100 великих приключений - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 69

К началу марта на мысе Ванкарем на Чукотке и в Номе на Аляске были готовы самолёты для вывоза экипажа «Челюскина». Сложные погодные условия мешали началу спасательной операции. Первую посадку в лагере челюскинцев совершил 5 марта Анатолий Ляпидевский на самолёте АНТ-4. Он сумел вывезти женщин и детей.

Во время второго полёта у самолёта отказал мотор, и Ляпидевский присоединился к зимовщикам. Ночью льдину разломало, трещина прошла прямо через жилой барак…

Массовая эвакуация людей началась в апреле. За две недели лётчики совершили 24 рейса. Пилот Василий Молоков, стремясь побыстрее вывезти челюскинцев, предложил желающим лететь в парашютных ящиках под крыльями и вместо четырёх человек брал на борт шестерых. В начале апреля льды начали наступление на лагерь. Ледяной вал снёс пекарню, был сметён и завален льдом жилой барак, разрушен с таким трудом построенный ледовый аэродром… Его пришлось восстанавливать.

Спасательная операция продолжалась более месяца. Последними покинули ледовый лагерь капитан Воронин и радист Кренкель. Произошло это 13 апреля 1934 года — ровно через два месяца после гибели «Челюскина». Спасённых доставляли в Уэлен и отсюда почти 500 километров на нартах — в бухту Лаврентия. Дорога занимала неделю-полторы. К этому времени вся страна уже знала о приключениях челюскинцев, их встречали как героев. В честь челюскинцев устроили приём в Кремле, все они были награждены орденами, а семь лётчиков полярной авиации — Анатолий Ляпидевский, Николай Каманин, Василий Молоков, Сигизмунд Леваневский, Маврикий Слепнёв, Михаил Водопьянов и Иван Доронин — стали первыми Героями Советского Союза.

Дрейф папанинцев

Историки сходятся в том, что идея станции на Северном полюсе впервые возникла у Ф. Нансена в середине 1920-х годов. В СССР горячим сторонником организации дрейфующей станции на полюсе выступал известный учёный-полярник В. Ю. Визе. Этот проект начал обсуждаться уже с 1929 года. И вот, наконец, он обрёл плоть и кровь…

Разгрузившись, самолёты 6 июня улетели. На льдине осталась четвёрка исследователей — с палаткой для жизни и работы, радиостанцией, мастерской, метеорологической будкой, теодолитом и складами, сооружёнными изо льда. В состав экспедиции вошли гидролог П. П. Ширшов, геофизик Е. К. Фёдоров, радист Э. Т. Кренкель.

Пятый «зимовщик» — пёс Весёлый. Начальник станции И. Д. Папанин не имел специального образования, зато в прошлом был чекистом и, единственный из всей группы, являлся членом Коммунистической партии. В качестве начальника полярных станций «Бухта Тихая» и «Мыс Челюскин» он имел опыт зимовок в высоких широтах. Но наиболее опытным полярником из «экипажа» льдины был Кренкель. В свои 34 года он уже четырежды зимовал на полярных станциях, был радистом в международной экспедиции «Аэроарктик» в 1931 году, в плавании «Сибирякова» в 1932 году и «Челюскина» в 1933 году. В апреле 1934 года он одним из последних оставил лагерь челюскинцев.

Первое, что было сделано, — измерена толщина льдины: 3 метра! Размеры льдины — 5 километров в длину, 3 — в ширину. Ближайшее будущее не внушало опасений, поскольку считали, что средняя скорость дрейфа в направлении Атлантического океана составляет около 1–2 мили в сутки и через 10–12 месяцев, льдина отойдёт к югу примерно до 83°—81° с. ш. Здесь предполагалось снять зимовщиков самолётами.

Днём и ночью они вели научные исследования, и почти каждый день приносил новые открытия. Четыре раза в сутки проводились метеорологические наблюдения. Регулярно измерялись глубина океана, температура и солёность воды на разных глубинах, скорость дрейфа, определялись координаты, велись магнитные измерения. Глубину океана измеряли вручную, с помощью простейшей лебёдки. Первое измерение 7 июня показало положение дна на отметке 4290 метров, причём под слоем холодной воды на глубинах 400–750 метров обнаружились сравнительно тёплые воды с температурой до +0,8 °C — результат влияния Атлантики.

Вскоре обнаружилось, что льдина, на которой располагался лагерь исследователей, неуклонно дрейфует на юго-запад. Сперва она кружилась в районе Северного полюса, затем устремилась на юг со скоростью 20 километров в сутки.

С 10 июня Кренкель стал внимательнее прослушивать эфир: ожидали появления самолёта В. Чкалова. В связи с этим участились метеонаблюдения, вплоть до ежечасных. Папанину даже послышался гул мотора. Но Чкалов пролетел над облаками и лагеря не увидел.

Наступившее лето принесло новые заботы. Всюду стояли лужи воды. «Папанин роет канал, пытаясь отвести огромную лужу от нашей палатки, — записывает Кренкель. — Это первый арык на полюсе, из него черпаем воду для кухни. Передвижение крайне затруднено… Единственное сухое место во всём Полярном бассейне — это внутренность нашей палатки».

23 июля, когда льдина приближалась к 88-й широте, над полюсом пролетел самолёт М. Громова. 13 августа по радио получено указание: следить за полётом С. Леваневского на самолёте ДБ-А с бортовым номером Н-209. Зимовщикам удалось засечь прохождение полюса Леваневским, но вскоре рация Н-209 навсегда умолкла. Тайна исчезновения экипажа Леваневского не раскрыта до сих пор.

Льдина с полярниками двигалась значительно быстрее, чем предполагали. В первые сто дней дрейфа она смещалась к югу со скоростью 5,5 километров в сутки, приближаясь к водам Восточно-Гренландского течения. Ситуация на льдине становилась тревожной. 16 октября Папанин записывает: «Скорость дрейфа настолько велика, что мы не можем делать очередную гидрологическую станцию. Тросик с батометром всё время уводит под нижнюю часть льдины».

Приближалась зима. После утепления палатки, как пишет Кренкель, в жилище полярников «стало теплее: на дворе 8 градусов мороза, в палатке +7. Быстро дрейфуем на юг, по ночам ветер, пурга. На трёх нартах устанавливаем аварийный запас продуктов, горючего, одежду, палатки». 6 октября наступила полярная ночь, похолодало до –20 °C, снег плотным ковром укрыл окрестные торосы и застывшие разводья. Описав небольшую петлю на 84° с. ш., льдина снова устремляется на юг, её выносит в Гренландское море… 20 декабря Фёдоров записывает: «37 миль за четверо суток… Подгоняемые крепким ветром, в пурге мы быстро пошли к югу, оставляя в 30 милях справа берег, на который с грохотом ломаясь, громоздятся ледяные поля».

Положение полярников становилось угрожающим: их льдина начала трескаться и крошиться, неуклонно сокращаясь в размерах. Вокруг — сплошное крошево битого льда. Самолёту сесть негде, единственное судно, которое способно пробиться через льды — ледокол «Ермак», — стоит на ремонте и будет готово только к апрелю. Экстренное совещание в Москве, созванное 27 ноября, смогло только рекомендовать выслать в марте патрульное судно, которое в апреле подошло бы к кромке плавучих льдов… Но дотянут ли полярники до апреля?

Темпы дрейфа нарастали так стремительно, что все планы эвакуации станции не успевали за ними. В канун Нового года Ширшов измеряет глубину океана — всего 217 метров. В первые дни нового, 1938-го, года глубина уменьшается ещё больше. Берега Гренландии видны невооружённым глазом. К февралю льдина с полярниками превращается в обломок шириной не более 30 метров, рассечённый несколькими трещинами…

11 января 1938 года в полярную ночь на спасение «папанинцев» уходит маленький пароход «Мурманец» водоизмещением менее 150 тонн. Пробиться к дрейфующему лагерю не под силу его отважному экипажу. 3 февраля снимается с якоря пароход «Таймыр», 7-го — «Мурман». 10 февраля рация «Таймыра» устанавливает связь с Кренкелем, а спустя ещё двое суток темноту полярной ночи прорезали лучи прожектора с «Таймыра». От лагеря «папанинцев» пароход отделяло около 40 миль непроходимых льдов.