Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье - Страница 20

В этот момент вернулись госпожа Дарье и Брижитт — они принесли все необходимое для того, чтобы восстановить силы матери и ребенка.

Новость, содержавшаяся в отправленной кассиром Рику телеграмме, адресованной сестре господина Лабру, для госпожи Бертэн была словно гром среди ясного неба. Хотя текст телеграммы был весьма лаконичен, слова ее ясно говорили сами за себя. Госпожа Бертэн предпочла не строить иллюзий и сразу осознала всю глубину постигшего ее несчастья; однако по натуре она была женщиной сильной, и сломить ее было не так-то легко.

Лишь в первый момент поддавшись горю, она быстро взяла себя в руки и решила действовать, не теряя ни минуты, как того и требовала телеграмма; в полном ужасе от той картины, которую ей предстояло увидеть в Альфорвилле, вдова собралась в дорогу.

А картина и впрямь была душераздирающей.

Увидев руины сгоревшего завода и труп своего брата, с которым едва успела расстаться — лишь накануне он был как никогда жизнерадостен и полон сил и веры в будущее, — несчастная женщина едва не лишилась чувств.

Рику буквально поселился на пожарище. Желая проявить рвение и придать важность собственной персоне, он провел ночь подле покойника, где его и застала госпожа Бертэн. Кассир осыпал сестру своего бывшего хозяина банальными соболезнованиями, а затем заявил, что им нужно переговорить по делу, ибо речь идет о том, чтобы, насколько это возможно, соблюсти интересы осиротевшего ребенка. Он рассказал, при каких обстоятельствах был обнаружен труп инженера, и сообщил, какое ужасное, но, по-видимому, бесспорное обвинение нависло над Жанной Фортье.

— Так что же, — в крайнем изумлении вскричала госпожа Бертэн, — значит, та самая женщина, та несчастная, которую брат просил меня взять к себе, чтобы обеспечить ей и ребенку счастливое существование, вынашивала планы убийства своего благодетеля? Да разве такое возможно? Не ошибаетесь ли вы, господин Рику? Иногда ведь и судебное ведомство может заблуждаться. Да и как хватило бы у нее сил? Слыханное ли дело — столько преступлений сразу, по-моему, тут мужская рука поработала.

— Против Жанны Фортье, сударыня, есть масса улик, и очень тяжких, — менторским тоном произнес в ответ кассир. — Никаких сомнений быть не может. Вам это и господин следователь скажет, который дело ведет.

Госпожа Бертэн спорить не стала, но сомнения ее, похоже, не оставили. Кассир продолжал:

— Следователь просил вас как можно скорее прийти к нему в кабинет. Он поручил мне сообщить вам об этом.

— Хорошо.

— А теперь поговорим о состоянии дел моего дорогого усопшего хозяина. Все бухгалтерские книги сгорели дотла, сударыня, но я делаю все возможное для того, чтобы восстановить их. Я ведь помню все счета.

— В тот момент, когда случился пожар, у брата в сейфе были какие-то деньги?

— Очень значительная сумма… увы, даже слишком!

— И все пропало?

— Все.

— Значит, нам предстоит оплачивать долги?

— Около двухсот тысяч франков.

— Двести тысяч! — с ужасом повторила госпожа Бертэн. — Откуда же их взять? Это невозможно, у меня самой состояния нет, и, значит, светлая память моего несчастного брата будет запятнана?

— Это вам вовсе не грозит, сударыня, — ответил кассир. — Кто посмеет бросить тень на светлую память моего дорогого хозяина? Не могут люди оказаться несправедливы до такой степени! Всем известно, что господин Лабру был само воплощение чести, сама порядочность! Гнусное преступление оборвало его жизнь, исполненную преданности делу! Никто не обвиняет вашего несчастного брата, сударыня, все скорбят о нем. И сочувствуют его сыну, ребенку, у которого теперь не осталось никого, кроме вас! Впрочем, вам и беспокоиться не о чем, госпожа Бертэн. Те деньги, что господин Лабру остался должен, полностью будут уплачены компаниями, в которых покойный хозяин застраховал завод и его оборудование. Это надежные компании; они выплатят суммы, по меньшей мере равные долгу. Так что еще раз повторяю: все будет уплачено, и никто ни одного су не потеряет по вине вашего брата.

— Страховые компании уже знают о случившемся?

— Нынче утром их инспектора, которых я известил письменно, приезжали составить протокол.

— Значит, все потеряно!… — вздохнув, произнесла госпожа Бертэн. — Ребенок моего брата остался ни с чем!

— Земельный участок, на котором стоял завод, останется в его владении.

— Участок без завода являет собой весьма сомнительную ценность, сбыть его будет трудновато. К счастью, Люсьен останется у меня и получит потом хоть то немногое, что у меня есть. Хоть какой-то, да хлеб.

Госпожа Бертэн взяла руки кассира в свои и сжала их.

— Спасибо, — сказала она, — от всего сердца спасибо за вашу преданность и любовь к тому, кого уже нет на этом свете.

В тот же день, после полудня, отовсюду стали съезжаться люди, чтобы проститься с умершим. Друзья, клиенты, поставщики, рабочие, просто местные жители явились почтить память этого благородного человека, которого любили и уважали. Со всеобщей печалью и благоговением гроб с телом перенесли в церковь, а затем — на кладбище.

Потом госпожа Бертэн вместе с кассиром отправилась в Париж; Рику проводил ее во Дворец правосудия к следователю, который принял вдову тотчас же.

— Прежде всего, сударыня, — сказал он, — я хотел бы заверить вас в том, что повергшее вас в траур ужасное преступление будет наказано. Уже сегодня я рассчитываю получить известие о том, что та презренная женщина, вина которой не подлежит сомнению, уже в руках правосудия.

— Увы! — тихо сказала госпожа Бертэн. — Это не вернет мне брата!

— Нет, к сожалению, но по крайней мере он будет отомщен! — ответил следователь и добавил: — Я хотел встретиться с вами, сударыня, для того, чтобы окончательно уточнить все детали, касающиеся момента возвращения господина Лабру на завод. Ваш брат, как мне говорили, ездил к вам, в Сен-Жерве, проведать заболевшего ребенка.

— Да, сударь, я срочно вызвала его телеграммой. Малыш Люсьен, мой племянник, заболел ангиной, и в очень тяжелой форме. Я решила, что присутствие отца в этом случае просто необходимо. Когда брат приехал, ребенку было уже лучше… всякая угроза его жизни миновала. Брат тотчас успокоился и, поскольку неотложные дела требовали его присутствия на заводе, уехал назавтра же вместо того, чтобы остаться на пару дней, как намеревался.

— И как сказал нам, — добавил кассир Рику.

— Каким поездом он уехал от вас?

— Экспрессом в четыре сорок пять вечера.

— Стало быть, к девяти он был в Париже, где по неизвестным причинам задержался довольно долго, и прибыл на завод как раз в тот момент, когда поджигательница затеяла свое черное дело. Захваченная врасплох, она убила его.

— Женщина… — заметила госпожа Бертэн. — Как же это возможно? И вероятно ли?

— На этот счет у нас нет никаких сомнений. Вам известно, что это за женщина?

— Да, Жанна Фортье, вдова погибшего на заводе рабочего, судьба которой очень заботила моего брата.

— Вы, конечно же, не знаете о том, что господин Лабру как раз уволил Жанну Фортье с работы, которую доверил ей ранее, ибо она выполняла ее далеко не самым лучшим образом?

— Да нет, сударь, знаю; но увольнение вовсе не означало, что она попала в немилость, и не принесло бы ей ни малейшего ущерба. Просто эту работу должен выполнять мужчина. Брат не хотел оставлять вдову своего служащего без средств к существованию. В день смерти он попросил меня взять ее к себе вместе с сыном, и мы обо всем договорились.

— Жанне Фортье было об этом известно?

— Не думаю.

— Значит, ничего не зная, она намеревалась отомстить ему.

— Это точно?

— Повторяю вам, сударыня: сомнения здесь исключены. Мы имеем против нее серьезные улики. Одно ее исчезновение чего стоит.

— Бегство ее и в самом деле странно выглядит… — сказала госпожа Бертэн. — Но, может быть, оно вызвано страхом, а не совершенным преступлением?