Мечтатель - Макьюэн Иэн Расселл - Страница 17

– Как продвигаются дела с антигравитационной машиной? – спросил Питер. – Вы получили мои чертежи?

– Ваши чертежи всё прояснили, – ответил помощник. – Мы внесли предложенные вами изменения и включили машину на пять секунд. Все вещи в комнате стали летать, как вы и предсказывали. Перед следующим испытанием мы привинтим столы и стулья к полу.

– Больше не включайте ее, пока я не вернусь из отпуска, – сказал Питер. – Хочу сам это видеть. Приеду в субботу.

Закончив разговор, он вышел в сад и остановился у ручья. День был прекрасный. Вода журчала под деревянным мостиком, и он радовался своему новому изобретению. Почему-то ему не хотелось уходить от дома. Он услышал звук за спиной и обернулся. В дверях стояла Гвендолина и смотрела на него. У Питера опять что-то сжалось в животе. Будто что-то холодное там опустилось. Гвендолина облокотилась на край старой бочки у входной двери. Утреннее солнце прорывалось сквозь листву яблони и трепетало на ее плечах и волосах. За все свои двадцать с небольшим лет Питер не видел еще ничего столь совершенного, чудесного, изумительного… не было достойного слова, чтобы описать увиденное им. Зелеными глазами она смотрела ему прямо в глаза.

– Ты решил пройтись? – весело спросила она.

Питер испугался, что голос откажет ему. Он кашлянул.

– Да. Хочешь погулять?

Они прошли через сад к шлаковой насыпи, где когда-то лежали рельсы. Говорили ни о чем особенном: о каникулах, о погоде, о газетных новостях – о чем угодно, только бы не о себе. На ходу она взяла его за руку мягкой прохладной рукой. Питер всерьез подумал, что может сейчас взлететь над деревьями. Он слышал о том, как влюбляются мальчики и девочки, как мужчины и женщины сходят с ума от любви, но всегда думал, что люди преувеличивают. В самом деле, насколько можно любить другого человека? В кино эти сцены, без которых не обходится ни один фильм, – когда герой и героиня раскиселятся, долго смотрят друг другу в глаза и целуются, – они всегда казались ему дурацкой тратой времени и только задерживали действие. И вот пожалуйста – он сам растаял от одного прикосновения ее руки и готов завопить от радости.

Они подошли к туннелю и, не сговариваясь, пролезли между досок в холодную копченую темноту. Дальше они двигались, прижавшись друг к другу, и смеялись, когда ступали в лужу. Туннель был не очень длинный. Уже виднелся другой конец, светившийся, как красная звездочка. На полпути они остановились. Они стояли близко друг к другу. Их руки и лица еще хранили солнечное тепло. Они стояли близко друг к другу и под шуршание зверьков и «плюх-плюх» капель по лужам поцеловались. Питер понял, что за все годы счастливого детства и даже в самые лучшие минуты вроде игр с Пляжной бандой летними вечерами с ним не случалось ничего лучше, ничего страннее и восхитительнее, чем поцелуй с Гвендолиной в железнодорожном туннеле.

Когда они шли к свету, она сказала ему, что станет доктором и ученым и будет работать над новыми лекарствами от смертельных болезней. Они вышли, моргая, на солнце и нашли под деревьями место, где росли голубые цветы на стройных гибких стеблях. Они легли навзничь, бок о бок в высокой траве, среди жужжания насекомых. Он рассказал ей о своем изобретении – антигравитационной машине. Они могут отправиться вместе – сядут в его зеленую открытую спортивную машину и поедут по узким дорогам Корнуолла и Девоншира в Лондон. По пути остановятся у ресторана, закажут шоколадный мусс, мороженое и целое ведро лимонада. Приедут к зданию в полночь. Поднимутся на лифте. Он отопрет лабораторию и покажет ей машину со светящимися лампочками и шкалами. Он повернет выключатель, они взлетят и будут плавно переворачиваться в воздухе вместе со столами и стульями.

Он, должно быть, уснул в траве, пока говорил ей об этом. Спортивная машина, сонно думал он, шоколадный мусс, не ложиться хоть до утра – и Гвендолина… Тут он вдруг осознал, что смотрит не в небо, а в потолок своей спальни. Он встал с кровати и подошел к окну, глядевшему на пляж. Увидел вдалеке Банду. Был отлив, на берегу блестели лужицы. Он надел шорты и футболку и сбежал вниз. Час был поздний, все давно позавтракали. Он залпом выпил стакан апельсинового сока, схватил булочку и через задний садик выбежал на пляж. Песок под ногами уже нагрелся, родители с друзьями уже сидели в шезлонгах под зонтиками со своими книгами.

Мама помахала ему.

– Хорошо поспал. Тебе надо было выспаться.

Друзья увидели его и стали звать:

– Питер, Питер, иди посмотри!

Питер заволновался и побежал к ним, но на полпути остановился, чтобы еще раз взглянуть на взрослых. Под зонтом они наклонялись друг к другу и разговаривали. Теперь он относился к ним иначе. Они знали и любили то, что перед ним сейчас только приоткрывалось – словно очертания фигур в тумане. Значит, впереди у него еще другие приключения.

Гвендолина, как обычно, сидела особняком со своими книгами и бумагами, готовилась к экзамену. Она увидела его и подняла руку. Просто поправила темные очки или ему махнула? Этого ему уже никогда не узнать.

Он повернулся к океану. Океан искрился до самого горизонта. Он простирался перед ним, огромный и неведомый. Одна за другой, без конца, волны, позванивая, опрокидывались на берег, и казалось Питеру, что все они – фантазии и идеи, которые будут сопровождать его всю жизнь.

Опять кто-то выкрикнул его имя. Его сестра Кэт прыгала и приплясывала на песке.

– Питер, мы нашли клад!

Позади нее, подбоченясь, на одной ноге стояла Гарриет и большим пальцем другой ноги чертила на песке круг. Тоби, Чарли и малыши, отпихивая друг друга, по очереди прыгали с камня в соленое озерцо. И за всей этой людской суетой взбухал, опадал и откатывался океан, потому что мир не мог пребывать в покое – ни люди, ни вода, ни время.

– Клад! – снова крикнула Кэт.

– Иду! – откликнулся Питер. – Иду!

И помчался к воде. Он несся по песку, ощущая себя легким, невесомым. Сейчас взлечу, думал он. Грезилось это ему или он летел?