Колесницы в пустыне - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 12

В этом городе родился Евдокс. Точная дата его рождения никогда уже не будет определена, однако можно предположить, что это случилось между 160 и 155 годами до н. э. Он воспитывался в знатной и образованной семье, был в курсе всех дел города и окрестностей. В молодости Евдоксу посчастливилось побывать в Александрии, в этом «плавильном котле» языков, обычаев, верований, на перекрестке торговых путей Средиземноморья, Азии и Африки. Фракийский наемник мог встретиться здесь с жителем Кордофана, а финикиец — с галлом или иберийцем. Александрия очаровала молодого Евдокса, и он не преминул воспользоваться предоставившейся ему возможностью совершить путешествие по Нилу. В то время проблема истоков Нила уже волновала многих. Не удовлетворенные выводом Геродота о непознаваемости нильских начал, люди снаряжали экспедицию за экспедицией, однако все попытки добраться до истоков Нила терпели неудачу. Великая африканская река упорно хранила свои тайны. Птолемей II Филадельф в середине III века до н. э. послал туда своих лучших мореходов, но те смогли добраться только до Мероэ. Не удалось и предприятие Нерона, его легионеры были задержаны где-то на полпути и вернулись ни с чем; но это было уже после Евдокса.

Итак, Евдокс знал о неудачных попытках пробраться на юг по Нилу и понимал, что по реке это сделать не удастся. Помог случай. Вот что говорит Страбон: «В то время случилось, что какой-то индиец был приведен к царю стражами Аравийского залива, которые заявили, что нашли этого человека полумертвым одного на корабле, но не знают, кто он и откуда, потому что не понимают его язык. Царь передал его некоторым лицам, которые научили его греческому языку. Индиец объяснил, что они, плывя из Индии, заблудились и что спасся только он один. При этом он обещал в благодарность за заботы о нем указать водный путь к индийцам, если царь поручит кому-нибудь отправиться туда».

И Евдокс вызвался плыть на юг по Красному морю. Видимо, плавание прошло удачно, ибо он, возвратившись, привез домой разные интересные предметы и драгоценные камни. Как и следовало ожидать, Птолемей VI отнял у него все товары. После смерти жадного правителя к власти пришла его супруга Клеопатра II. «И она снова послала Евдокса после длительных приготовлений в плавание. На обратном пути он был занесен в страну, находившуюся выше Эфиопии. Бросая якорь в каких-либо местах, он старался расположить к себе местных жителей путем раздачи хлеба, вина и сушеных фиг (чего у них не было); взамен он получал запас пресной воды и лоцманов; в это время он составил также список некоторых туземных слов». Именно тогда Евдокс нашел обломок корабельного носа, с которого мы начали наш рассказ.

Итак, на восточноафриканском побережье Евдокс обнаружил обломок неизвестного судна с фигурой лошади на носу. Пытаясь объяснить его происхождение, он пришел к выводу, что корабль был построен в Гадесе (сегодня — Кадис), близ Гибралтара. Поскольку, по сообщениям местных жителей, судно пришло с запада, размышлял Евдокс, то оно должно было обогнуть Африку с юга, выйдя из Гадеса. Точно так же рассуждают современные исследователи, однако они не пришли к единому мнению. Одни считают, что судно могло попасть в эти места через канал, прорытый между Нилом и Красным морем еще во времена фараона Неко. Другие предполагают, что обломки гадесского корабля могли быть занесены в Индийский океан из Атлантического в результате взаимодействия различных морских течений. Но не проще ли представить, говорят третьи, что гадесские моряки обогнули Африку?

Желая повторить плавание гадесских моряков, Евдокс поехал на самый запад Средиземноморья — в Гадес. Он снарядил большое судно с двумя шлюпками, похожими на лодки морских пиратов, посадил на него команду и поплыл наконец в открытое море, ведомый попутным ветром. Неожиданно судно село на мель, но и тут Евдоксу повезло: команде удалось перенести товары на берег и сколотить из остатков судна новый корабль. На нем он плыл некоторое время, пока не приплыл «к народу, имевшему тот же самый язык, слова которого были записаны им прежде». Факт этот чрезвычайно важен. Евдокс упоминает о народе, жившем на обоих — восточном и западном — побережьях Африки. По мнению ряда исследователей, это могли быть только банту, в те времена уже широко распространившиеся по Африке. Мы пока не знаем точно, каковы были границы их обитания во II веке до н. э. Однако, зная, что несколько веков спустя банту предприняли большую миграцию на юг, мы можем предположить, что в последние века до нашей эры они жили между 10-м и 20-м градусами северной широты. Здесь еще не очень чувствовалось влияние Сахары, а обширная зона засушливого Сахеля, столь пагубно сказывающегося сегодня на жизни многих африканских стран, в те времена еще не сформировалась.

Видимо, Евдокс не поплыл дальше этих мест и повернул назад. После множества приключений он оказался в Иберии и «снарядил новое судно, а также другое, пятидесятивесельное, чтобы на одном идти в открытом море, а на Другом держаться близ берегов. Погрузив на них земледельческие орудия, семена, он взял на борт искусных плотников и решил провести зиму на острове (который он открыл во время предыдущего плавания. — Авт.),собрать урожай и идти дальше». Поплыл ли он по намеченному пути или нет — неясно. Некоторые историки считают, что поплыл. И обогнул Африку. Но доказательств этого пока нет. О его плавании наверняка знают в Гадесе и Иберии, указывал Страбон. Но мы, к сожалению, не можем узнать об этом ни в Гадесе, ни в остальной Иберии. Столько поколений сменилось с тех пор, как Евдокс предпринял свои отважные плавания! Он был одним из немногих смельчаков, о которых сейчас принято говорить: «Они родились слишком рано» или «Они опередили свое время».

Прошло сто лет.

«Александр задумал оплыть кругом большую часть Аравин, землю эфиопов, Ливию и земли кочевников за горой Атласом», чтобы по праву назваться царем всей земли, — так писал Арриан в «Анабасисе Александра». Дальше всех посланных им мореходов заплыл кормчий Гиерон. В дальнем океане водятся огромные киты и гораздо более крупные рыбы, чем в нашем Средиземном море, рассказывал один из мореходов. Однажды на рассвете мореходы увидели, что вода в море высоко бьет кверху, поднимаясь как бы силой какого-то воздуходувного меха. Испуганные этим моряки спросили проводников на кораблях; те ответили, что это киты. Гребцы так испугались, что у них даже выпали из рук весла. Так античный мир медленно, шаг за шагом, знакомился с Индийским океаном. Некоторые историки считают, что многочисленные плавания греков вдоль побережья имели целью выяснить, являются Красное море и Персидский залив внутренними морями или заливами океана. Другие полагают, что греков интересовали какие-то иные цели. Но так или иначе, Скилак и греческие мореходы были первыми представителями античного мира, вновь прошедшими по морским дорогам, уже хоженым за 2000 лет до них.

И еще одно открытие, которому суждено было стать важной вехой в географических знаниях древних.

«Кормчий Гиппал принял в соображение расположение торговых пунктов, форму моря и первым открыл плавание прямо через море (Индийский океан. — Авт.)», — записал безымянный историк, известный под условным именем псевдо-Арриан. Через два тысячелетия ученые назовут плавание Гиппала подвигом, равным открытию европейцами морского пути в Индию в 1497–1499 годах. А тогда, в 100 году до н. э., Гиппал не пошел по старому и трудному маршруту — вдоль изрезанного побережья Южной Азии. На такое плавание уходило два года. Он пошел через Индийский океан напрямик и «открыл» муссон. Конечно, муссоном пользовались и до Гиппала, но не в такой степени, как после его плавания. Те же ветра, только обратные — дующие от Индии, по предположению ряда востоковедов, привели индийское население на остров Сокотра, что лежит у африканского берега, напротив полуострова Сомали. Но это могло быть очень давно, за несколько тысячелетий до нашей эры, когда мореплавание у жителей Южной Аравии не было достаточно развито для того, чтобы они пришли на Сокотру и изгнали непрошеных гостей.