Квадрат 2543 - Королева Анна Валентиновна - Страница 20

– Вам нужна помощь?

– Как вы догадались?

– Это не сложно. У вас экзотический вид.

– А-А. Вообще-то дело не в моих проблемах. Мне-то вы вряд ли поможете. Я хотел предложить вам свои услуги. Я слышу, вашей даме нехорошо. Я экстрасенс. Умею снимать стрессовое состояние.

– Простите мою недоверчивость, но что делает целитель ночью в лесу, да ещё в таком странном виде?

– Я совершал необходимые мне обряды. Это ритуальные одежды.

– Одежды, которые закрывают только нижнюю часть тела, могут быть ритуальными?

– Да. Моя вера именно так рекомендует совершать обряды.

– Какая, простите, у вас вера?

– Вы наверняка о ней не слышали.

– И всё-таки?

– Право, не стоит вам этого знать.

– Ты, парень, не извращенец ли?

Смысл этого вопроса не был понятен фавну. Желая вывернуться, он сказал:

– Я бы не хотел обсуждать эту тему.

– А я бы обсудил. Ты только моей даме готов помочь? Или и с мужчин стрессы снимать умеешь?

Сутр явно не успевал за мыслями собеседника.

– Мне всё равно, в общем… Могу с женщиной работать, могу с мужчиной. Евдокия, более-менее успокоившись, вывалилась устало из машины, подошла к фавну, обняла его одной рукой за голую талию, другой взялась за рогатую голову, нежно потрепала по волосам. Сутр, не ожидавший встретить именно свою связную, удивлённо таращился на неё, думая, радоваться ему или печалиться такому обстоятельству.

– Ну что, доченька моя дорогая, донюшка, влипли мы с тобой? А остальные-то как?

Сергей Алексеевич забеспокоился: «Не уж-то тётка сдвинулась? Час от часу не легче!»

– Все прошли. Только я не успел. Не понял пока почему. Что-то странное происходит.

Евдокия устало перевела взгляд на мужа:

– Вот, познакомься, Серёж, это один из моих фавнов.

Конспирация явно выходила из моды. Сутр ещё сильнее вытаращил глаза. Смирение Сергея Алексеевича значительно углубилось.

– А это мой, так сказать, некоторым образом, муж: в какой-то степени надёжный друг, и не знаю почему, горячо любимый человек.

Сутр оттаял:

– Очень рад встрече, очень рад! А я не пойму, почему ты, Евдокия, так откровенна с обычным человеком!

Сергей Алексеевич, считавший себя очень необычным, мудрым и посвященным, услышав такое изречение, достиг дна в море смирения.

– Поехали к нам, Сутр! В лесу тебе нельзя ночью быть, запретили, ведь. Хоть в нашей встрече удача. Сможем что-нибудь придумать про производственную необходимость, оставившую тебя в моём доме. Юбку пока не снимай: вдруг встретим полуночника в деревне. А блуза-то где?

– Где-то в лесу потерял. И платок тоже.

– Не очень это хорошо, ну да придумаем что-нибудь.

Смиренный, давно носивший облик святого, Сергей Алексеевич понял, что очень скоро придётся сутью своей догонять данные ему с рождения атрибуты.

Мишка любил утреннюю зарю. Он и вечернюю любил так же нежно, но сейчас было утро, и он, ещё лёжа в постели, наслаждался ощущением нового грядущего, неизведанного дня. Каждый день приносит новые открытия. Жизнь – это интересно.

Вдруг Мишка вспомнил о вчерашних хвостатых гостях и, стремительно слетев с кровати, как был, в трусах и майке, ринулся вниз, на первый этаж. Бабушка с мамой готовили завтрак. Всё было бы очень обыденно, если бы дед был в это время в лесу, а не занимался электропроводкой на террасе.

– А где сатиры?

– Кто?

– Те, которые были вчера в гостях с дядей Игорем.

– Тебе приснилось что-то, малыш?

– Ба, ты что не помнишь?! Их было пятеро и бабка, храпящая с противным лицом.

Взрослые озадаченно уставились на ребёнка. Мишка готов был рассердится на странное поведение родных, но благоразумно решил подождать это делать, а вначале всё обдумать самостоятельно.

– А кто же был у нас в гостях?

– Дядя Игорь приходил, бабка, как ты говоришь, была, дочери её были, их как раз пятеро. Какие сатиры, Михаил?

– Сильные, хвостатые, лохматые. Вмешался Виктор Владимирович.

– Воображение ребёнка творит чудеса. Девчата странные, что верно, то верно. Сама Евдокия необычная женщина. Я тоже было надумал, бог знает что! Но мне-то грех застревать в фантазиях, а Михаил Иванович может себе это позволить. Да, Михайло?

Мишка решил не спорить. На то, что его решили обманывать, не похоже. В реальности происходящего сам он не сомневался. «Что же тогда происходит? Взрослые, безусловно, отличаются по образу мышления и по восприятию от ребёнка, но не настолько же… Надо за ними внимательнее понаблюдать».

Вторая половина рабочего дня лесничего опять проходила вблизи дачного посёлка с символичным названием «Мирный». Рядом с вагончиком сторожа стояли два интеллигентного вида человека, озадаченно выясняющие шепотом друг у друга последовательность событий предыдущего дня. Шепяще-свистящие басы было слышно на десять метров в любом направлении.

– Виктория говорит, что я сам пришёл. Ничего не помню. Помню, как усталость срубила со второй рюмки, вроде бы, девки ко мне клеились. А было что, или не было, не помню.

– Самогонка никогда голову не дурит. Это не водка тебе низкопробная. Здесь что-то в атмосфере. Энергии какие-то, что из зверей мутантов делают, да и на людей, видимо, дурно влияют. Надо в лес поменьше ходить: что-то мне не нравятся эти провалы в памяти. Думаю, они взаимосвязаны с тем, что твориться в лесу.

– Здесь рядом воинские части секретные. Чем-то там военные занимаются? Может, радиация и химия кругом, а мы не знаем.

Сергей Алексеевич, невольно подслушивающий беседу Игоря Петровича и Виктора Владимировича, хотел было подойти к ним и развеять мрачные подозрения о плохой обстановке в лесах, но вспомнил вчерашнее состояние жены, и передумал. «Кто знает, что твориться вокруг! Я давно в этих квадратах не был. Надо самому побродить, разобраться». Решив, что работа не волк и в лес не убежит, направился туда сам.

Лесная братия узнала лесничего, приняла радостно. Легкий ветерок нежно коснулся берёз, и зашелестела, зашептала листва приветственные, нежные речи, полонились стволы уважительно, взмахнули ветви приветливо. Расползлись гадючки с медянками подальше от проходимых троп, вода глубже ушла в землю, сделав болота сухими, травы и мхи поднапряглись, напружинились, выравнивая неровности почвы. Ели и сосны с трудом развернули иглы свои так, чтобы свет мог пробиться в самую чащу. Любил Сергей Алексеевич лес, и лес отвечал ему взаимностью. «Господи, хорошо-то как! Свежо и прохладно в самую сильную июльскую жару! Мать природа, отец космос, в такие минуты я и впрямь ощущаю себя вашим любимым детищем!» Эту мысль захотелось подумать подольше, посмаковать. Удерживать в голове некоторые нужные материи мысли он умел. Сухой пушистый мох принял на себя вес всех просветлённых местами тел Сергея Алексеевича, не очень плотно пока сидящих на его биологическом фундаменте. Скинув кроссовки, подобрал под себя ноги, блаженно расслабился.

«Приветствую тебя, хозяин леса! Приветствую вас, стихии лесные!» Хорошо ему было здесь, светло и спокойно. Тяжёлые размышления отступили. Взгляд блуждал по стволам старых сосен, выхватывая незначительные детали: тяжёлые капли смолы, степень заскорузлости шершавой коры и оттенки её окраски, количество пожелтевших спаренных игл под соснами. Природа возвращала растраченные страданиями силы, эфирное тело плотненько село на физическое, слилось, синхронизировалось, передавая последнему ощущение блаженства.

Закрыв глаза, по старой привычке тренировать свою способность концентрироваться в любой удобный для этого момент, перевёл внутренний взор в центр головы. Плотный фиолетовый фон перед закрытыми глазами сегодня удивлял своим сиянием и однородностью. Блуждающие, набегающие друг на друга потоки разных оттенков, уступили место устойчивой картине. Что-то явно изменилось внутри. Сергей Алексеевич просто наблюдал.

Утро вечера мудренее. Проснувшись, Евдокия чувствовала себя гораздо лучше, чем ночью, принесшей ей много неприятных открытий в себе и в окружающих её близких. «Тел не поддержал, муж, видимо, предал». Сегодня эта мысль с оттенком злорадства по отношению к самой себе почему-то казалась спасительной. «Предал, предал, так тебе и надо, корова старая. Больше о себе думать будешь, наука тебе на всю оставшуюся жизнь. Расслабилась! Тылы у тебя прочные… Кому ты нужна?! Тылы… Ни за кого не ручайся. На себя только надейся. Наука тебе. И с кем это он спутался?»