Бен среди людей - Лессинг Дорис Мэй - Страница 30

— Тихо, Бен, тихо, — прошептала Тереза и обняла его. Он был грязен, дрожал, несчастное беспомощное сломленное создание; Бен удивил своих спасателей — он выпрыгнул из объятий Терезы, вылез из окна и скрылся в темноте. Он бежал к лесу, а Тереза и Альфредо побежали за ним. — Остановись, Бен! Там люди, не убегай, иди сюда! — Они с Альфредо осторожно двигались под деревьями и ничего не слышали. Но знали, что Бен там. — Бен, я сяду здесь. Альфредо тоже. Он друг. Иди ко мне. Мы отвезем тебя домой к Альфредо, а потом уедем.

Молчание. Еле заметные лесные звуки. Сзади, в том здании, откуда они убежали, завыли обезьяны — душераздирающий звук из маленького ада, которых становится все больше и больше, везде, где люди строят цивилизацию.

— Бен, Бен, иди ко мне, Бен.

Они поняли по запаху, что он приближается.

— Вы отведете меня к таким, как я? — услышали они.

— Да, Бен, отведем, — сказала Тереза, заразившаяся его отчаянием.

Он сидел рядом с ними, сгорбившись, дрожа.

— Теперь пойдем, тихонько, Бен, тихонько. Ни звука, Бен.

Идти по лесу было хорошо, они были надежно спрятаны, но предстояло перейти через голый пустынный участок — риск, что их увидят. К счастью, почти все институтские находились в помещении, ужинали. Слышались звуки телевизора, радио, голоса. Альфредо сказал:

— А теперь бежим.

И Тереза:

— Беги быстро, Бен.

Они втроем побежали через темноту, прорезанную светом из домов, в комнату к Альфредо.

Тереза затолкала Бена в душ, вымыла его, она лила на него воду, пока стекающая вода не стала прозрачной, вытащила его, вытерла, надела чистую одежду, которую принесла с собой. Альфредо разыскал для него апельсиновый сок и фрукты. Бен хотел пить, а есть не хотел. Он умоляюще смотрел на Терезу: глаза как у тех обезьян, подумала она, хотя тогда она их не разглядывала.

— Почему им позволяют это делать? — спросила она у Альфредо.

Он был молчалив и мрачен — она видела, что ему стыдно.

— Это наука.

Бен перестал дрожать, но ему было трудно на них смотреть; он сидел на стуле, сгорбившись, руки, сжатые в кулаки, свисали по бокам, голова выдавалась вперед, в глазах все еще отражался болезненный страх.

— Мы отвезем тебя в Рио, — сообщила Тереза, — а завтра полетим на самолете.

— К моим людям?

— Да, — беспомощно сказала Тереза — она даже не осмелилась посмотреть на Альфредо. Что им делать?

Около полуночи, когда в домах институтских рабочих выключили свет и прекратилось всякое движение, они прокрались наружу, прислушиваясь к лаю собаки, и встретились с Антонио, который ждал их в машине. Вчетвером поехали в город. Поздно ночью добрались до квартиры. Поперек двери были прибиты дощечки — наверное, это сделал швейцар.

Они велели Бену лечь в кровать и постараться уснуть. Ему нечего бояться. А в это время Альфредо, Тереза и Антонио совещались. Антонио тоже раньше работал в шахтах. Он показал свое удостоверение личности, положил его на стол и спросил у Альфредо:

— С твоим все в порядке?

Альфредо достал свое удостоверение из кармана и положил рядом с удостоверением Антонио. Тереза поняла, что раньше у них были какие-то проблемы, но теперь все нормально. Они посмотрели на нее, и девушка достала свое удостоверение из сумочки, теперь три документа лежали рядом. Она вспомнила о паспорте Алекса и сочла эти три карточки из дешевой бумаги — удостоверения личности — унизительными.

— Я хочу когда-нибудь обзавестись настоящим паспортом, — объявила она Альфредо. Антонио удивленно рассмеялся, но Альфредо, засмеявшись было, остановился, поняв по лицу Терезы, что дня нее это важно. — Я хочу паспорт, похожий на маленькую книжечку, как у иностранцев — как у американцев. — Альфредо кивнул и подождал продолжения. Тереза с презрением указала на удостоверение: — Этого недостаточно, — сказала она. Альфредо поразмыслил над ее словами, а потом сказал:

— Хорошо, сейчас я тебе его сделаю. — Он встал, нашел в ящике бумагу, сложил из нее маленькую книжечку, вернулся к столу, сел, строго глядя на Терезу, держа ручку. Она смеялась, Антонио тоже.

— Вы оба сошли с ума, — сказал Антонио. — Loco.

— Имя, — потребовал Альфредо, словно чиновник.

— Тереза Альвес.

— Донья Тереза Альвес. У вас черные волосы?

Потом, впоследствии, они снова разыгрывали эту сцену, напоминая друг другу и рассказывая детям, как Альфредо впервые что-то узнал о Терезе, о ее жизни, о ней самой; тем временем Антонио сидел рядом, улыбался и кивал, а Бен спал в соседней комнате.

— Темно-коричневые, — ответила Тереза и протянула прядь, чтобы он посмотрел.

— Черные в тени, коричневые на солнце, — сказал Альфредо. — Я заметил. Напишу черные. — Он записал и продолжил: — Глаза у вас черные, но онине будут в них заглядывать. Записать, что черные?

— Да, сойдет.

— Вы… какого роста?

Тереза ответила.

— Почти как я. Хороший рост. Есть какие-либо особые приметы? Об этом всегда спрашивают.

— У меня есть маленькое родимое пятно на… нижней части спины.

Антонио рассмеялся:

— На заднице?

— Да, и еще на плече, вот тут. — Она убрала воротник с шеи, Альфредо посмотрел туда.

— Думаю, оставим родимые пятна для себя, — сказал он. — Что-нибудь еще?

— Шрам — это я упала, когда крошила тыквы для коз, упала на острый камень. — Тереза протянула руку: по запястью до верхней части ладони проходила тонкая белая линия.

— Это их не интересует, — ответил Альфредо. — Ладно. Рост, цвет волос, цвет глаз — этого им хватит. В какой деревне вы родились?

— В той же, что и вы. Пыльная деревня, пыльная провинция, пыльная страна. Но называлась она Альжеко.

— Запишем. Дата рождения?

Она помедлила, ибо не была уверена, что хочет выдавать, насколько она младше, чем говорила. Альфредо заметил ее замешательство и сказал:

— Запишу так же, как и у себя. Теперь нужна фотография.

Потом он с поклоном вручил Терезе небольшую пачку свернутых листов.

— Ваш паспорт, донья Тереза.

Она встала со стула, взяла его, и сделала реверанс.

Так они проводили время, болтая. Антонио сказал, что поедет с ними в Жужуй, в шахты. Ему будет лучше пожить какое-то время подальше от Рио. Когда рассвело, они выпили кофе, и мужчины отправились за билетами на самолет.

Тереза вошла в комнату к Бену, увидела, что он не спит, и сказала ему, что надо быть смелым и терпеливым. Если кто-то придет в квартиру, она обещает, что к нему не подойдут. Она собирается его запереть, и Бен не должен этого бояться. Тереза сказала все это, поскольку была уверена, что «они» придут за Беном, а поскольку дверь выбита, их ничто не удержит. Она принесла Бену сока, сказала, что ему лучше поспать и что если кто-то придет, нельзя издавать ни звука.

Вскоре Тереза услышала снаружи мужские голоса. Она открыла дверь со словами:

— Видите, что ваши ворюги сделали с дверью? — сваливая всю вину на них, хотя они больше напоминали полицейских, преследующих жертву, подумала она. — Садитесь, пожалуйста, — предложила Тереза, села сама, заметив, что они оба уставились на дверь Бена.

Луис сел во главе стола, по привычке заняв председательское место. Американец расположился напротив Терезы, выпуклые холодные глаза держали гнев наготове.

Тереза сразу заговорила:

— Вы плохо поступили. Выкрали его отсюда. Он не ваша собственность. — Она обращалась к Луису, и тот ответил:

— Не меня стоит обвинять. Я не имею к этому отношения. Та часть института никак не связана с Бразилией: она находится под особым международным управлением. — Он ждал, что Стивен Гомлах что-нибудь добавит. Но тот молчал: он изогнулся и таращился на дверь в комнату Бена.

— Но вы оба здесь, — ответила Тереза, ухватив суть дела, как она ее понимала.

— Я старый друг профессора Гомлаха, — сказал Луис.

— Но вы же знали, что эти люди собираются схватить Бена.

— Я прошу прощения… от имени профессора Гомлаха. — И он снова посмотрел на своего коллегу. Безрезультатно. — Наши указания поняли превратно. Дверь не должны были ломать.