Воспоминания о монастыре - Сарамаго Жозе - Страница 45

Балтазар уже знал, что место, где он находится, было прозвано островом Мадейра, [75]и прозвище это пришлось весьма кстати, ибо, если не считать нескольких домов, сложенных из камня, остальные постройки были деревянные, хотя и не из разряда временных. Были здесь кузницы, и хоть мог бы Балтазар упомянуть, что приходилось ему работать по этой части, он не обо всем упоминает, занимались здесь и другими ремеслами, в коих был Балтазар несведущ, а спустя время появятся здесь еще мастерские жестянщиков, стекольщиков, маляров и немало всяких других ремесленников. Многие из деревянных строений были в два этажа, первый предназначался для волов и мулов, второй для должностных лиц, очень важных и не очень, надсмотрщиков, наемщиков и других сеньоров из главной конторы, а также для офицеров, под началом у коих состоят солдаты. В этот утренний час из стойл выводили волов и мулов, других вывели еще раньше, земля была вся в лужах мочи и лепешках навоза, и точно так же, как в Лиссабоне во время процессии в праздник Тела Господня, мальчишки путались под ногами у взрослых и у животных, изо всех сил толкали друг друга, и один из них, пытаясь увернуться от другого, поскользнулся и угодил под копыта упряжки волов, но волы его не растоптали, ангел-хранитель был на месте, мальчонка выбрался из-под копыт цел и невредим, но весь в навозе, и разило от него соответственно. Балтазар посмеялся, так же как и все остальные, все же какое-то развлечение работным людям. И их охранникам тоже. В это время промаршировало мимо человек двадцать пехотинцев в полном вооружении, словно на войну, может, отправлялись они на учения, может, в Эрисейру, дать там отпор французским пиратам, столько раз пытались высадиться, что в один прекрасный день доберутся и до здешних мест, много лет спустя по завершении сего вавилонского столпотворения вступит в Мафру Жюно, [76]в монастыре к тому времени осталось десятка два стариков монахов, они уже на ногах не держались, и послал Жюно к ним полковника Делагарда, а может, был он капитан, нам-то все едино, пожелал этот самый Делагард войти в здание, а двери-то заперты, по сей причине был вызван брат Феликс ди Санта-Мария-да-Аррабида, ключарь, но он, бедняга, остался без ключей, ибо королевская семья перед бегством захватила оные с собою, и тут коварный Делагард, коварным именует его наш историк, поведавший об этом событии, отвешивает пощечину хлипкому монаху, каковой, о евангельская кротость, о боговнушенный урок, подставляет ему тотчас другую щеку, если бы Балтазар в бою при Херес-де-лос-Кавальерос, потеряв левую руку, подставил бы правую, он не мог бы теперь управиться с тачкой. А раз уж помянули мы про кавальеро, слово испанское, всадник означает, то и кавалеристы появились, тоже, как и пехотинцы, в полном вооружении, пехотинцы-то уже на месте работ, теперь понятно, зачем выставляют сторожевые посты, куда как славно работать под надзором часовых.

В этих больших одноэтажных деревянных строениях работные люди ночуют, не меньше чем по двести человек в каждом, а Балтазар с того места, где стоит, не может сосчитать, сколько их всего, насчитал пятьдесят семь и сбился, да ведь за эти годы он не поднаторел в арифметике, самое лучшее было бы пройтись с ведром извести и кистью, пометил один дом, пометил другой, тут не пропустишь и не сочтешь один за два, таким манером метят крестами святого Лазаря двери домов, где живут прокаженные. Вот и Балтазар ночевал бы в такой конуре на циновке, если б не было у него дома в Мафре и жены, чтобы спать не в одиночку, худо приходится беднягам, что пришли из дальних мест, как говорится, мужчина не из дерева, когда это обстоятельство дает о себе знать, туго им приходится, разве хватит в Мафре вдов на этакую ораву, ясное дело, нет. Миновав дома, где жили работные люди, вышел Балтазар к военному лагерю, сердце у него так и подскочило при виде множества походных палаток, такое чувство, будто время обратилось вспять, может, покажется это невозможным, но выпадают минуты, когда отставной солдат вдруг по войне затоскует, с Балтазаром такое не впервой случается. Алваро-Дього уже говорил ему, что в Мафре солдат много, одни на подрывных работах помогают, шашки ставят пороховые, другие работных людей стерегут, за порядком надзирают, и, судя по количеству походных палаток, солдат была не одна тысяча. Опешил малость Балтазар Семь Солнц, вот так новая Мафра, пять десятков домов внизу, пять сотен наверху, да и еще появились различия, посмотреть хоть на эти дома для трапезы, почти такие же большие, как ночлежные, внутри длинные скамьи и столы, вкопанные в землю, и длинные стойки, сейчас людей не видно, но к полудню поставят котлы на огонь, и, когда прозвучит сигнальный рожок, все наперегонки сбегутся сюда, не отмыв рабочей грязи, поднимется оглушительный шум, друг окликает друга, садись к нам, посторожи мое место, но плотники садятся с плотниками, каменщики с каменщиками, землекопы с землекопами, а всякая мелюзга, подсобные да подручные, пристраивается в конце стола, каждый садится с теми, кто ему ровня, Балтазар же может пойти поесть домой, он ведь в тачках еще ничего не смыслит, а в самолетах, кроме него, здесь не смыслит никто.

Что бы ни говорил Алваро-Дього в свое оправдание и в оправдание прочих работных людей, постройка монастыря не очень-то продвинулась вперед. Балтазар обошел неспешно все место постройки, как человек, осматривающий дом, где будет жить, сюда направляются люди с тачками, другие поднимаются по строительным лесам, третьи подносят известь и песок, иные попарно втаскивают на шестах и веревках камни по наклонным помостам, десятники начеку с дубинками в руках, надсмотрщики следят, проворно ли и исправно ли выполняют люди свою работу. Стены поднялись на высоту, всего лишь втрое превосходящую рост Балтазара, и еще не охватывают всего периметра базилики, но они толстые, словно стены оборонительных сооружений, стены, оставшиеся от мафрского замка, не такие толстые, так и времена были тогда другие, еще не изобрели артиллерии, одна только толщина стен оправдывает медленность их роста. А вон валяется тачка, Балтазар не прочь испытать, легко ли будет ему приспособиться, проще простого, а если он стамеской вынет полукруг в нижней части левой оглобли, сможет померяться силами с любым двуруким.

Наконец отправляется Балтазар домой тою же тропинкой, которой поднялся на холм, скрылись за откосом строящийся монастырь и остров Мадейра, если бы не сыпались постоянно сверху камни и комья земли, можно было бы подумать, что никогда не выситься на холме ни базилике, ни монастырю, ни королевскому дворцу, перед ним снова всего только Мафра, такая же невеличка, какою была веками, может, теперь чуть побольше стала, чем во времена римлян, они и постановили, что быть здесь селению, зерно будущей Мафры в землю бросили, такою была она во времена мавров, которые пришли столетия спустя, и возделывали огороды, и сажали сады, от коих мало что осталось, а потом пришло наше время, мы сделались христианами по воле того, кто правил нами, ибо, если и бродил Христос по свету собственной особой, до наших мест он не дошел, а дошел бы, стал бы ему Голгофою холм Вела, сейчас строится там монастырь, может, это то же самое. И поскольку так крепко задумался Балтазар над всеми этими религиозными премудростями, если только и впрямь все эти мысли принадлежат Балтазару, но его ведь не расспросить, вспоминается ему отец Бартоломеу Лоуренсо, само собою, он не в первый раз про него вспоминает, когда остается он наедине с Блимундой, только и разговору, что о священнике, Балтазар вспоминает его и чувствует, как заныло сердце, он корит себя, что обошелся с ним так грубо там, в горах, в ту страшную ночь, такое чувство, словно брата больного побил, я же знаю, что он священник, а сам-то я кто, даже и не солдат больше, но ведь мы с ним одногодки и делали одно дело. Твердит Балтазар про себя, что, как только сможет, вернется туда, где кряж Баррегудо и гора Монте-Жунто, поглядеть, на месте ли машина, ведь могло же случиться, что священник вернулся тайком и улетел один-одинешенек в те края, где изобретения поощряются в большей мере, чем у нас, сказать, к примеру, хоть в ту же Голландию, страну, весьма благоприятствующую всякого рода феноменам по части воздухоплавания, чему доказательством послужит история некоего Ханса Пфааля, [77]каковой в наказание за некоторые незначительные прегрешения до сих пор вынужден проживать на Луне. Разумеется, Балтазар обо всем этом ведать не ведал, более достоверна, в частности, история о том, как два человека побывали на Луне, мы все их там видели, и Ханса Пфааля они не встретили, может, плохо искали. Поскольку с дорогами на Луне трудно разобраться.