Плачу любые деньги - Обухова Оксана Николаевна - Страница 5

Наклоненный над столом Мирон бросил на Дусю пытливый взгляд, слегка, насмешливо, дернул уголком губ. Евдокии показалось, что он прочел ее стремление уклониться от работы, как детскую книжку с крупным шрифтом и цветными картинками. Внутренности сжались в плотный пугливый комок.

– Тот беспредел я разрулил. Крысу выловил и наказал. Не в тему бьешь, подруга, – усмехнулся понятливо.

– Но все же. Врагов у вас, простите, хватает. Почему змея в автомобиле – это кто-то из своих, домашних?

Сергеевич обтер губы салфеткой, небрежно отбросил ее на край стола, ответил:

– Дом охраняется. Вся территория под камерами. Точилу подают из гаража прямиком к парадняку. Змею могли подложить только в гараже, там все свои, пройти можно и с улицы, и из дома. За полчаса до того, как я сел в тачку, горничная Верка положила во внутренний автомобильный ящик охлажденную бутылку воды. Я пью структурированную воду, два литра в день, врачи говорят – полезно. Верка воду клала на глазах водилы – Толяна. Змеи в ящике не было. Ее положили туда позже, ясным утром, когда вокруг полно народу.

Мирон прищурился, пожевал губами:

– Как думаешь, это мог сделать «кто-то за пределами дома»? Залетный, типа?

– А заползти сама гадюка не могла?

– Если только позже дверцу в машине за собой захлопнула. Ты за рулем? Вино хорошее, налью.

Евдокия помотала головой – автомобиль она оставила на парковке перед офисом, побоявшись на нервной почве перепутать педали тормоза и газа. Александр Сергеевич налил в большой бокал белого вина, выпендриваться, обнюхивая его букет, не стал, поставил перед Дусей. Себе принялся сооружать второй многоуровневый бутерброд, на этот раз с лососиной.

– Этих гадюк у нас вообще пропасть, – продолжил, не отрываясь от процесса. – Неподалеку пруд большой, там каменная змеиная горка была, эти твари в сад ползли, ну я и велел пацанам разобраться. – Огорченно задержал готовый сэндвич напротив рта. – Разобрались, блин, уроды. Взорвали на хрен горку, змеи расползлись по всей округе. – Зачавкал. – Теперь плачу по сто баксов за каждый принесенный хвост.

– В машине много всяких незаметных дырочек… – не сдавалась Евдокия.

– В «бардаке» бронированного мерина дырок нет, – отчеканил авторитет.

– Вы после покушения обзавелись бронированным автомобилем?

– Нет, он у меня давно. В тот день мерс поломался, я на бэхе с пацанами поехал. Ты, кстати, почему не ешь? – прищурился на Землероеву. Та неопределенно повела плечом. – Мандраж словила? – хмыкнул понимающе.

Демонстративно тыкать вилкой в рыбную нарезку Евдокия не стала. Руки немного тряслись, а показывать страх Дуся не хотела. Гордо выпрямила спину и твердо поглядела в насмешливые Сашины глаза: мол, думай что угодно, я не из пугливых, удар держу.

– Ну-ну, – покачал головой авторитет и склонился над столом. – Не очкуй, Дуся, человек ребенка не обидит. Ешь давай. Если помнишь, я перед тобой в долгу, знаю, что Ефремович тогда тебе отбашлял нехило. Но за мной – должок. – Задумчиво поглядел на Евдокию. Как будто знал, что от него сыщики денег бы не взяли. – Сделаешь работу, получишь все сполна.

Евдокия, по правде говоря, предпочла бы заплатить сама, лишь бы избавиться от чести работать на авторитета.

– Александр Сергеевич, а почему вы так уверены, что два покушения не могут быть связаны? Может быть…

– Да потому! – перебивая, разгорячился Саша. – Змея в автомобиле – это не покушение, а хрень собачья! Змея небольшая, я через двадцать минут в больнице был, Толян гадюку врачам в рыло тыкал – мне противоядие кололи! – Миронов расстроенно откинулся на кожаную спинку дивана, поглядел на распухшую руку, скривился.

– Укус змеи вы принимаете за мелкую пакость?

– Этих пакостей за полгода у меня немерено набралось. Обоз и маленькая тележка. Я хочу по-тихому разобраться, найти, кто эту сволочную хрень мастырит. – Дотянулся до папки, переложенной на диван, вынул из бокового кармашка какой-то листок и протянул его Дусе: – Результаты анализов. Месяц назад провел в клинике полное обследование…

Если исключить из рассказа Александра Сергеевича не вполне цензурные определения физиологических расстройств, то дело было в следующем.

В течение довольно продолжительного времени с Александром Сергеевичем происходили удивительные вещи: во время важных деловых мероприятий случался казус – едва приехав на переговоры, Миронов начинал чувствовать непреодолимое желание навестить удобства. Вместо того чтобы сидеть, внимать оппонентам, убеждать, пугать, дела разруливать – Саша мог думать только о том, как бы в штаны не наделать, не оконфузиться.

Подпирало – жуть! За час Мирон мог пробежаться до туалета дважды.

Пару раз переговоры вообще срывались. Среди пацанов пошел слушок, что Саша, мягко говоря, боится конкурентов до мокрых штанов, до медвежьей болезни. Смешки пошли. При виде Мирона глаза отводить начали…

Гнилой базар, вреднейший для авторитета. Александр Сергеевич, по правде говоря, и сам немного призадумался: не сдают ли нервы? не вышел ли в тираж? может, укатали горки, на покой пора?

Решил для начала и очистки совести сходить к мозгоправу.

Посидел пару сеансов в удобном мягком кресле, всякую аналитическую лабуду про маму и папу послушал.

Не помогло.

Пошел к терапевтам. Сдал все анализы. В моче нашли следы сильнейших мочегонных препаратов. Причем, похоже, не совсем аптечных.

– И когда все началось? – выслушав рассказ с красочными подробностями, спросила Евдокия. По всем параметрам, ловко сорванные деловые переговоры и подмоченное реноме тянули на нешуточную пакость. В доме у Мирона действительно завелся ненавистник.

– С нового года, – мрачно произнес авторитет. – Тогда же начался кипеж с соседями.

Второго января, когда к сыну и дочери приехали друзья, на территории домовладения Александра Сергеевича устроили шумный запуск фейерверков.

Пока шутихи и петарды взмывали в воздух, кто-то под шумок обстрелял из пистолета дом соседей напротив, ранил собаку, окно пристройки выбил.

Обстрел велся с территории Мирона. В соседях у Александра Сергеевича был очень и очень непростой господин из нефтянки.

– То, что стреляли из вашего дома, установила полиция? – спросила Евдокия.

– Кому она на хрен нужна. Сами карандаш в пулевой канал на дереве вставили, примерились – стреляли из моего дома, возможно, со второго этажа.

– И кто там был?

– А кто угодно. Гостей понаехало человек сорок – кто где был, не понять, уличные камеры от вспышек хреново работали.

– Экспертизу привлекали? Домашнее оружие с пулями, угодившими в соседний дом, сравнивали?

Евдокия сама не заметила, как погрузилась в Сашины проблемы. Мирон умел рассказывать смачно, выразительно, талантливо утягивал собеседника в нужное для себя русло, как водяной неловкую купальщицу в омут, под затопленные черные коряги.

– Ствол мой, хотя зарегистрирован на брата, лежал в выдвижном ящике письменного стола. Ящик под замком, где ключ – знали только домашние.

– Но сын или дочь могли похвастаться оружием перед друзьями? Кто-то не удержался…

– И по собаке стал палить? – перебил Миронов и покачал головой. – Среди приятелей моих детей нет тупарей и отморозков. Они у меня воспитанные. Теща, типа, в ежовых рукавицах держит. Мне ту историю замять дороже дорогого стало, теперь весь поселок волками смотрит.

Нетривиальное происшествие, задумалась Евдокия. Новогодний праздник, воспитанная молодежь, кто-то тайком забирает пистолет из кабинета хозяина дома, обстреливает соседей, оружие подкладывает назад. Мог ли все это проделать кто-то из гостей?

Вряд ли. Тут Миронов прав. Просматривается либо подготовка и хорошее знание дома, либо хмельное везение абсолютно отмороженного беспредельщика.

А наверняка каждый из гостей был в курсе, у кого в гостях находится. Тут попадешь в собаку, тебе ответом трижды прилетит.

Так что, если рассматривать ситуацию в целом: «неприятности» на деловых переговорах, обстрел соседей, змея в машине, – кто-то заточил на Сашу серьезный зуб. Причем этот кто-то из самого ближнего круга. Миронов, опять-таки, тут прав: подмешивать в еду или напитки мочегонное или слабительное, зная, что хозяин дома именно в этот день направляется на важную встречу, мог только кто-то из домашних.