Колесницы в пустыне - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 10

Попытаемся приблизительно восстановить маршрут этого необычного и удивительного предприятия. Надо исходить из того, что финикийцам была знакома дорога до мыса Гвардафуй, на полуострове Сомали, — восточной оконечности Африки. Они могли отплыть осенью из района современного Суэца на хорошо оснащенных пятидесятивесельных судах. Вскоре они достигли бы мыса Гвардафуй. Течения и ветра этого района восточноафриканского побережья помогли бы мореходам, им даже не понадобились бы весла. А у мыса ветер ударил в паруса и погнал корабли на юг. Приближаясь к экватору, они некоторое время сопротивлялись северо-восточному пассату, но потом их подхватило Мозамбикское течение и донесло до юга Африки. К их большому удивлению, солнце здесь было видно справа, то есть на севере. Поздней весной они прибыли в район бухты Святой Елены и в первый раз за много месяцев ступили на твердую землю. Вырастив урожай пшеницы (он созрел к ноябрю), они поплыли дальше и тут же попали в Бенгельское течение, которое донесло корабли до устья Нигера, в Гвинейском заливе. В конце марта в районе этой реки они вновь увидели в зените полуденное солнце. Работая веслами — здесь им встретилось противотечение, путешественники миновали мыс Пальмас (территория современной Либерии). Следующий этап путешествия был нелегким, так как пришлось бороться с пассатом и Канарским течением. Но солнце, сиявшее на небосклоне точно так же, как на их родине, вселяло в путешественников надежду на скорый конец плавания. В ноябре они достигли марокканских берегов и ступили на них, чтобы вновь посеять пшеницу и запастись провизией. В июне следующего года урожай был собран, и корабли двинулись дальше на север. Скоро они миновали Гибралтарский пролив и поплыли по знакомым водам Средиземноморья. Через несколько недель корабли стали на якорь в дельте Нила…

Если бы известие о том, что «Африка на юге закругляется с востока на запад», распространилось в древнем мире, то, наверное, можно было бы избежать догадок и заблуждений более поздних времен. Но корабли вернулись в Египет, когда фараона Неко уже не было в живых, и некому было оставить на стене храма традиционную надпись, повествующую о достигнутом…

Это плавание произошло слишком поздно для того, чтобы древний Египет, находившийся на грани краха, мог использовать его в практических целях; однако оно совершилось достаточно рано для того, чтобы мы могли еще раз убедиться в способностях и знаниях народов древнего мира.

До последних лет не имелось никаких, кроме сообщения Геродота, упоминаний об этом удивительном плавании. Но вот какие сведения опубликовал в «Саут Африкен аркеолоджикл бюллетин» археолог Т. Сэмпсон. Первое, что он обнаружил, это свидетельство английского путешественника начала прошлого века Дж. Томпсона. В книге «Приключения в Южной Африке» Томпсон упоминает о странной находке в местечке Кейп-Флэтс, в районе мыса Доброй Надежды, сделанной незадолго до его приезда. Томпсон сам видел найденное. Если верить его описанию, то речь шла о частях обшивки какого-то древнего судна «со следами металлической субстанции в сильно разъеденном состоянии» — как он предполагает, гвоздей. Старый плотник, присутствовавший при этом, утверждал, что древесина была кедровая. Еще тогда, в 1827 году, Томпсон предположил, что это останки финикийского парусника, потерпевшего крушение во времена, когда пирамиды еще были молодыми, а район Кейп-Флэтс находился под водой. Но о находке забыли.

Второе. Через тридцать лет после появления таинственных обломков местный чиновник сообщал в письме губернатору провинции о находке на побережье семидесятифутовой полуистлевшей кедровой доски. Сохранившиеся обломки уже в наши дни изучал известный южноафриканский ученый Р. Дарт. Он установил, что длина парусника могла достигать 170 футов, а это вполне соответствует данным по древнему кораблестроению у финикийцев.

…Экспедиция Диаша не раз подходила к берегам, причем настолько близко, что местные жители могли пересчитать мачты на каравеллах. В Ангра-Пекене флотилия задержалась из-за непогоды. Через несколько часов после выхода в море вновь разразилась буря. Стало холодно, совсем не так, как севернее, у берегов Гвинеи. Надежда на спасение ослабла. Почти две недели плыли с зарифленными парусами и ничего не видели. Их тоже никто не видел. Бухту Святой Елены проплыли, не заметив. Потом, полагая, что береговая линия, как и раньше, идет строго к югу, Диаш повернул на восток — и не обнаружил берегов. Флотилия проскочила Африку! Корабли развернулись на север и нашли удобную бухту. Опять они видели берег, а берег видел их.

Сейчас бухта именуется Моссел, а тогда, в 1488-м, Диаш назвал ее Пастушьей бухтой: на прибрежных склонах готтентоты пасли скот. Ответом на попытку завязать знакомство был град камней. Спустя десять лет Васко да Гама также не обнаружил у этого племени ни малейших дружеских чувств к европейцам. Готтентоты как будто знали все наперед…

Между тем южная оконечность Африки была уже позади. Экспедиция пока этого не ведала. Но у Диаша была одна задача — двигаться и при этом почитать святых. На небольшом островке, названном Санта-Круш («святой крест»), был воздвигнут падран в честь святого Григория. Что это был за остров, никто не знает. Одни говорят, что он исчез в пучине, другие помещают его у южной оконечности Африки; называют и иные места.

На правом берегу реки Бусманс команды высадились, и было проведено голосование. Все устали. Матросы высказывались за возвращение: судно с запасами продовольствия затерялось по дороге, экспедиции угрожал голод. Для триумфального возвращения на родину открыто достаточно новых земель. Подсчитали голоса — большинство оказалось за возвращение. Это был конец всему предприятию. Как предполагают биографы Диаша, капитан решил, что лучше отложить на несколько лет открытие Индии, в которую он уже знал дорогу, чем прослыть деспотом… Так или иначе, флотилия пошла домой. Мыс Доброй Надежды они увидели только на обратном пути, когда последние стаи ласточек улетали в Европу. На мысе Диаш все-таки задержался. Сегодняшнее название южной оконечности Африки — Кабу ди Боа Эшперанса — придумал, как полагают некоторые исследователи, именно он. Добрая надежда на плавание в Индию! Но надежда не сбылась. 20 мая 1500 года корабль, на котором Диаш был капитаном в составе экспедиции Кабрала, был уничтожен сильнейшей бурей почти рядом со знаменитым мысом…

Итак, предположим, что местным жителям — ими могли быть бушмены — удалось увидеть корабли Диаша в местах его стоянок и вблизи берегов. Возраст рисунков еще не определен. Поэтому сделаем пока вывод, схожий с заключением Т. Джонстона, которое он изложил на страницах «Саут Африкен аркеолоджикл бюллетин»: «Первые рисунки изображают суда времен Диаша или последующих десятилетий, остальные — финикийские галеры».

В последние годы ученые все чаще используют интересный прием, чтобы доказать осуществимость того или иного предприятия древних: они моделируют это предприятие — воспроизводят его, опираясь «а имеющиеся у них данные. Это не однажды делали Тур Хейердал и Тим Северин. Вторую жизнь плаванию финикийцев дали двое французов — подводник Анри Жиль-Артаньян и инженер-кораблестроитель Рене де Торлак. Они построили двадцатичетырехметровое судно — точную копню финикийского. В путешествие они отправились летом 1977 года. Корабль их назывался «Пунт» в честь неведомой страны, куда снаряжала экспедицию уже известная нам египетская царица Хатшепсут. Отважным исследователям помогли французская Морская академия, Международная комиссия по морской истории, два египтолога, морской инженер, группа преподавателей Сорбонны. «Корабли той эпохи, — пишет Жиль-Артаньян, — обладали всеми необходимыми качествами для плавания в открытом море — формой корпуса, парусами, маневренностью». Энтузиазм, без которого подобные предприятия немыслимы, не перекрыл у Жиль-Артаньяна разумного подхода к делу. Плавание это удалось!