство. Просто если это какая-нибудь афера или глупость, если ты, к примеру, потратил эти деньги на женщину или поставил на лошадок…

Я поднял голову и наконец-то посмотрел ему в глаза. Надо сказать, про лошадок он ввернул весьма удачно — для меня. Подсказал, как соскочить у него с крючка, и к тому же дал повод задать несколько вопросов ему самому.

— Помнишь рекламное письмо, что я тебе как-то показывал? От нефтяной компании из Оклахомы?

— Письмо? — Стейплз пожал плечами. — Думаю, ты показывал мне по меньшей мере дюжину писем. Даже странно — претендуешь вроде на некоторую искушенность, а сколько кидал с их списками рассылки держат тебя за лоха. Но… — Он прервался на полуслове и уставился на меня. — О нет! Нет, Фрэнк! Надеюсь, ты не послал деньги этимтипам?