Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Летоисчисление от Иоанна - Иванов Алексей Викторович - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:

— Я, бояре, теперь права печалования лишён, — недовольно сказал Филипп воеводам. — Но обещаю: заступлюсь за вас перед государем.

Воеводы молчали.

— Грозу вы у меня переждите, — добавил Филипп. — Это отец Илидор, он вас проводит.

Воеводы слезли с брёвен и, отводя взгляды, нехотя поклонились Филиппу. Монах Илидор кивнул на крылечко.

— Прошу за мной, государи, — прошелестел он.

Воеводы пошли за монахом.

— Приехали… — тускло сказал Шуйский.

Филипп задержал Колычева:

— Постой, Ванюша.

Колычев остановился, глядя в землю. Филипп переждал, пока за воеводами закроется дверь. Он понимал, что племянник сейчас взбесится, но всё равно должен был задать этот вопрос. В том, что Иван не соврёт, Филипп не сомневался.

— Спрошу тебя… Скажи, за вами точно измены нет?

Колычев яростно посмотрел Филиппу в лицо.

— Ты, дядя, при царском столе совсем правое с левым перепутал! — едва сдерживаясь, прорычал он.

— Прости. — Филипп с облегчением похлопал Колычева по плечу. — Пойдём в дом.

Но Колычев крутил головой, что-то отыскивая взглядом.

— Погоди, — остановил он Филиппа. — Ещё девчонка со мной была… Куда она провалилась?

Филипп тоже огляделся. Тын и закрытые ворота, амбары и службы, поленницы и пустые телеги, крыльцо и луна над крышей…

— Кроме сада, отсюда сбежать некуда, — сказал Филипп.

Филипп и Колычев шли по лунному яблоневому саду, заглядывая в тень под деревьями. Над ними качались белые шары яблок.

— Она как зверок, везде уснуть может, — пояснил Колычев и тихонько позвал: — Маша!..

— Невеста, что ли, твоя? — с недоумением спросил Филипп.

— Какая невеста… Блаженная. Она всех нас от ляхов спасла.

Колычев сорвал яблоко, откусил и сплюнул — кислое ещё.

— Я хотел, чтоб ты её при монастыре каком поселил, — сказал он и с вызовом добавил: — Или тебе это не по чину?

— Как ты в отроках, Ванька, дерзил, так и не поменялся, — в сердцах ответил Филипп.

— Зато ты поменялся, — со злой издёвкой похвалил Филиппа Колычев. — Принюхался к подмышкам у Малюты? Правда — кровью несёт, но глаза не режет?

Филипп не обиделся. Он понимал, что после гибели семьи Ваня будет непримирим. Да и самого Филиппа многое драло против шерсти.

— Тяжело мне здесь, Ванька, — сердито сказал Филипп. — Плачу я о покое на Соловках своих. Не знаю, что Москва со мной делает. — Он задумался и с опаской закончил: — Душу бы не погубить.

— А зачем сюда приехал? — презрительно скривился Колычев, дёрнув плечом. — Это в моём поле всех за версту видно, а здесь за каждым углом свой чёрт.

— Вот я и хочу бесов от людей отогнать, — спокойно и твёрдо ответил Филипп. — Не все же кромешники.

— На троне и одного такого хватит, — непримиримо, но так же спокойно нроизнёс Иван Колычев. — И при нём мне лучше на границе быть, а тебе на Соловках.

Они остановились. За побелённым стволом яблони в траве спала Маша. Под голову она положила икону Богородицы.

— Вот она, — сочувственно вздохнул Колычев.

— Батюшки! — охнул Филипп, присаживаясь на корточки. — Да я же её знаю! Сам же её у кромешников из зубов вырвал!.. — Он тихонько покачал Машу за плечо. — Машенька!..

Маша проснулась, бестревожно посмотрела на Филиппа и Колычева и села, положив икону себе на колени.

— Здравствуй, дядя Филипп, — сказала она и зевнула.

— Как же ты от меня сбежала, Машенька? — укоризненно спросил Филипп и снизу вверх глянул на Колычева. — Вот ведь чудо, а, Ванька? Снова она!

— Это матушка Богородица меня поводила да к тебе вернула, — важно объяснила Маша. — Она мне говорила, что ты добрый.

Глава 15

ДОНОС

Солнечным утром на малом крылечке Опричного дворца опричник Федька Басманов и царица Мария Темрюковна состязались в стрельбе из самострелов по воронам. Федька и царица были почти ровесники, а потому забава одинаково увлекала обоих.

Царица оделась очень необычно — наполовину по-восточному, наполовину но-русски, наполовину по-мужски, наполовину по-женски. На ней были кафтан, шаровары и расписной платок с прозрачной вуалью, оставляющей открытыми только горящие смородинные глаза.

На лавочках крыльца лениво развалилась на солнце охрана — несколько других опричников во главе с Басмановым-старшим.

— Сбила! Сбила чёрную! — после выстрела ликовала царица.

— Значит, три на две в твою пользу, государыня… — бормотал Федька, прицеливаясь. — Сейчас я счёт уравняю…

— Если ты, Федька, больше меня ворон набьёшь, — под руку Федьке сладко прошептала царица, — я велю мужу тебе голову отсечь.

Мария Темрюковна коварно и ослепительно улыбнулась.

Федька тоже улыбнулся и отвёл самострел чуть в сторону.

— А если поддаваться будешь, велю руки отрубить, — сразу добавила царица.

— Не-е, лучше голову, государыня! — залихватски ответил Федька.

Мария Темрюковна звонко рассмеялась и наклонилась зарядить свой самострел. Федька выстрелил.

— Есть! — гордо сказал он.

На земле кувыркалась пробитая стрелой ворона.

Ворона упала под босые, посиневшие ноги мёртвого человека. Ноги не касались грязной земли: человек был посажен на кол.

Перед крылечком дворца торчали несколько врытых кольев, на которых были нанизаны казнённые бояре. Вокруг них роились мухи, но утренний ветерок отдувал смрад в сторону от крыльца. По плечам и свесившимся головам казнённых прыгали вороны.

Мария Темрюковна отодвинула Федьку, встала на его место и прицелилась, но вдруг перенацелила самострел пониже.

— А вот повеселее, чем ворона!.. — сладострастно прошептала она.

Алексей Басманов уже стоял рядом с царицей, разглядывая, кто же это осмелился приблизиться без приглашения.

— Государыня, это ж твой холоп, — напомнил царице Басманов-старший. — Нехорошо ради потехи портить пригодную вещь.

— Мой раб, правильно говоришь, — согласилась царица, выстрелила и с досадой посмотрела поверх самострела: — Увернулся, шайтан!..

Между казнёнными боярами к царицыному крыльцу пробирался монах Илидор — ключник митрополита Филиппа. Илидор был одет по-городскому. Позади него в трупе дрожала стрела Марии Темрюковны.

Илидор проворно спрятался за другого мертвеца, и меж рёбер покойника воткнулась вторая стрела.

— К государю я! — выглядывая из-за казнённого, жалобно крикнул Илидор. — Слово и дело государево!

Царица мгновенно разъярилась, опуская самострел. Любое «слово и дело» — это измена, а любая измена — угроза для её жизни.

Илидор подбежал к крыльцу, упал на колени и пополз вверх по ступенькам на карачках.

— К государю я!.. — повторял он, — Слово и дело!..

Царица опустила ногу на голову Илидора, останавливая монаха.

— Государь в отъезде! Говори мне! — приказала она.

— От митрополита… Господи… измена! — задыхаясь, выложил главное Илидор.

Алексей Басманов мимо царицы хищно бросился к Илидору. Царица убрала ногу. Басманов поднял монаха за грудки.

— К Малюте! — властно распорядился он.

Малюта Скуратов с семейством жил здесь же, в Опричном дворце. Алексей Басманов с Илидором ждали Малюту в сенях его палат. Опричник и монах сидели на лавке, как просители. Илидор молился.

Двери в горницу были раскрыты, и в сени доносились женские голоса и детские крики. Из палат в сени, ковыляя, выбрался хромой мальчик лет пяти. Открыв рот, он уставился на Басманова. Это был Гаврилушка, сын Малюты.

Алексей Басманов наклонился к нему, сделал пальцами «козу» и страшно завыл: «У-у!..» Гаврилушка залился смехом и попытался убежать обратно в горницу.

В сени с улицы вошёл Малюта и тотчас бросился к мальчику, подхватил его на руки, чтобы тот не споткнулся о порог. Держа ребёнка на руках, Малюта начал вытирать ноги о тряпку на полу.

— Я те сколько раз повторял, чтобы ты не бегал? — ласково и терпеливо укорял Малюта Гаврилушку. — Зацепишься ноженькой и головку разобьёшь!.. Когда батьку слушаться будешь, баловник?