Шоковая волна - Девис Дороти - Страница 34

Мы продолжали свой путь. Хиггинс вынул из кармана золотую фляжку и так ехал, держа ее в руках. Когда мы проехали еще милю, он наконец открыл ее и, наклонившись к Динглу, спросил:

— Через Бейкерстаун?

— Я тоже так подумал, — ответил тот.

Глава 14

Хиггинс заставил меня снова рассказать ему о том, что произошло со мной и Гилли, а также с шерифом в то утро в церкви. Казалось, он хотел, чтобы эта сцена запечатлелась в его памяти.

— Непременный белый, — твердил он себе под нос. — Непременный для кого? Не в этом ли вся суть? — А о том, что случилось с О’Мэлли, сказал: — Кенби в буквальном смысле слова возложил на него руки, не так ли?

— Одной рукой он схватил его за ворот, другой меж ягодиц и поднял над полом, — повторила я.

— Плохо, ох, как плохо, — затряс головой Хиггинс. Отпив из фляжки, он передал ее мне.

— Он хотел отплатить О’Мэлли, как только мог и побольнее, — заметила я.

Золотой бурбон в фляжке показался мне огненной смесью.

— Он действительно схватил О’Мэлли за самое больное место.

Я почему-то вспомнила о Форбсе и подобных насмешливых намеках в его адрес в студенческой среде. Я склонна скептически относиться к тому, как нынешняя молодежь оценивает сексуальные возможности старшего поколения, впрочем, в данный момент это к делу не относилось.

— Стив, зачем вы меня просили привезти вам Форбса сегодня?

— Чтобы посмотреть на него. Мне хотелось увидеть, как он воспримет новость о том, что Ловенталь собирался тайком улизнуть в Восточную Германию.

— Вы уже знали об этом вчера вечером, когда я звонила вам?

— Только что закончилась встреча с ФБР. Мы не ожидали, что немцы сообщат об этом в прессе раньше нас.

Представив себе переполох в «Эрмитаже», а главное, секретное совещание конклава, я спросила прямо в лоб:

— Почему собрание было в «Эрмитаже»?

Он недовольно хмыкнул, озадаченный прямотой вопроса, и ответил мне только после того, как отнял у меня фляжку с виски и снова сунул ее в карман.

— Почему? Потому, что на этом совещании присутствовали Хью Борк и другие из университета.

— Кроме, конечно, Фороса. Его не пригласили.

— Да, его не было. Положение Форбса сейчас чертовски двусмысленное.

— Он сам чрезвычайно двусмысленная личность, — сказала я. — Хотел, чтобы я поверила в то, что полиция подозревает его в убийстве Ловенталя.

— Это так, его подозревают. Вам когда-нибудь приходила в голову мысль, Кейт, что таким образом он пытался выведать у вас, насколько серьезно это подозрение?

Я невесело рассмеялась.

— Он действительно умеет ходить вокруг да около… но мне показалось на этот раз, что он пытался сказать мне, что намерен влюбиться в меня.

— Это было бы хорошей пищей для слухов, — проворчал Хиггинс.

Я покосилась на него.

— Простите, Кейт, А я вам не подойду? — Спросил он внезапно с шутливой серьезностью.

— Будете, по крайней мере, десятым, — ответила я.

— Впереди полиция, Стив, — доложил через плечо Дингл.

— Полиция шерифа или муниципальная?

— Я не вижу Голубых шлемов. — Но через минуту Дингл уточнил: — Регулярные полицейские шерифа и муниципальная полиция тоже.

Стив сел вперед и как только лимузин остановился, вышел, о чем-то переговорил с офицером и снова сел в машину. Заграждения были убраны, и Динглу было велено ехать к Демократическому клубу.

Улицы были завалены всякой всячиной, особенно в тех местах, где их пересекало шоссе № 32. Обращало на себя внимание большое количество старых матрасов, так было когда-то в Ист-сайде в Нью-Йорке. Я снова вспомнила о Форбсе. «Вы думаете, мы цивилизованная нация?» — спросил он меня, когда увидел в телефоне-автомате сорванную телефонную трубку.

— Знаете, какой вывод напрашивается, когда смотришь на все это, Кейт? Город Бейкерстаун принимает меры против вандализма, а его жители готовы к самосожжению.

— Похоже на то, — согласилась я.

Шея Дингла словно окаменела. Я подумала, что одного появления здесь шикарного лимузина, пробирающегося через баррикады черного гетто, достаточно, чтобы спровоцировать начало тех грозных действий, о которых Хиггинс только что меня предупредил. Мы проехали мимо молодежи, готовящей орудия борьбы: камни, бутылки, канистры… Кто-то уже наполнял бутылки бензином из бака стоящего неподалеку автомобиля. Мальчишки держали в руках рогатки. Но в нашу сторону пока не полетело ни одного камня или палки. Люди, оставив свои занятия, просто смотрели на нас. Перед миссионерской церковью ходили пикеты — человек двадцать мужчин и женщин.

— Пока все в порядке, — заметил Дингл, останавливая машину перед новым кирпичным зданием с флагом, свисавшим из окон второго этажа, оповещавшим, что это и есть Демократический клуб. Таких зданий в Бейкерстауне раз-два и обчелся, подумала я.

— Ничего не говорите пока, — сказал Хиггинс, словно читая мои мысли. — В этом доме есть даже душевые и туалеты.

Я прочла надпись над одной из боковых дверей.

— И даже клиника для наркоманов?

— Да, мы в курсе всего, как говорят французы.

Когда мы вошли, Андерсон разговаривал по телефону с Лори. Он снял пиджак, но даже оставшись в жилете, обливался потом. Из двух репортеров, оказавшихся при нем, один был мой друг Стью Розен.

— Передай Лори, что Кейт и я благополучно прибыли, а затем повесь трубку, — велел ему Хиггинс. Как только Андерсон исполнил приказание, Хиггинс тут же его спросил: — Что ты делаешь здесь, когда тебе надо быть там, где развиваются события?

На этот раз Андерсон не улыбнулся. Уголки его сжатых губ опустились вниз и он вытер потное лицо рукавом сорочки.

— Найди себе другого ниггера, Стив, — наконец сказал он. — Ты не смеешь разговаривать со мной таким тоном.

— Это означает, что тебе ничего не удалось сделать, не так ли? Они не приняли ни одного из наших предложений. Как давно ты разговаривал с теми, кто в церкви?

— Полчаса назад.

— Хоть какой-то раскол в их рядах наметился?

Андерсон отрицательно покачал головой.

— Кенби держит их в руках. Все или ничего.

Только сейчас Хиггинс остановил взгляд на репортерах, сначала на Розене, потом на другом. Он искал у них подтверждения или опровержения только что услышанного.

— А что значит все? — рявкнул он.

— Самосожжение, детка. Эдакий большой погребальный костер.

— Это ничего! — Стив как всегда в таких случаях изо всех сил ударил по столу куланом. — Я хочу знать, что такое все!

— А это — убийца священника Родса с веревкой на шее.

— Теперь уже понятнее, — ответил Стив. — Где сейчас Кенби?

— В доме вдовы. Или в церкви.

— Он не живет в гетто, не так ли?

— Он живет в Международном доме в студенческом городке.

— Он все еще там живет? Странно, что я забыл об этом после событий прошлого года. — Стив поправил тулью своей шляпы.

Мне попалась недоеденная кем-то старая пачка фисташек и я их преспокойно один за другим доедала.

— Я тоже здесь не живу, — ответил Андерсон.

— Но еще более странно, что не только я, но и он сам об этом забыл, — размышлял вслух Стив. — Мы отвезем тебя в церковь, Перси. Я хочу, чтобы ты вызвал Кенби к машине, я, мол, хочу поговорить с ним.

— Послушай, Стив, мне не вызвать Кенби и в сортир, даже если бы его одолели поносы.

— Надевай пиджак и посмотрим. — Стив пожал руки репортерам. — Почему бы вам, друзья, не отправиться к церкви? Именно там все и произойдет.

— Вам не хочется выслушать иное мнение, мистер Хиггинс? — вдруг спросил Стью.

— Да, пока я еще не в гробу.

— Если бы не Кенби, мне кажется, он смог бы переубедить их, — сказал Стью, кивнув на Андерсона.

— Знаете, мой друг, я разделяю ваше мнение.

Когда мы с Хиггинсом остались одни, он сразу же набрал по телефону какой-то номер и стал ждать. Мне он хитро подмигнул, похожий в ату минуту на игрока в кости, готовящегося сделать удачный ход, Я услышала в трубке певучий женский голос.