100 великих тайн - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 47

Иногда с вампирами пытались бороться истинно детскими способами. В Восточной Европе вывешивали на окнах и дверях крушину и боярышник – последний считался кустарником, которым был украшен венец Иисуса, – вампир напорется на его колючки и не пойдет дальше. Зерна проса, по преданию, также должны были отвлечь внимание восставшего из гроба вампира – он бросится собирать их возле могилы и забудет о своей жертве.

Считалось, что дыхание вампира зловонно, но и сами вампиры не выносят сильных запахов, например, чесночного, поэтому в могилы часто опускали головки чеснока, вешали вязанки его на шею умершего. И, как и прочие злые духи, вампиры всегда боялись серебряных изделий и изображений креста, который вешали на дверях и воротах для недопущения бессмертных душ. Люди спали, держа под подушками острые предметы. Доходило даже до того, что, боясь ночных визитов вампиров, раскладывали человеческие фекалии на своей одежде и даже клали их себе на грудь.

Если по какой-либо причине тела были неправильно похоронены или амулеты оказывались бесполезными, живые искали виновных – тех, кто преодолел барьер смерти и вернулся назад, – и убивали их. В некоторых культах сохранялась стойкая вера в то, что лошадь не переступит могилу вампира. Для этой процедуры обычно подбирали одноцветную лошадь, черную или белую, а управлял ею юный девственник.

В Сербии могилами вампира считались любые провалившиеся от старости захоронения. Охотники за вампирами эксгумировали многие тела и обследовали их на предмет принадлежности к вампирам – по тому, насколько они разложились. Независимо от метода обнаружения, средства убиения вампиров были весьма разнообразны и включали не только осиновый кол, но и сожжение, обезглавливание или же сочетание всех трех способов. В странах Восточной Европы в старину вскрывали могилу подозреваемого в вампиризме, набивали ее соломой, протыкали тело колом, а потом все вместе поджигали. Часто трупу отрубали голову, используя для этого лопату могильщика. Голову затем размещали у ног покойника или возле таза и для надежности отгораживали от остального тела валиком из земли. Болгары и сербы помещали возле пупка ветки боярышника и брили все тело, за исключением головы. Кроме того, они разрезали подошвы ног и клали ноготь позади головы.

Когда кол протыкал тело вампира, свидетели часто отмечали некие звуки, чаще всего хрипы, а также изливание темной крови. Звуки возникали обычно из-за того, что выходил оставшийся в легких воздух, но это воспринималось иначе – значит, тело было живо и оно принадлежит вампиру! Раздутое тело в гробу и следы крови во рту и в носу сегодня считаются обычными признаками разложения примерно через месяц после смерти – как раз именно в этот период большинство тел подвергалось эксгумации на предмет выявления вампиров.

Вера в оживших мертвецов оказалась настолько сильной, и настолько глубоко укоренились в памяти людей ужасные предания, что образованнейшие умы той эпохи стали записывать конкретные рассказы. Карл-Фердинанд де Шару написал книгу «Магия постхума», она вышла в Чехии в 1706 году. Де Шару рассматривал вопрос вампиризма с точки зрения юриста и предлагал законные средства борьбы с таинственными существами. Он пришел к выводу, что закон позволяет сжигать трупы.

Много фактов о вампирах в тот период собрал Дом Августин Калмэ (Калмет), французский монах-бенедектинец и библиограф, опубликовавший в 1746 году книгу под названием «Диссертация о появлении ангелов, демонов и призраков, а также о проявлениях вампиров в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии». Английское издание появилось 13 лет спустя и нашло широкий отклик, поскольку было проникнуто духом христианской веры. (Фрагменты из русского перевода книги мы приводим ниже.)

Калмэ, добивавшийся решения вопроса о вампиризме, отнесся к вопросу о реальности этого явления со всей ответственностью.

«Те, кто верят в них, обвинят меня в поспешных и надуманных выводах, в том, что я выражал сомнения или же подвергаю насмешкам сам факт существования вампиров; другие заявят, что я понапрасну трачу время на пустяки, которые якобы выеденного яйца не стоят, – писал он. – Но что бы об этом ни думали, я все равно буду заниматься этой темой, которая представляется мне весьма важной с религиозной точки зрения».

Дом Калмэ попытался объяснить наиболее загадочные стороны вампиризма – как, например, тело может покинуть могилу, плотно засыпанную полутора-двухметровым слоем земли? Или в теле в самом деле есть дух, покидающий труп? Что придает трупам такую дьявольскую силу? Почему трупы такие свежие?

Калмэ поведал историю о солдате, стоявшем на довольствии в одном крестьянском хозяйстве на границе Венгрии, который обычно садился за стол обедать с хозяевами поместья. Однажды с ними сел какой-то мужчина, которого солдат раньше никогда не видел, и он очень напугал всех, главным образом, хозяина. Солдат не знал, что ему делать.

На следующий день хозяин поместья умер, а когда солдат спросил, что же случилось, ему объяснили, что этот странный человек – отец хозяина, умерший более десяти лет назад, и на этот раз он принес сыну известие о его скорой смерти. Отец, ясное дело, был вампиром.

Когда солдат поведал эту историю своему командиру, тот – а это был граф Кабрерский – приказал расследовать случай. Вместе с хирургом, нотариусом и несколькими офицерами он навестил этот дом и услышал ту же историю об отце. Селяне выкопали его тело, и «оно было в таком состоянии, будто его только что зарыли, и кровь была как у живого». Граф приказал отрубить ему голову, а тело сжечь.

Комиссия обследовала останки других вампиров, включая человека, похороненного более 30 лет назад. Тела всех троих подвергли той же ритуальной церемонии.

Собрав всю полученную информацию, в том числе свидетельства графа Кабрерского, Калмэ пришел к заключению: «Обстоятельства, упомянутые в отчете, настолько уникальны, а также весомы и прилежно задокументированы, что невозможно во все это не поверить». Но он выказал и долю скепсиса, предположив, что поспешное захоронение человека, находящегося в состоянии комы, транса или паралича, тоже может вызвать такие удивительные последствия. И он назвал практику умерщвления и сжигания таких тел порочной и ошибочной и дивился тому, как власти могут давать на это разрешение.

Более чем через сто лет после того, как Дом Агустин Калмэ сфокусировал внимание на том, как вампиры могут выбираться из могил, француз Адольф д’Ассье, член бордосской Академии наук, пришел к заключению, что тела вампиров наполнены некой жидкой субстанцией, «которая ответственна за некоторые функции». В своем труде о призраках, датированном 1887 годом, д’Асье писал, что призрак вампира становится ночным мародером по воле своего повелителя.

«Борьба за существование продолжается в могилах с тем же ожесточением, жестокостью и цинизмом, как и среди живых людей». Д’Асье утверждал, что кровь, которую высасывает призрак, поступает в органы, предупреждая разложение, обеспечивая свежесть кожи и членов и красноватый цвет мягких тканей. «Смертельный цикл может быть нарушен только посредством выкапывания трупа и сжиганием последнего».

Известный своей эксцентричностью английский исследователь Монтегю Саммерс посвятил значительную часть жизни изучению «ужасных вещей, что лежат на самом дне цивилизации», в том числе и вампиризму. Саммерс до сих пор считается лучшим специалистом по этой теме благодаря двум своим работам «Вампир и его родня» и «Вампир в Европе».

По своей сути работа Саммерса представляла собой исследование любых превращений как таковых. Его интерес к вампиризму, а также к ликантропии и колдовству был настолько велик, что он оставил англиканскую церковь, к которой принадлежал, будучи дьяконом, и стал приверженцем римской католической церкви. Ему нужна была строгая магия католических ритуалов изгнания дьявольских сил. Являясь авторитетом в литературе периода реставрации, Саммерс завоевал уважение коллег, несмотря на свою экстравагантную привычку носить странные одеяния, старые туфли и пурпурного цвета калоши XVII века. Завитые волосы его больше напоминали парик. С собой он всегда носил трость из слоновой кости с серебряной рукояткой, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась исключительно нескромным изображением Зевса в форме лебедя, похищающего красотку Леду.