100 великих тайн Второй мировой - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 34

ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ КАТАСТРОФА ТРАНСПОРТА «АРМЕНИЯ»

7 ноября 1941 года, в день традиционного парада на Красной площади, у южного берега Крыма разыгралась новая страшная трагедия. О катастрофе «Армении» было строжайше запрещено что-либо сообщать. Нынешнему поколению трудно постигнуть смысл сокрытия правды войны от народа, что, несомненно, было на руку врагу, но таковы были «законы» тех лет.

У книги «Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Чёрном море», изданной историческим отделом Наркомата ВМФ СССР ещё в 1946 году, гриф «совершенно секретно» был снят лишь в 1989 году. В ней скупо, всего в несколько строк, сообщалось время гибели и координаты боевых кораблей и судов, оказавшихся на дне моря, в том числе и теплохода «Армения». Мы предлагаем вниманию читателей расследование катастрофы на море, проведённое капитаном 2-го ранга Сергеем Алексеевичем Соловьёвым, учёным секретарём Военно-научного общества Севастополя, который одним из первых подробно изучил документы и показания очевидцев того страшного события.

«Армения» была спроектирована морскими инженерами Ленинградского Центрального бюро морского судостроения под руководством главного конструктора Я. Копержинского, спущена на воду в ноябре 1928 года и вошла в шестёрку лучших пассажирских судов Чёрного моря, состоящей из «Абхазии», «Аджарии», «Украины», «Армении», «Крыма» и «Грузии».

Что касается «Армении», то она имела дальность плавания 4600 миль, могла перевозить в классных каютах 518 пассажиров, 125 «сидячих» и 317 палубных пассажиров, а также до 1000 тонн груза, развивая при этом максимальную скорость — 14,5 узла (около 27 километров в час). Все эти суда стали обслуживать «экспрессную линию» Одесса — Батуми — Одесса, исправно перевозя тысячи пассажиров вплоть до 1941 года.

С началом войны «Армению» срочно переоборудовали в санитарно-транспортное судно: рестораны 1-го и 2-го класса были превращены в операционные и перевязочные, курительный салон — в аптеку, в каютах установлены дополнительные подвесные койки. Капитаном «Армении» был назначен 39-летний Владимир Яковлевич Плаушевский, старпомом Николай Фадеевич Знаюненко. Экипаж судна состоял из 96 человек, плюс 9 врачей, 29 медсестёр и 75 санитаров. Главврач железнодорожной больницы Одессы, которого многие в городе хорошо знали, Пётр Андреевич Дмитриевский был назначен руководителем медперсонала в звании военврача 2-го ранга. На бортах и на палубе ярко-красной краской были нанесены огромные кресты, хорошо видимые с воздуха. На грот-мачте был поднят большой белый флаг также с изображением международного Красного Креста.

Но это не спасало госпитальные судна. С первых дней войны авиация Геринга совершала налёты на них. В июле 1941 года были повреждены санитарные транспорты «Котовский» и «Антон Чехов», а атакованный пикирующими бомбардировщиками «Аджария», весь объятый пламенем, на виду у всей Одессы выбросился на мель близ Дофиновки. В августе такая же участь постигла и судно «Кубань».

Теснимая противником Красная армия в тяжёлых боях несла большие потери. Раненых было очень много. Днём и ночью в любую непогоду на борту «Армении» до изнеможения трудился медперсонал. Корабль совершил пятнадцать невероятно тяжёлых и опасных рейсов с ранеными защитниками Одессы и перевёз около 16 тысяч человек, не считая женщин, детей и стариков, которых члены экипажа размещали в своих каютах.

В обстоятельствах гибели «Армении» много загадочного. В упоминаемой уже «Хронике Великой Отечественной…» говорится, что свои рейсы из Одессы «Армения», а также «Кубань» и учебное судно «Днепр» совершала в сопровождении эсминца «Беспощадный», что, несомненно, уберегало эти суда от дерзких атак немецкой авиации.

Наступление 2-й армии Манштейна на Крым было стремительным, к чему командование ЧФ и в том числе и вице-адмирал Ф. С. Октябрьский были не готовы. Все учения флота перед войной сводились к «уничтожению» крупных морских десантов и боевым походам кораблей Черноморского флота. Никому и в голову не приходило, что оборонять Севастополь придётся со стороны суши.

В октябре и ноябре 1941 года всюду царила неразбериха. Из Севастополя спешно эвакуировали всё, что надо и не надо. Госпитали, оборудованные в штольнях и самом городе, были забиты ранеными, но кто-то дал приказ срочно эвакуировать весь медперсонал. И сейчас, уже в наше время, подъезжая к Севастополю, из окна вагона или автобуса в районе Инкермана можно видеть огромные глыбы и нагромождения камней взорванных расположенных в штольнях госпиталей. По приказу Сталина оттуда были эвакуированы на корабли только легкораненые. Как свидетельствует медсестра этого госпиталя Е. Николаева, «дабы раненые не достались врагу», штольню взорвали вместе с «нетранспортабельными». Взрывными работами руководил представитель СМЕРШа. Два врача отказались покинуть раненых и погибли вместе со всеми.

Сам вице-адмирал Ф. С. Октябрьский держал постоянно при себе быстроходный эсминец «Бойкий» и почти всегда «отбояривался» от задач по формированию конвоев и от охраны пассажирских и госпитальных судов при переходе морем, считая, что этим должны заниматься руководители гражданского флота. Самоустранение Октябрьского от столь важной и ответственной задачи и было одной из причин, что на дно Чёрного моря отправлено столь большое количество лучших пассажирских судов с людьми.

Согласно найденным документам и показаниям очевидцев, удалось восстановить многие события, предшествующие выходу «Армении» в море из Севастопольской бухты 6 ноября 1941 года.

Теплоход стоял на внутреннем рейде и спешно принимал на борт многочисленных раненых и эвакуированных граждан. Обстановка была крайне нервозной. В любую минуту мог начаться налёт вражеской авиации. Основная масса боевых кораблей флота по приказу Октябрьского вышла в море, включая и крейсер «Молотов», на котором была единственная на флоте корабельная радиолокационная станция «Редут-К».

Кроме «Армении», в Карантинной бухте грузился ещё один бывший «рысак», теплоход «Белосток», а у причала Морзавода грузили оборудование и людей на транспорт «Крым». Погрузка шла непрерывно. Капитан Плаушевский получил приказ выйти из Севастополя 6 ноября в 19 часов и следовать в Туапсе. Для сопровождения был выделен только небольшой морской охотник с бортовым номером 041 под командованием старшего лейтенанта П. А. Кулашова.

«Начальник отделения Главной базы 5 ноября получил приказание… госпитали и лазареты свернуть. На „Армению“ было погружено около 300 раненых, медицинский и хозяйственный персонал Севастопольского военно-морского госпиталя (крупнейшего на флоте), во главе с главврачом его, военврачом 1-го ранга С. М. Каганом. Здесь же оказались начальники отделений (с медперсоналом), рентген-техники… Здесь же разместились 2-й военно-морской и Николаевский базовый госпитали, санитарный склад № 280, санитарно-эпидемиологическая лаборатория, 5-й медико-санитарный отряд, госпиталь от Ялтинского санатория. Были приняты на теплоход часть медперсонала Приморской и 51-й армий, а также эвакуированные жители Севастополя…»

Капитан Плаушевский знал, что при отсутствии охранения только тёмная ночь может обеспечить скрытность плавания и не даст возможность авиации противника атаковать «Армению». Каковы же были его удивление и досада, когда ему передали приказ Военного совета флота выйти из Севастополя не в вечерних сумерках, а на два часа раньше, то есть в 17 часов, в светлое время суток. Такой приказ сулил гибель, и некоторые историки склонны были считать, что он исходил из недр абвера адмирала Канариса, от его спецслужб, занимавшихся «дезой».

«Армения», выйдя из Севастополя в 17 часов, ошвартовалась в Ялте только через 9 часов, то есть около 2 часов ночи. Оказывается, в пути последовал новый приказ: сделать заход в Балаклаву и там забрать работников НКВД, раненых и медперсонал, ибо немцы продолжают наступать.

Капитану Плаушевскому доложили, что в Ялте ожидает погрузки «партактив», работники НКВД и ещё одиннадцать госпиталей с ранеными.