Железная хватка - Портис Чарльз - Страница 34

Как вдруг слышу — знакомый голос, веско так слова произносит:

— Руки вверх, Челмзфорд! Шевелись! Тебе конец! И пистолет потише бросай!

То был техасец Лабёф! Он в обход зашел, пешком, надо думать, и от гонки такой задыхался. Стоял от нас шагах в пятнадцати, а ружье его, проволокой обмотанное, смотрело на Чейни.

Чейни мое пальтецо из хватки выпустил и пистолет уронил.

— Всё против меня, — говорит.

Я пистолет подняла.

Лабёф говорит:

— Ты не ранена, Мэтти?

— У меня шишка на голове болит, — отвечаю.

А он Чейни:

— Я вижу, у тебя кровь идет.

— Это девчонка сделала, — отвечает тот. — Ребра мне прострелила, опять кровь пошла. И кашлять больно.

Я спрашиваю:

— А где Кочет?

— Он внизу, следит за парадным входом, — говорит Лабёф. — Давай-ка выйдем туда, откуда видно. Не рыпайся, Челмзфорд!

Мы прошли к северо-западному краю карниза, обогнув ту яму, которой мне грозил Чейни.

— Ступайте осторожней, — предупредила я техасца. — Том Чейни говорит, там опасные змеи на дне зимуют.

С дальнего края карниза вид нам явился превосходный. Под ногами обрывался лесистый склон, который выходил на луг. Тот, открытый и ровный, сам располагался высоко, а за ним — еще один спуск, тот уже уводил прочь от гор Винтовая Лестница.

И только мы вышли на этот наблюдательный пост, как нас тут же вознаградило зрелище: Счастливчик Нед Пеппер и трое бандитов выезжают на луг. Они уже сидели верхами и лошадьми правили к западу, прочь от нас. Но только ступили они из подлеска, из кустов на западном краю того поля возник одинокий всадник. Лошадь его шла шагом, и всадник неторопливо эдак выехал на самую середину луга и остановился, словно бы загораживая путь четверке отчаянных.

Да, то был Кочет Когбёрн! Бандиты придержали коней и остановились против него ярдах в семидесяти-восьмидесяти. В левой руке Кочет держал свой военно-морской револьвер, а правой держал поводья. Он спросил:

— Где девчонка, Нед?

Счастливчик Нед Пеппер ему на это сказал:

— Когда я ее видел в последний раз, здоровье у нее было отменным! А теперь я за нее не отвечаю!

— А вот и ответишь! — сказал Кочет. — Где она?

Тут Лабёф выпрямился во весь рост, сложил ладони рупором и крикнул вниз:

— Когбёрн, с ней все хорошо! Челмзфорда я тоже взял! Беги давай!

Эту весть и я подтвердила, крикнув:

— Я здорова, Кочет! Мы взяли Чейни! Уходите оттуда!

Бандиты повернулись и посмотрели на нас — их, без сомнения, удивил и обескуражил такой интересный поворот событий. Кочет нам ничего не ответил и не сделал ни малейшей попытки оттуда уехать.

Счастливчик Нед Пеппер ему говорит:

— Ну чего, Кочет, дашь нам проехать? Нас дела ждут!

А тот в ответ:

— Хэролд, вы с братом отъедьте-ка подальше! Вы меня сегодня не интересуете! Держитесь в стороне, и вам ничего не будет!

На это Хэролд Пермали только петухом закричал, и над «Кукареку!» брат его Фаррелл от души посмеялся.

А Счастливчик Нед Пеппер спрашивает:

— Ты что это намерен делать? Думаешь один против четверых выдюжить?

Кочет ему:

— Я собираюсь убить тебя, Нед Пеппер, через минуту — или посмотреть, как ты будешь болтаться на виселице в Форт-Смите, когда того пожелает судья Паркер! Тебе что угодно будет?

Счастливчик Нед Пеппер только засмеялся и говорит:

— Для одноглазого толстяка ты что-то слишком распоясался!

А Кочет ему:

— Берись за оружие, сукин ты сын! — и сам взял поводья в зубы, выхватил другой револьвер из седельной кобуры, вогнал шпоры в бока своего сильного коня по имени Бо — и кинулся прямо навстречу бандитам. Любо-дорого поглядеть. Револьверы он держал широко, на уровне головы скакавшего во весь опор коня. Четверо бандитов приняли этот вызов, тоже выхватили оружие и пришпорили мустангов.

Дерзкий ход со стороны помощника исполнителя, в чьем мужестве и закалке я не так давно сомневалась. Нет закалки? У Кочета Когбёрна? Ну уж дудки!

Лабёф машинально поднял ружье, но потом опустил и стрелять не стал. Я дернула его за пальто и говорю:

— Стреляйте же в них!

А техасец:

— Слишком далеко и слишком быстро едут.

Бандиты, наверное, стрельбу открыли первыми, хотя грохот и дым поднялись так внезапно и везде, что я в том не уверена. Знаю только, что исполнитель на них скакал столь решительно и неуклонно, что бандиты поломали свой «порядок», когда совсем с ним встретились, и он меж них проскакал: револьверы сверкают выстрелами, а он не в прицелы целится, а просто направляет на бандитов стволы и головой туда-сюда вертит, чтоб целым глазом видеть.

Первым рухнул Хэролд Пермали. Дробовик он отбросил и схватился за шею, а лошадь его с себя скинула назад через круп. Настоящий Чумазый Боб скакал поодаль от прочих, чуть не лежа у лошади на шее, поэтому со своей добычей он удрал. Фаррелла Пермали ранило, а через секунду и лошадь у него упала — сломала ногу, — и Фаррелла швырнуло вперед, так он и умер.

Мы думали, Кочет проскочил через это испытание без ущерба, но несколько дробин попали ему в лицо и плечи, а Бо смертельно подбило. Кочет уж собрался развернуть своего большого коня, не выпуская из зубов поводьев, и возобновить атаку, да тот завалился набок, и Кочет оказался под ним.

Поле теперь было за одним всадником, то есть Счастливчиком Недом Пеппером. Он тоже развернулся. Левая рука у него вяло и бесполезно висела, но револьвер он держал правой. И говорит:

— Ну, Кочет, эк меня в куски разнесло!

А исполнитель оба своих больших револьвера выронил и как раз пытался патронташ из-под павшего коня вытащить — их вместе весом придавило.

А Счастливчик Нед Пеппер пустил своего мустанга рысью, чтобы наехать на беспомощного следопыта.

У меня под боком Лабёф вдруг дернулся и присел со своим Шарпсом наизготовку, локоть в колено упер. Лишь секунда ему понадобилась, чтоб поймать прицел и выстрелить из мощной винтовки. Пуля полетела к цели, точно ласточка к гнезду, и Счастливчик Нед Пеппер замертво поник в седле. Лошадь его встала на дыбы, бандита скинула наземь и в панике побежала прочь. Дистанция у этого замечательного выстрела техасца во всадника на ходу была больше шестисот ярдов. Я хоть под присягой это готова подтвердить.

— Ура! — кричу я радостно. — Ура техасцу! В самое яблочко!

Лабёф был собой очень доволен, когда перезаряжал.

Так-то оно так, только у пленника перед сторожем всегда преимущество в этом смысле: он не перестает думать о том, как ему сбежать, возможности ищет, а поимщик о пойманном все время не думает. Раз поймали, считает сторож, больше ничего и не надо — только силу свою показывать. И сторож радуется своему, мысли у него бродят. Природа, что тут скажешь. Будь оно иначе, сторож был бы пленником пленника.

Вот и вышло, что Лабёф (и я с ним вместе) отвлекся на один опасный миг — наслаждался удачным своевременным выстрелом, что спас жизнь Кочету Когбёрну. Тут Том Чейни быка за рога и взял — схватил обеими руками каменюку размером с тыкву и разбил ею голову Лабёфа.

Техасец рухнул с мучительным стоном. Я закричала страшным голосом, скорей на ноги и прочь пячусь, а пистолетом опять в Тома Чейни целю. Тот же опрометью к Шарпсу кинулся. Подведет ли меня и на этот раз старый драгунский револьвер? Только б не подвел.

Я быстро курок взвела и жму на спуск. Заряд взорвался — и отправил свинцовую круглую пулю возмездия, что так затянулось, прямо в преступную голову Тома Чейни.

Но победы вкусить я не успела. Отдача от большого пистолета была такая, что я не устояла на ногах. Совсем забыла про ямупозади! И прямо через край в нее рухнула — кувырком, стукаясь о неровные стенки, а сама все пыталась уцепиться изо всех сил за что-нибудь. И не находила за что. Ударилась о дно, аж в глазах потемнело. Весь дух из меня вон, я полежала чуть, пока в себя не пришла. Но сообразить все равно ничего не могу, душа будто из тела моего воспарила, выбравшись через рот и ноздри.