Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд - Страница 112

    – Который час, Уокер? - спросила она у дворецкого, проходя мимо него.

    – Десять минут десятого, мэм.

    – А машина уже пришла?

    – Да, мэм, она ждет. Я как раз собрался сложить в нее багаж.

    – До Айдлуайлда целый час добираться, - сказала миссис Фостер. Самолет вылетает в одиннадцать. Мне нужно там быть за полчаса, чтобы пройти все формальности. Я наверняка опоздаю. Просто уверена, что опоздаю.

    – По-моему, у вас много времени, мэм, - любезно проговорил дворецкий. Я предупредил мистера Фостера, что вы должны выехать в девять пятнадцать. У вас еще пять минут.

    – Да, Уокер, я знаю. Однако поторопись с багажом, прошу тебя.

    Она слонялась взад-вперед по холлу и всякий раз, когда мимо нее проходил дворецкий, спрашивала у него, который час. На этот рейс, без конца повторяла она про себя, никак нельзя опоздать. У нее не один месяц ушел на то, чтобы уговорить мужа разрешить ей уехать. Если она опоздает, он запросто может решить, что ей все это не нужно. А беда еще и в том, что он сам настоял, чтобы проводить ее до аэропорта.

    – О боже, - громко произнесла миссис Фостер, - я опоздаю. Я знаю, знаю, знаю, что опоздаю.

    Кожа в уголке левого глаза безумно задергалась. Казалось, из глаз вот-вот брызнут слезы.

    – Который час, Уокер?

    – Восемнадцать минут десятого, мэм.

    – Теперь я точно опоздаю! - воскликнула она. - Скорей бы он выходил!

    Для миссис Фостер это было важное путешествие. Она совсем одна отправлялась в Париж, чтобы навестить свою единственную дочь, которая была замужем за французом. Француз не очень-то интересовал миссис Фостер, а вот дочь она обожала и, кроме того, истосковалась по трем своим внукам. Она их знала только по фотографиям, которые расставила по всему дому. Они были красивые, эти ее внуки. Она в них души не чаяла и каждый раз, когда получала новую фотографию, уносила ее в свою комнату и долго сидела, выискивая в детских лицах приметы того кровного сходства, которое так много значит. А в последнее время она все больше и больше осознавала, что желает проводить остаток своих дней рядом с детьми, - ей нужно видеть их, брать на прогулку, покупать им подарки и смотреть, как они растут. Она, конечно же, понимала, что думать так, покуда муж жив, нехорошо и в некотором смысле нечестно. Муж уже не был так активен в своих предприятиях, но ни за что не согласился бы оставить Нью-Йорк и поселиться в Париже. Удивительно, что он вообще отпускал ее туда одну на шесть недель. А ей так хотелось поселиться там и быть рядом с внуками!

    – Уокер, который час?

    – Двадцать две минуты десятого, мэм.

    Едва он ответил, как дверь открылась и в холл вышел мистер Фостер. Он постоял с минуту, внимательно глядя на жену, а она, в свою очередь, смотрела на него - на этого тщедушного и все еще подвижного старика с бородатым лицом, столь удивительно похожего на Эндрю Карнеги 66на старых фотографиях.

    – Так-так, - произнес он, - нам, пожалуй, лучше поторопиться, если ты хочешь успеть на самолет.

    – Да, дорогой, да! Все готово. Машина ждет.

    – Вот и хорошо, - сказал мистер Фостер.

    Склонив голову набок, он пристально глядел на жену. Он имел обыкновение вытягивать шею, а потом быстро и едва заметно дергать головой. По этой причине, а также по тому, как он стискивал пальцы, подняв руки до уровня груди, он походил на белку - на проворную умную белку, которую можно увидеть в парке.

    – Вот и Уокер с твоим пальто, дорогой. Одевайся.

    – Через минуту вернусь, - сказал он. - Только руки вымою.

    Она принялась ждать. Высокий дворецкий стоял рядом с ней, держа пальто и шляпу.

    – Уокер, я опоздаю?

    – Нет, мэм, - ответил дворецкий. - Думаю, успеете в самый раз.

    Затем мистер Фостер появился снова, и дворецкий помог ему надеть пальто. Миссис Фостер торопливо вышла из дома и уселась в нанятый ими "кадиллак". Муж вышел вслед за ней, но по ступенькам спускался медленно. Посреди лестницы он остановился, чтобы взглянуть на небо и вдохнуть холодный утренний воздух.

    – Похоже, небольшой туман, - произнес он, усаживаясь рядом с ней в машине. - А в аэропорту в таких случаях обычно бывает еще хуже. Не удивлюсь, если рейс уже отменили.

    – Не говори этого, дорогой, прошу тебя.

    Больше они не произнесли ни слова, пока машина не оказалась в Лонг-Айленде.

    – С прислугой я все обговорил, - сказал мистер Фостер. - С сегодняшнего дня все свободны. Я выплатил им половину жалованья за шесть недель и предупредил Уокера, что пришлю ему телеграмму, когда они нам снова понадобятся.

    – Да-да, - сказала она. - Он говорил мне.

    – Сегодня же вечером переберусь в клуб. Приятно иногда переменить обстановку.

    – Да, дорогой. Я напишу тебе.

    – Время от времени я буду заходить домой, чтобы проверить, все ли в порядке, и забирать почту.

    – А тебе не кажется, что Уокеру лучше остаться в доме и присматривать за ним? - робко спросила она.

    – Ерунда. Это совершенно не нужно. И потом, мне придется платить ему полное жалованье.

    – Ах да, - сказала она. - Ну, конечно.

    – Скажу больше, никогда не знаешь, чем они занимаются, когда оставляешь их в доме одних, - заявил мистер Фостер и с этими словами достал сигару. Отрезав кончик серебряными ножницами, он прикурил ее от золотой зажигалки.

    Миссис Фостер сидела неподвижно, крепко стиснув под пледом руки.

    – Ты будешь мне писать? - спросила она.

    – Посмотрим, - ответил муж. - Но вряд ли. Ты же знаешь, я не очень-то люблю писать, когда мне нечего сказать.

    – Да, дорогой, знаю. Поэтому выброси это из головы.

    Они ехали вдоль Королевского бульвара, и, когда приближались к болотистой местности, на которой возведен Айдлуайлд, туман начал сгущаться, и ехать пришлось медленнее.

    – О боже! - воскликнула миссис Фостер. - Теперь я наверняка опоздаю! Который час?

    – Прекрати суетиться, - сказал старик. - Теперь это ни к чему. Рейс наверняка отменили. В такую погоду не летают. Не понимаю, зачем вообще нужно было выходить из дому.

    Ей показалось, что в голосе его неожиданно прозвучали новые нотки, и она обернулась. Трудно было различить какую-либо перемену в выражении бородатого лица. Главное - рот. Ей захотелось - как бывало и раньше увидеть его рот. Глаза его никогда ничего не выражали, кроме тех случаев, когда он приходил в ярость.

    – Разумеется, - продолжал мистер Фостер, - если он вдруг все-таки полетит, тогда я согласен с тобой - ты наверняка опоздала. Почему бы тебе с этим не примириться?

    Она отвернулась и стала смотреть в окно, за которым висел туман. Чем дальше они ехали, тем больше туман сгущался, и теперь она видела только край дороги и полоску травы, тянувшейся вдоль нее. Она чувствовала, что муж по-прежнему наблюдает за ней. Глянув на него, она заметила, что он внимательно смотрит в уголок ее левого глаза, где, как она чувствовала, у нее дергается кожа. Ей сделалось страшно.

    – Так как? - спросил он.

    – Что как?

    – Как насчет того, чтобы примириться с тем, что ты наверняка опоздаешь на самолет? Есть ли смысл нестись в такой мгле?

    После этой фразы мистер Фостер умолк. Машина двигалась все дальше. Желтые фары освещали дорогу, и шофер вглядывался в нее. Впереди из тумана выплывали огни, то белые, то желтые, а за ними все время следовал свет, казавшийся особенно ярким.

    Неожиданно шофер остановил машину.

    – Ну вот! - вскричал мистер Фостер. - Мы застряли. Я так и знал.

    – Нет, сэр, - сказал шофер, обернувшись. - Мы приехали. Это аэропорт.

    Не говоря ни слова, миссис Фостер выскочила из машины и торопливо направилась через главный вход к зданию аэропорта. Внутри было множество народу. Несчастные пассажиры столпились вокруг стоек, где проверяют билеты. Миссис Фостер протолкалась между ними и обратилась к работнику аэропорта.