Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки - Королева Маша - Страница 21

Вайгель обмакнул ладони в банку с розовой краской.

– Повернись спиной! – скомандовал он.

Ладони художника были прохладными и неприятно шершавыми. От краски пахло так, словно Вайгель умудрился подмешать в нее полусгнившие рыбные консервы. Арсений попробовал уйти в себя и подумать о чем-нибудь приятном. О гонораре, о тех временах, когда он сможет позволить себе тратить деньги, особенно не напрягаясь. Об Ирке, девчонке, которую он подцепил в каком-то баре на прошлой неделе. Ирка смотрела на него как на божество – он, конечно, не сказал ей, чем занимается. Он видел, что девчонка тает в его присутствии, сходит с ума и из кожи вон лезет, чтобы ему понравиться. Арсений постоянно держал вокруг себя несколько таких вот восторженных особ – они заметно поднимали его самооценку и позволяли чувствовать себя не дорогой игрушкой, а мужчиной на все сто. Девицам этим он говорил, что владеет небольшой частной фирмой, те ему охотно верили и предпочитали не вдаваться в скучные подробности.

Резкий аммиачный запах краски возвращал его на землю, в просторный зал Хэла Вайгеля. У Арсения кружилась голова, а перед глазами весело плясали зеленые круги.

– Тяжело тебе? – подошел к нему Мишель, «коллега» Арсения. Ему было куда проще – краска уже высохла и не пахла так отвратительно. Правда, Мишель не имел возможности сесть, зато он мог выйти в коридор, чтобы покурить или выпить чаю. Мишель обратился к нему по-русски.

– Нелегко, – осторожно сказал Арсений. Кто знает, зачем подошел к нему темнокожий Мишель?

Может быть, он приближен к Вайгелю и собирает материал для сплетни?

– Я учился в России когда-то, – рассмеялся Мишель. – Люблю говорить с русскими. Правда, уже забывать начинаю язык.

– Ты здесь живешь?

– Да, в Амстердаме. Я не в первый раз у него работаю, – вздохнул Мишель. – Платит он хорошо, еще и премию даст, если понравишься. Но потом тело будет в нарывах целую неделю из-за этой поганой краски.

– Разве это не специальная краска для боди-арт?

– Она самая. Только этот змей, – Мишель быстро скосил глаза в сторону Вайгеля, – этот змей что-то туда подмешивает. Чтобы цвета смотрелись более ярко. Каждый раз одна и та же история. У всех жуткая аллергия.

– А ты тоже от агентства работаешь?

– Нет. Я давно его знаю. Одно время я с ним жил.

– Ясно.

– Знаешь, я ведь был известной моделью. И сам не понимаю, как вляпался в это дерьмо.

– Я вовсе это дерьмом не считаю, – сказав это, Арсений не покривил душой. – Иногда я зарабатываю десять тысяч долларов в месяц.

– И что толку? У тебя есть девушка?

– Постоянная? Глупый вопрос. Конечно нет.

– Почему глупый? Я женат. У меня двое детей, младшему полгодика. – Мишель ухмыльнулся. – Жена модель. Но она понимает, что на подиуме зарабатывают единицы. Поэтому одобряет мой выбор. Через два месяца после того, как я ушел на вольные хлеба, я снял замечательный домик в пригороде и подарил ей «БМВ» Правда, здесь, в Амстердаме, нет смысла в машине, у нас с ней велики. Но она любит сваливать на выходные в Париж.

– Домик, «БМВ», Париж. Чем же ты тогда недоволен?

Арсений был благодарен говорливому Мишелю – тот отвлекал его от всепоглощающего аммиачного амбре.

– Тебе не понять, – мечтательно вздохнул Мишель. – Подиум – это романтика. Суета, красивые люди вокруг. Запах грима, новая одежда. Сегодня ты работаешь в Амстердаме, завтра у тебя фотосессия в Москве. Никогда не знаешь, где проведешь уикенд. Тебе не понять.

Глава 6

Тебе не понять… Знал бы он. Между прочим, Арсений когда-то тоже считался подающей надежды моделью. Всего пять лет назад и он жил в суетливом, озаряемом фотовспышками мире моды.

Мишель отошел. А Арсений вздохнул – ему нравилось вспоминать о том, как он попал в этот красочный, доступный немногим мир. Воспоминания – прекрасный способ отвлечься.

Итак, ему было двадцать лет. Он приехал в Москву поступать в институт и провалился. Какой-то незнакомый мужик остановил его возле гостиницы «Националь» и вручил рекламную визитку модельного агентства «КАСТ». Тогда он не придал этому значения и даже хотел визитку выбросить, да как-то она сохранилась.

А потом – экзамены. На самом первом, по математике, он схлопотал тройку. Сам виноват, учился спустя рукава, думал, как всегда, проскочить на обаянии. Специально выбирал экзаменатора-женщину. В итоге математическая дама оказалась стервой в десятой степени – она и не думала реагировать на его сахарную улыбку и томный взор.

Возвращаться в Ноябрьск Арсению не хотелось. Он был уже отравлен увиденной роскошью, он прикоснулся к ней. Арсений, как безумец, целыми днями бродил по Москве, заглядывал в окна дорогих ресторанов, его взгляд впивался в лица вкушающих деликатесы людей. Он шатался по галереям ГУМа и более камерного и шикарного Петровского пассажа. Он приобрел привычку заходить в бутики с отстраненным лицом, он задумчиво перебирал вешалки и иногда даже что-нибудь примеривал – одежда смотрелась на нем идеально! А однажды (случилось это, когда стартовала его третья московская неделя)… однажды он познакомился с девушкой, умудрившейся перечеркнуть все его представления о женском поле. Звали ее Ника, Вероника, и была она самим совершенством.

Судьба столкнула Арсения и Нику летним пятничным вечером, причем столкнула в прямом смысле этого слова. Арсений шел вверх по Тверской, а Вероника мчалась на роликах ему навстречу. На ней были выцветшие джинсовые мини-шортики, больше похожие на трусы, и обтягивающий красный топ. Арсений издалека ее заметил и, понятное дело, засмотрелся. Поэтому, когда девушка звонко крикнула ему: «Дорогу!» – он не сориентировался, и она на полной скорости врезалась в него. Их лбы с негромким «клац-ц!» соприкоснулись, – причем девушка-то была в шлеме, а вот у Арсения на мгновение потемнело в глазах. Оба упали на асфальт – Арсений при этом порвал единственные джинсы, а Вероника отделалась легким испугом и крошечной царапиной на бедре.

Он вскочил и галантно протянул ей руку. Вероника его джентльменской помощью воспользовалась. Однако, оказавшись на ногах, повела себя несколько странно. Вместо того чтобы улыбнуться и поблагодарить, она наотмашь ударила его перепачканной в пыли ладошкой по щеке:

– Сволочь! Растяпа! Смотреть надо, куда идешь!

– Извините…

– Что теперь со мной будет! Я могла бы подать на тебя в суд! О! Что мне делать? – подобно героине греческой трагедии, запричитала она.

– Но, по-моему, ничего особо страшного не случилось, – осторожно сказал Арсений. – Вы просто ушиблись, а царапина до свадьбы заживет… Кстати, вы замужем?

– Тебе какое дело, придурок?! Да ты знаешь, во сколько обойдется мне эта царапина?! – взревела странная красавица. – Я манекенщица, и завтра у меня показ купальников! Кому нужна поцарапанная модель?

– Может быть, можно чем-нибудь замазать? – пролепетал он. – Идемте, я куплю вам пластырь и йод.

Вероника позволила ему отвести себя в аптеку. Всю дорогу она причитала о мировой несправедливости, об изобилии на улицах разного рода придурков и о трудной судьбе бедной манекенщицы.

– Ты девушка рисковая, раз катаешься на роликах перед показом, – заметил Арсений.

– Помолчал бы, – буркнула Вероника, ловко приклеивая пластырь к смуглой ноге. – Ох, как больно, как же больно! Купи мне что-нибудь попить.

Он послушно рванулся к палатке, принес ей соку. Она одним глотком через трубочку высосала содержимое пакетика и, не поблагодарив, сказала:

– Ладно, пока.

– Постой, – растерялся Арсений. – Может, телефончик оставишь?

– Это еще зачем? – Вероника насмешливо посмотрела на его перепачканные, видавшие виды кроссовки.

– Ну как… Узнать о твоем самочувствии…

– Это необязательно. Мне пора.

– Скажи хоть, в каком агентстве ты работаешь! Может, как-нибудь загляну на показ?

– Тебя все равно не пустят, – презрительно фыркнула она. – Агентство «КАСТ». Чао!

И была такова. Даже не обернулась.