100 великих тайн Второй мировой - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 29

Конечно, предпочитали брать коммунистов. Но и это получалось не всегда. «Я был кандидатом в партию. Как попал в заградотряд? Моего согласия никто не спрашивал. После госпиталя дали предписание: прибыть туда-то. А на месте разъяснили задачу: задерживать дезертиров и паникёров. И всё. Куда послали, там и служил», — рассказывал один ветеран. Никаких сведений о том, что в такие отряды набирали уголовников, которых днём и ночью накачивали водкой, обнаружить не удалось.

Согласно приказу, заградотряды выставлялись в тылу у неустойчивых дивизий. Кто они, эти неустойчивые? Прежде всего — части, наскоро сформированные из новобранцев, укомплектованные необстрелянными командирами. Хотя руководство Красной армии и старалось разбавлять новичками побывавшие в бою части. Но в те критические дни дыры в обороне затыкали кем придётся. Между прочим, за другим детищем Приказа № 227 — штрафными батальонами — заградительных отрядов не было! Их боевой дух был очень высок.

Чем же непосредственно занимались заградотряды? Вот тут-то и начинаются загадки. При самом тщательном поиске никому из историков не удалось обнаружить в архивах свидетельств о том, что эти части гнали войска в наступление под дулами пулемётов и расстреливали отступающих. Вот, к примеру, что пишет в своих воспоминаниях Герой Советского Союза генерал армии Лащенко: «Я не знаю, чтобы кто-нибудь из них стрелял по своим, по крайней мере на нашем участке фронта. Уже после войны я запрашивал архивные документы на этот счёт. Таких документов не нашлось… Заградительные отряды находились в удалении от передовой, прикрывали войска с тыла от диверсантов и вражеских десантов, задерживали дезертиров, которые, к сожалению, были, наводили порядок на переправах, направляли отбившихся от своих подразделений солдат на сборные пункты».

Конечно, не всё было так хорошо и благостно. Вот рассказ одного из ветеранов, служивших в этих соединениях.

«Дело было на Северном Кавказе. Нам встретилась часть, отступающая в полном беспорядке…

Слова на них уже не действовали. Мы стали стрелять в воздух, потом — в землю перед отступающими… Затем наш командир принял решение: расстрелять на месте капитана, командовавшего частью… Этот расстрел хоть привёл остальных в чувство». Скорее всего этот случай не был единичным явлением.

На особо важных переправах нарушителю порядка могли без всяких разговоров пустить пулю в лоб. Но так же действовал и Наполеон при знаменитой переправе через Березину. Дабы избежать паники, старая гвардия открыла огонь по своим. На войне как войне.

А что касается массовых расстрелов отступавших… Ветеран Кононов: «На передовой у нас ходили слухи, особенно среди новобранцев, что за спиной стоят пулемёты, которые откроют по нам огонь, если мы уйдём с позиции. Но чтобы его действительно открывали — такого я не видел и не слышал». Что ж, можно предположить, что особые отделы применили здесь способ психологической обработки. Но одно дело — расстреливать и совсем другое — пугать.

Вот ещё одно мнение человека, прошедшего всю войну: «Заградотряды солдаты, конечно, недолюбливали. Но, по-моему, вокруг них много клеветы. Да, я слышал песню про то, что „эту роту расстрелял из пулемёта свой же заградительный отряд…“ Такое может сочинить только тот, кто никогда не был на войне. Ну, допустим, расстреляли эту роту. А кто воевать-то дальше будет?..»

Кстати, в войсках вермахта специальные заградительные отряды, дополняющие полевую жандармерию, появились ещё раньше, чем у нас, — во время наступления Красной армии зимой 1941–1942 годов. Задачи у них были абсолютно такие же — расстреливать на месте паникёров и дезертиров. Вот что писал в своих послевоенных записках обер-лейтенант Курт Штайгер: «В зимний период наши военнослужащие страдали от страшных русских морозов. Боевой дух упал. Некоторые солдаты пытались под разными предлогами оставить находящиеся на передовой части. К примеру, симулировали тяжёлые обморожения. Поддержанию дисциплины во многом способствовали специальные части, которые по приказу командования задерживали таких солдат. Они имели очень широкие полномочия, в том числе и право на применение смертной казни без суда».

А советские заградительные отряды исчезли незадолго до окончания войны. В связи с изменением ситуации на фронтах после 1943 года отпала необходимость в их дальнейшем существовании. К 20 ноября 1944 года в соответствии с Приказом НКО СССР № 0349 они были расформированы.

Откуда же появилась легенда о жестокости заградотрядов? По мнению специалистов, впервые эту тему начал настойчиво раскручивать пропагандистский аппарат власовской Русской освободительной армии. Ведь главное положение идеологии власовцев — они, мол, воюют не за немцев, а за освобождение России от тирании Сталина. Почему же остальные люди сражаются с освободителями до последнего вздоха? Их под пулемётами гонят.

Но есть и ещё одна тонкость. «На войне бывает всякое, — говорит полковник в отставке Ширенко. — К примеру, я наблюдал, как командир артиллерийской батареи по ошибке накрыл собственную отступающую часть. Его, кстати, за это отправили под трибунал, а потом — в штрафной батальон. Попадали солдаты и под собственные пулемёты. И собственные самолёты и танки подбивали. Мало кто знает, к примеру, что самое крупное в мировой истории танковое сражение под Прохоровкой началось с перестрелки между своими. Две наших танковых колонны не узнали друг друга в тумане». Не из-за таких ли печальных, но, увы, неизбежных на войне ошибок пошли слухи о расстрелах своих?

ПРИКАЗ № 270, ИЛИ РАССТРЕЛЯННЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

(По материалам полковника юстиции А. Лискина)

В августе 1941 года появился грозный приказ Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии № 270. Его подписали председатель Государственного комитета обороны СССР И. Сталин, заместитель председателя В. Молотов, Маршалы Советского Союза С. Будённый, К. Ворошилов, С. Тимошенко, Б. Шапошников и генерал армии Г. Жуков. И адресован он был всем членам и кандидатам ЦК ВКП(б), секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, председателям областных и крайисполкомов, СНК республик, всем секретарям райкомов, горкомов и председателям райисполкомов и горисполкомов. Он не подлежал опубликованию, но его предписывалось прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах. В приказе завуалированно говорилось об обстоятельствах разгрома 6-й, 12-й и других армий, а также о неудачах на Западном фронте. По стилю и содержанию можно предположить, что в гневе и впопыхах его писал лично Верховный. Почему-то командующего 12-й армией генерал-майора Понеделина Павла Григорьевича назвали генерал-лейтенантом. А все военные чины, подписавшие приказ, несомненно, лично знали Понеделина, и ошибка в его воинском звании была бы исправлена, если бы её допустил не сам Верховный.

Приказ начинается с тирады о том, что «не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной Армии, их громадное большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, а порой прямо героически». После нескольких положительных примеров выхода из окружения противника остатков некоторых частей обрушивается лавина проклятий в адрес командармов 28-й и 12-й армий и командира 13-го стрелкового корпуса:

«Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу. Отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам.

Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части группы Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочёл сдаться в плен, предпочёл дезертировать к врагу.

Генерал-лейтенант Понеделин, командовавший 12-й армией (а где же группы армий? Куда делась 6-я армия, которой командовал Понеделин с 27 июля, так как командарм 6-й был тяжело ранен? — А.Л.), попав в окружение противника, имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, совершив таким образом преступление перед Родиной, как нарушитель военной присяги.