Шаг в неизвестность - Доналд Робин - Страница 13

Серина разозлилась. Излишне было говорить такие слова перед братом Рози.

— Она выглядела превосходно и, конечно, излучала счастье, но я в первую очередь имела в виду Герда. Они — прекрасная пара.

Серина уставилась в окно — на сельские пейзажи, проносившиеся мимо них: большие зеленые пастбища становились серебристо-голубыми, прежде чем исчезнуть вдали.

«Деревья, — подумала Серина, вспомнив о манграх. — Вот хорошая тема для разговора».

Сглотнув, она торопливо произнесла:

— А что это за деревья? Не ожидала увидеть осеннюю желтую листву — думала, здесь почти субтропики.

— Не совсем. Но у нас теплый климат, — сказал Алекс, свернув на дорогу, которая сразу же стала петлять, поднимаясь вверх по холму. — Мы даже можем выращивать некоторые сорта бананов. А деревья здесь желтеют не все. Кроме тех, которые ты заметила, желтеет еще хурма, а японские клены краснеют.

— Вы интересуетесь садами, Серина? — спросила Линди.

— Да, очень.

— Принцесса пишет статьи для одного из европейских журналов, — пояснил Алекс, искоса взглянув на Серину. — Хотя статьи скорее о садах, чем о садоводстве, насколько я понимаю.

— Да, — подтвердила Серина.

— Тогда вам понравится усадьба Алекса. У него роскошный сад, — сказала Линди.

— Горю нетерпением увидеть его, — ответила Серина.

Узкая дорога превратилась в подъездную аллею, спускавшуюся с пологого холма, обрамленную с обеих сторон большими деревьями. Заметив фантастически огромный дуб — по европейским меркам, на вид ему было несколько сотен лет, — Серина поняла, что деревья Северного полушария растут здесь гораздо быстрее, чем на родине.

Ее внимание привлекла пышная раскидистая крона одного дерева, и Серина даже обернулась, когда они проехали мимо него.

— Фикус крупнолистный из Австралии, — сказал ей Алекс. — К сожалению, плоды его несъедобны.

Она подалась вперед, чтобы рассмотреть группу желто-зеленых деревьев, которые при ближайшем рассмотрении оказались одним огромным деревом.

— Это пурири, — объяснил Алекс. — На самом деле это дикие кустарниковые деревья, но они не отказываются расти и в саду.

Наконец они выехали к дому, окруженному просторными стрижеными газонами.

— О-о-о! — протяжно выдохнула Серина.

Дом Алекса оказался просто роскошным. Машина остановилась на площадке перед главным входом, Линди вышла и, подойдя к дверце Серины, открыла ее.

Почувствовав неловкость, Серина произнесла:

— Спасибо вам, — и ступила на гравий.

Алекс забрал сумки из багажника. Поставив их на землю, сказал:

— Спасибо, Линди. Увидимся позже.

— Никаких проблем, — весело ответила женщина и улыбнулась Серине: — Уверена, вам здесь понравится.

Когда Линди ушла, Алекс сказал:

— Добро пожаловать в мой дом, Серина.

— Он потрясающий! Я не видела ничего подобного! — Друзья Алекса жили в изысканном современном доме, а его дом был старый, колониальных времен.

— Викторианский стиль, — пояснил Алекс. — Построен в конце девятнадцатого века для одного индуса, который привозил сюда лошадей из Индии. Тогда в моде были веранды, и дом ими изобилует. — Алекс нагнулся, чтобы взять сумки.

— Я сама понесу свою, — сказала Серина, потянувшись к багажу.

Руки их соприкоснулись, и она отпрянула. Алекс выпрямился, держа в руках две сумки. Сверкнув глазами, он сказал:

— Мое прикосновение не отравлено.

— Я знаю, — выпалила Серина, не в состоянии трезво мыслить. И добавила: — И мое — тоже.

Секунду они смотрели друг другу в глаза.

Алекс неспешно и подчеркнуто произнес:

— Мать Линди была нашей экономкой. Она давно умерла, и мы с Линди вместе росли, пока я не уехал учиться в колледж. Во многих отношениях она для меня такая же сестра, как и Рози.

«Линди для него ничего не значит?» — подумала Серина и спросила:

— Сколько лет тебе тогда было?

— Семь. — Он направился по ступенькам на веранду с каменным полом.

Ужаснувшись, Серина последовала за ним. Она знала: в Англии маленьких детей отправляют из дома учиться в школу-интернат, но даже представить себе не могла, что в Новой Зеландии делают то же самое.

— После смерти моей матери отец вновь женился, — заговорил Алекс. — Его новая жена решила, что шумный, надоедливый и несносный ребенок мешает ей, поэтому меня отправили в школу-интернат. Мы с Рози виделись лишь на каникулах, поэтому близких отношений — как у брата с сестрой — у нас не сложилось.

Серине стало очень жалко ребенка, которым был когда-то Алекс. Маленького мальчика отослали из родного дома, оторвав от друзей, от отца, от няни и от маленькой сестры — от родных и близких людей, которые были для него опорой в жизни.

— Я счастлива, что мои родители не разлучали нас с Дораном, пока мы достаточно не подросли, и только тогда они отправили нас в школу, — сказала она.

Алекс открыл входную дверь:

— Мне кажется, Рози пришлось гораздо тяжелее, чем мне. Я быстро освоился в школе-интернате, а она осталась жить с матерью, которая вскоре обнаружила, что больше не испытывает к ней материнских чувств. А так как мой отец, археолог, все время находился в поездках, за Рози ухаживала мать Линди.

Сердце Серины снова сжалось. Брак ее родителей был не совсем удачным, но, по крайней мере, они сохраняли семью ради нее и Дорана.

— Я не знала об этом... Но теперь у нее есть Герд, и он обожает ее!

— Да, они будут счастливы друг с другом, — спокойно сказал Алекс.

* * *

Просторный холл с высоким потолком был обставлен старинной мебелью, преимущественно английской. Красивая широкая лестница с позолоченной резьбой вела на второй этаж.

— Вот твоя спальня, — сказал Алекс, когда они поднялись по лестнице, и открыл массивную дверь, пропуская Серину вперед.

Комната была большой, полной воздуха, и в ней доминировала широкая кровать. Высокие окна, от пола до потолка, открывались на еще одну широкую веранду. Внизу расстилались изумрудные газоны с красивыми клумбами и пальмами, а вдалеке виднелись деревья с густыми кронами.

Быстро оглядевшись, Серина улыбнулась:

— Я поняла, почему ты решил предоставить мне именно эту комнату. Чтобы помочь мне изучить растительность Новой Зеландии, да?

— Моя бабушка была художницей-пейзажистом, — пояснил Алекс, когда Серина стала рассматривать акварели, развешанные на стене. — Здесь есть ее работы.

— Должно быть, она была уникальной личностью, — серьезно сказала Серина. Вглядевшись в подпись, она произнесла благоговейным шепотом: — О! Фреда Мэтью! Это одна из самых известных художников-пейзажистов двадцатого века. И это твоя бабушка?! — Серина не смогла скрыть своей радости, почувствовав тонкую нить, связавшую их.

— Она умерла, когда я еще не родился, поэтому никогда не видел ее. — Алекс поставил сумку Серины на стул.

— Твоя бабушка оставила грандиозное наследство, — убежденно произнесла Серина, разглядывая каждую работу с нескрываемым восхищением.

— Спасибо. Я тоже так считаю.

Голос его был серьезным, но некая нотка привлекла ее внимание. Повернувшись, Серина увидела предательский веселый блеск в его глазах и рассмеялась в ответ, мгновенно избавившись от напряжения.

— Я снова услышал твой смех. Ты знаешь, насколько он заразительный?

Что-то произошло между ними — оба пристально взглянули друг на друга, обменявшись невысказанными мыслями. Серине стало трудно дышать. Глаза ее расширились, когда Алекс подошел к ней своей мягкой походкой хищника.

Еле слышно он произнес:

— Твой смех не только заразительный. Он очень, очень сексуальный. И когда ты повернулась, взглянув на меня через плечо, в этом было что-то... Не знаю, как это выразить, но ты показалась мне созданием из нереального мира. — Голос его стал низким: — И неотразимой.

Его губы прикоснулись к ней — нежно, слегка... И тело ее стало таять — медленно и томительно, под воздействием его обжигающих прикосновений, и вскоре Серина уже не могла противиться этим обволакивающим ласкам.