Дитё - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 78

Двести грамм пластида, что я сэкономил при подрыве статуи свободы, все-таки пригодились.

Санитарный фургон, просто вспух изнутри, разорвавшись облаком огня, но я этого уже не видел.

Меня приподняло легкое пушистое облако и стало возносить на небо, пока я не увидел яркий туннель куда меня и затянуло.

Апостол Петр, взял листок с данными следующей души.

- Так. Майкл Джексон, задушен фанатами в толчеи после концерта ...,- начал было он, как увидел мою удивленную рожу которая внимательно осматривалась, стоя в конце очереди.

- Аааа,- заорал он схватившись за сердце. И тут же ударил по большой красной кнопке. Немедленно взвыли сирены и засверкали мигалки.

Я и глазом моргнуть не успел, как меня, налетевшие ангелы, стали сталкивать с облака. Но я не сталкивался, поэтому ангелы разлетались в разные стороны, но наскакивали новые, и меня банально смяли массой.

- Выкиньте его! Выкиньте! Мы еще с последнего его посещения Рай не отремонтировали,- орал Петр.

- Да что я вам сделал?- возмутился я вися на руках над пропастью. Столкнули таки.

- Да во время твоего последнего посещения у нас тут разве что содомии не было. Так что вернешься только тогда когда умрешь своей смертью, - сказал он, кивая ангелам.

Взмах огненным мечом и я полетел вниз, держа в руках кусок облака. Последнее что помню, вопрос кого-то из ангелов Петру:

- Куда его на этот раз отправили?- но ответа я так и не услышал.

Боль в спине и ногах заставила меня очнуться. Как ни странно чувствовал я себя нормально и поэтому, пружинисто вскочив, осмотрелся, не обращая внимания на явно обожженную солнцем спину. Степь, меня со всех сторон окружала степь. Посмотрев на уже пожухлую траву, я определи время года, как середину лета. Ничего не понимаю, где городские трущобы Нью-Йорка? Где преследователи? Последним что я помню это как подорвал себя, бред про рай я не воспринимал серьезно. Еще раз осмотревшись, осторожно ступая босыми ногами, направился в сторону леса, видневшемуся вдали. По ходу движения осмотрев себя, я был совершенно раздет, и больших отличий с последнего раза, в теле я не нашел, хотя оно было мое, и судя по всему, оно осталось четырнадцатилетним. Размышляя на ходу, я шел неспешным шагом, стараясь уберечь ноги. Вытряхнув все мысли из головы, я сосредоточился на выживании, и хотя путь до леса занял у меня почти три часа, шел я осторожно, высматривая опасность, и готов был скрыться в густой, мне по пояс, траве. Зайдя под деревья, я облегченно вздохнул, шевеля мускулами на спине, выгнув руку, провел ладонью по коже спины.

-М-да, на спине теперь можно яичницу жарить! - такая она была горячая.

Пройдясь по опушке я сорвал десяток подорожников и протерев их рукой аккуратно прикрепил их к спине, не знаю, поможет или нет, но пусть будут.

Однако сделав несколько шагов в сторону, подорожники начали осыпаться. Плюнув на них, я пошел дальше. Лес оказался не большим, так километра в три шириной, но зато так остро мучившую жажду я смог утолить в найденном роднике.

Подойдя к противоположной опушке и не выходя на открытое пространство, осмотрелся. И только когда осмотрелся еще раз, я заметил невдалеке вдоль леса тонкий дымок от костра.

Бесшумно отступив обратно, я по лесу, лавируя между деревьев, направился в ту сторону, по пути изумляясь чистоте опушки. Ни каких тебе бумажек, бутылок и другого мусора, неужели я где-то в другой стране.

Путь до костра занял минут сорок. И тихо выйдя к опушке, я всмотрелся в сидящих, и лежащих у костра людей.

Увиденное, меня изрядно озадачило. Там были татары, причем как будто снимали фильм про монгольское иго, невдалеке паслись низкорослые кони в количестве пяти штук.

Пересчитав людей, обнаружил, что их тоже пять. Быстро оглядевшись я не обнаружил ни кинокамер ни людей в нормальной одежде. Вывод был один, я опять провалился во времени. Но не это меня удивило, а то, что нет часового, быстро осмотревшись, я его не обнаружил.

Неужели они так уверенны в своей безопасности? Часовой все-таки был, он сам себя обнаружил, когда заорал что-то по-татарски. К моему удивлению часовой, довольно молодой парнишка сидел на самой верхушке ближайшего дерева. О чем-то поговорив со старшим, часовой продолжил бдение. Я с облегчением перевел дух, парнишка сидел на ветке спиной ко мне, и лишь изредка кидал взгляд в мою сторону, похоже он меня так и не заметил.

Тут старший встав и почесываясь, направился к спавшему немного в стороне человеку, он был закрыт от меня телом одного из татар и я не смог внимательно рассмотреть его. Поднявший его татарин, позволил немного рассмотреть пленника, то, что это пленник было видно по связанным рукам. Поставив пленника в колено-локтевую позу и задрав у него рубаху оголив ягодицы, татарин, развязав завязки своих штанов мощным толчком вошел в пленного.

Судя по ленивым взглядам, бросаемым на парочку, и молчавшего пленника, это уже проделывалось не раз. И только когда насильнику надоела эта поза и он мощным движением перевернул пленника на спину и разрезав веревки стянутые на руках, снова навалился на девушку, я понял что это девушка по груди которые грубо тискал насильник. Девушка продолжала, молча сносить насилие, стиснув зубы, я отступил вглубь леса, когда на девушку залез следующий, время пока не пришло, нужно подождать захода солнца.

Жалеть я их не собирался, помнил рассказы учителя истории, что творили на нашей земле татары.

Отойдя немного в сторону, при этом не спуская глаз с часового контролируя его боковым зрением, я устроился ждать ночи, надеясь, что раньше они не сорвутся с места.

Перед самым закатом часовой слез с дерева и больше на него не залезал, подойдя к девице и тоже поимев ее, он развалился спать рядом с товарищами. На пост заступил другой молодой татарин, и взяв короткую пику стал неторопливо прохаживаться.

Бросаться на них с голыми руками я не стал, а тихо подползя к ближайшему, замирая от любого шума, аккуратно вынул нож, из лежащих рядом с татарином поясных ножен. Также осторожно я достал и саблю. Хлопнув по щеке спящего, и как только он открыл глаза, всадил ему нож прямо в сердце, так же тихо я прошелся по остальным.

Часовой в это время отошедший к лошадям, шелестя травой возвращался, я ждал его на середине пути, и неожиданно вскочив из высокой травы нанизал на саблю, по самую рукоятку. Также тихо как и остальные, часовой умер. Посмотрев в сторону стреноженных лошадей, которые только сейчас почуяли кровь и чужого, насторожившись и прислушиваясь ушами, направился обратно к лагерю, думая что хорошо, что догадался подобраться с подветренной стороны и кони меня не почуяли.

Собрав все оружие, и раздев убитых до исподнего, я не подходя к спящей пленнице завалился спать, утро вечера мудренее. Проснулся я рано, еще не полностью встало солнце. Пошевелив лопатками, спина давала о себе знать, я откинув один из халатов которым укрывался, зевая встал.

Протерев руками лицо быстро осмотрелся, убитые продолжали лежать там где я их оставил, были они голыми, после того как я снял с них одежду. Сейчас этот ком лежал рядом, и я решил себе что-нибудь подобрать.

Быстрый осмотр, и я натянул на себя довольно новые штаны. Что не скажешь о их чистоте, и рубаху одного из тех кого я полоснул по горлу.

Полностью одевшись, и разобравшись со всеми завязками, я подобрал себе обувь по ноге, повезло, что один из татарчат имел такой же размер.

Осмотрев все сабли разочарованно вздохнул, хороших не было, все они были сделаны из плохого железа, но выбирать было не из чего, и я под правою руку нацепил саблю предводителя, а под левую ту что получше.

Выбор ножей тоже был не долгим, один из них прекрасно подходил под метательный, другой изогнутый кинжал, к моему удивлению был с довольно неплохим лезвием.