Бен среди людей - Лессинг Дорис Мэй - Страница 20

— Дети так делают, — сказал Алекс. — Ребенок моего соседа так делал. Он стучал головой в стену, иногда по нескольку часов. Доктор сказал, что это нормально, ничего плохого он себе не сделает.

Тереза проговорила:

— Он не хочет ехать. Ему страшно.

Все молча слушали: «бум-бум-бум».

— Он мозги себе повредит, — сказал кто-то.

— Нет, — ответил Алекс, — оставьте его, с ним все в порядке.

Гости ушли. Алекс с Терезой сидели, слушали. Было тревожно. Глаза Терезы наполнились слезами. У нее щемило сердце от этого звука. Стук не умолкал. Она снова пошла в комнату Бена. Тот стучал головой и хныкал, как маленький ребенок, Тереза обняла его, села рядом с ним на колени и сказала:

— Бен, милый Бен, бедный Бен, все хорошо, я с тобой.

Он громко вскрикнул от боли и злости и повернулся к ней, приник волосатым лицом к обнаженной коже; Тереза чувствовала, будто обнимает ребенка, — по крайней мере, страдание было детское.

— Бен, все хорошо. Тебе не придется никуда ехать. Я обещаю.

Она сидела рядом с Беном на полу, обнимая его, пока он не перестал хныкать и не успокоился. Алекс, волнуясь за нее, заглянул, а потом ушел. Когда Бен утих, Тереза помогла ему встать и отвела в постель. Она вышла к Алексу, вызывающе посмотрела на него — ее глаза были полны слез — и сказала:

— Нельзя его увозить. Я ему пообещала. Нельзя этого делать.

— Ну, думаю, на самом деле он нам и не нужен.

В холмах, куда они собирались поехать, все еще шел дождь, и каждый вечер за столом собирались люди, ели, пили, спорили, смеялись, а из-за двери было слышно, как по стене, отделяющей гостиную от комнаты Бена, стучит его боль, его ярость.

Эта ярость угрожала вырваться криком, заполнить кулаки; Бен хотел бить, кусать и уничтожать — в основном Алекса. Бен не поверил Терезе, когда та сказала, что Алекс оставит его тут: он одурачит Терезу, так же как одурачил его, Бена, чтобы привезти сюда.

Этот стук был ужасен, он действовал на нервы тех, кто его слышал, его невозможно было игнорировать. Все старались, но разговор прерывался, и они начинали слушать. Алекс говорил:

— Не обращайте внимания, это ему не вредно. — И разговор возобновлялся, голоса становились громче, стараясь заглушить стук, но на всех лицах читалось волнение, раздражение, даже страх, и скоро все опять замолкали, держа в руках стаканы, забыв о еде. «Бум-бум-бум» по стене.

— Он повредит мозг, — пытался возразить Пауло, но Алекс повторял:

— Нет, дети так делают, это ничего не значит.

Но на самом деле этот ночной стук говорил Алексу о том, что видения, посетившего его в отеле Ниццы, недостаточно для того, чтобы сделать фильм, пройти все необходимые стадии, неизбежные трудности, кризисы, непредвиденные обстоятельства. Ему все еще надо выстроить сценарий или хотя бы детальный план, чтобы получить еще денег, которых хватит на создание фильма.

Алекс с Пауло все же решили лететь, хотя на холмах, ландшафт которых все сочли подходящим, все еще шел дождь. Они должны вылететь в понедельник, а в воскресенье после полудня в комнате для всеобщих застолий собралось много гостей. Киношники уедут по меньшей мере на неделю. В гостеприимной квартире останется Бен, и Тереза будет за ним присматривать.

Бен слышал разговоры, обсуждались приготовления, а он ходил по комнате, как по клетке. Вышел из комнаты, остановился и стал на них смотреть. Но его не видели. Все были немного пьяны, любезничали друг с другом, шумели. Тереза обнимала Алекса, ее темные волосы спадали ему на шею. Бен направился к двери и вышел на улицу. Был ранний вечер, косо падал яркий свет, но не такой ослепительный, как в полдень. Бен не знал, что ему делать. Стал спускаться туда, где виднелось синее сверкающее море. Глаза за темными очками болели, но не сильно. Потом перед ним появился широкий белый пляж, там было много людей, они лежали или играли. В воде плескалось еще больше народу. На девушках было так мало одежды, что приходилось присматриваться: да, там, спереди, что-то есть, и еще небольшие кусочки ткани прикрывают соски. Злоба заполнила Бена энергией, залила потребностью делать больно, убивать. Он шел по верхней кромке пляжа, стараясь, чтобы солнечные блики не попадали в глаза, прислушивался к шуму волн, голосам, смеху — множество людей, умеющих быть вместе, все похожи друг на друга, хотя и разных цветов, размеров, форм, — никто не привлекал внимания своей странностью.

На этом пляже, как и на всех остальных пляжах Рио, орудовали банды воров, в основном — дети или подростки, и они нацелились на Бена, когда тот спустился по улице к морю. Они проделывали такой трюк. Парень, или даже мальчишка, подбегает к жертве и поливает его туфли каплями жира, возможно, тот или та этого даже не замечает сразу. Потом внезапно обнаруживают на ботинке или на обоих противный жирный потек. Бен издал яростный крик. Воришки, работающие в команде, бежали параллельно жертве, ждали, когда он заметит грязь, и в этот момент кто-нибудь из ребят подбегал и предлагал почистить обувь, назначая цену. У Бена не было с собой денег, но он все равно взбесился от ярости. Схватил ухмыляющегося парнишку, нагнувшегося к его ногам с тряпочкой, начал сдавливать его, при этом он — не парнишка, у того дыхание перехватило — яростно ревел и кричал. Сразу же собралась вся банда, чтобы спасти своего соратника, проходивший мимо наблюдатель — полицейский — тоже заметил происходящее и прибежал. Среди дерущихся полуголых мальчишек время от времени показывался Бен, его рука, нога, голова.

К месту происшествия, из-за которого замолкла часть пляжа, бежали Алекс с Терезой, а за ними их друзья. Тереза кричала полицейскому на португальском:

— Остановитесь, остановите их, он с нами!

Кто? Бена почти не было видно; из кучи нападавших слышались вопли и крики.

Полицейский начал бить по голове, руке, ноге — что показывалось, и вытащил одного мальчишку за волосы. Раздался вопль, извещающий о том, что здесь полицейский, и свора мальчишек сразу же сорвалась и умчала прочь, у некоторых текла кровь, у одного, похоже, была сломана рука. Бен скрючился, защищая руками голову. С него сорвали почти всю одежду. Один из беглецов унес в руке его рубашку, измазанные туфли тоже исчезли. Тереза резко заспорила с полицейским, умоляя:

— Он с нами — с ним… — и показала на Алекса. — Мы снимаем фильм. Для телевидения. — Благодаря такой вдохновленной мольбе полицейский отошел на несколько шагов. Он уставился на Бена, на его волосатые плечи, заросшее лицо, где среди волос белел болезненный оскал.

Тереза обняла Бена; его огромная грудь вздымалась, он постанывал. Тереза знала, что это может перерасти в хныканье, которое, как она понимала, наверняка подействует на полицейского, с его лица исчезнет возмущение и удивление, появится жестокость.

— Идем, Бен, — сказала она, уводя его. Алекс шел по другую сторону Бена, но тот смотрел только на Терезу, его несчастное лицо, по которому струйкой текла кровь, умоляло ее о спасении.

Полицейский все стоял и смотрел, но позволил им уйти, и за ними тремя, Алексом, Беном и Терезой, последовали остальные.

Оставшиеся в квартире так и сидели за столом, наверняка не заметив, что Бен уходил, и некоторые пошли за ним. Они привыкли видеть Бена хорошо и аккуратно одетым, и то, что они увидели теперь, повергло их в шок.

Тереза отвела Бена в ванную и — как делала старушка — сняла, что осталось от его одежды, не смущаясь, нежно разговаривая с ним:

— Все хорошо, теперь ты в безопасности, не бойся, бедняжка Бен, постой под душем, вот так. — Тереза смыла грязь и песок, остановила кровь, текущую из царапины на лбу, положила его разорванные брюки в стиральную машину. Принесла чистую одежду, одела Бена — он позволил ей сделать все это, пассивно подчиняясь, поворачиваясь, когда она просила, поднимая руку или ногу.

Он был потрясен, еле дышал, сам бледный, взгляд мрачный и потерянный. Тереза села с Беном на кровать, укачивая его.

— Все хорошо, Бен. Я твой друг. Все хорошо, вот увидишь.