Плачу любые деньги - Обухова Оксана Николаевна - Страница 27

Минут через двадцать судебно-защитного диалога Паршин заподозрил в женщинах лукавство. Беседа отдавала отработанным спектаклем: теща походила на любительницу принимать эффектные позы, жена стояла на позициях долготерпения и кротости, но, судя по усердной калькуляции расходов на житье, деньги из мужа тянула с удовольствием и выдумкой. Что позже подтвердил сосед по лестничной площадке.

Паршин распрощался с дамами, вышел за дверь, у окна курил мужчина нужного возраста. Скучал не хуже тещи с переломом. Зацепил языком Олега, без наводящих выдал подноготную.

– Ты этих грымз не слушай, – сказал, моментально проникшись к сыщику доверием. – Загнобили бабы Леву. Два клеща-кровопийцы – Левка от них сбежал куда глаза глядят. «Денег мало, денег мало, давай, давай, давай», – целый день талдычили. А он мужик совестливый, порядочный. До получки всегда одолжит и не напомнит.

– Дорофеевна сказала – на бегах кутил…

– Левка?! Да он по маленькой, лошадками полюбоваться ездил! А эти грымзы карманы обшаривали. Рассказывал: приехал на ипподром, глядь – кошелек пустой! Хорошо, что проездной в кармане был… Вот так-то. Ты их не слушай, парень, Лева мужик что надо, даром что образованный…

…Рассказ Паршина о знакомстве с семьей дворецкого прозвучал как ода мужской солидарности.

В Москве наступила долгожданная сезонная жара. В тенистом уголке старого двора возле дома Алевтины Викторовны сидели на скамейке три бабульки в шляпках, жару эту поругивали. (Не исключено, что пару дней назад эти же бабушки ворчали на прохладу.) Евдокия, зная, что у одинокой экономки никого не может быть в квартире, подошла к ее соседкам, поздоровалась и начала вешать под панамки приготовленную лапшу.

– Я журналистка, – предъявила бабушкам очередное (из заготовленных на все случаи жизни) удостоверение – интернетную покупку. – Наш канал готовит телепередачу о домработницах. И на этот раз мы решили рассказать не только о гувернантках, которые хозяйских детей терроризируют, но и о женщинах, которые действительно становятся членами семей, помогают людям не за страх, а за совесть…

Бабушки, не чувствуя, как на ушах повисают развесистые гроздья лапши, заинтересованно мотали головой.

– Нам стало известно о вашей соседке Алевтине Викторовне… Что вы можете сказать? Она действительно такой порядочный человек и ответственный работник?

Толчок был дан. Перебивая друг дружку, лихо ускоряясь, бабушки залопотали на три голоса:

– Ой! Алечка – святая душа! Уж какая женщина…

– Если кому какое лекарство из-за границы привезти – никогда не откажет! И даже деньги не всегда возьмет, смотря по человеку. Скажет – сюрприз, подарок… Вон, Андреевне какие-то дорогущие капли сердечные привезла…

– А уж как сама-то намаялась! Мать – с инсультом, парализованная пять лет пролежала. Муж – десять лет почками маялся, пока не умер. Алечка еще и свекровь обихаживала…

– Они ж с Толей-то, мужем-покойником, в одном подъезде жили, со школы хороводились. Когда Анфиса-то, свекровь, померла – квартиру Але завещала…

– Аля вначале ее сдавать решила. Пустила русских беженцев из Узбекистана, а когда у тех третий внук народился – квартиру за сущие копейки продала!..

Информация лилась потоком. Струи выписывали портрет святой бессребреницы Алевтины Викторовны. Дуся даже решила, что бабушки слегка преувеличивают, расписывая доблести соседки. Уж и добрая, и умная, и помогать всегда готова, и беженцев пригрела…

– Вот только в последнее время прихварывать начала.

– Да. Сказала, не хочет больше в Испании работать, жарко там, пора куда-то попрохладней перебраться.

– Ага. Вроде как в Прагу собиралась…

– Да в какую Прагу?! В Англию!

– Ну откуда ты взяла, что в Англию?! Она про Прагу говорила!

Судя по всему, рабочие заграничные «командировки» Алевтины производили на проживших за железным занавесом соседок оглушительное впечатление. То, что Алевтина может променять АНГЛИЮ и ПРАГУ на работу в российском доме, в расчет не принималось, бабушкам милее думать, будто их знаменитая соседка разъезжает по чужим столицам.

Разрушать их иллюзии Евдокия не стала. Собралась уже откланяться, но одна из кумушек внезапно оживилась и вытянула указательный палец в сторону появившейся из подъезда молодой пары с маленьким ребенком в прогулочной коляске:

– Вон! Зиновий и Тамара! Они как раз-то и есть из этих беженцев! Идите, девушка, они вам про Алевтину еще расскажут!

Дуся торопливо поблагодарила, попрощалась с бабушками и понеслась вдогонку за быстро сворачивающей за угол парочкой. Нагнала уже на троллейбусной остановке:

– Простите, пожалуйста, можно с вами поговорить?

Скоренько навешала той же «журналистской» лапши про телевидение. Только что недоверчиво нахмурившиеся молодые люди расцвели улыбками:

– Алевтина Викторовна, тетя Аля? Это наш ангел-хранитель. Нам сказочно повезло с ней встретиться. – Как будто все еще не веря своему счастью, Зиновий растерянно покачал головой. – Она нам как вторая мать. Если бы у меня или у Димки родился рыжий ребенок, пожалуй, никто бы и не удивился, правда, Тома?

– Да, – согласилась жена. – Мне кажется, со встречи с тетей Алей у нас вся жизнь как-то по-другому пошла. Наладилась. Родители Зиновия из Узбекистана сбежали практически в чем были. В тапочках и майках. Приехали в Москву – холодища, никто не ждет, кому нужны… А тут – тетя Аля. Приютила, обогрела… Как только помогла с пропиской, сразу же работа нашлась… Ой, простите, наш троллейбус! Мы опаздываем на электричку, – смущенно оправдалась Тамара.

– Если будете про тетю Алю передачу снимать, – уже с троллейбусной подножки, затаскивая детскую коляску, говорил Зиновий, – приходите к нам! Мы все расскажем…

Его жена, свешиваясь со ступенек, добавляла:

– Будете разговаривать с Алевтиной Викторовной или увидите раньше нас – большущий привет передавайте!

Ехать в дом Миронова Дуся не захотела. Там все равно никого, кроме прислуги, нет, семья в больнице возле Жени, а кроме них, к палате никого не подпускают. Позвонила Паршину и назначила рандеву в любимой кафешке неподалеку от их офиса.

Не пользуясь меню, уверенно заказала холодное и горячее на две персоны, попила водички, едва приехал сыщик, спросила в лоб:

– Тебе не кажется, что мы не там копаем? Куда ни кинь – сплошь порядочные люди, тетя Аля так и вовсе ангел во плоти.

– А ты как думала? – усаживаясь поудобнее, усмехнулся сыщик. – Тут все как раз логично, у Мирона и не могло быть работников с гнильцой или известным прошлым. Его служба безопасности работу знает, всю челядь прокопали вдоль и поперек, набрали ангелов.

– Тогда что делать, где искать?

– Дусь, ты сама сказала, что никто, кроме этой троицы, в подозреваемые не попадает, так?

– Ну.

– «Ну» и давай искать.

– Как? Я, Паршин, совсем запуталась. Родственники вне подозрений, потому что никто из них не мог отравить Женю. Охранники не имели возможности подлить яд в бутылку, так как никто не бегал мимо шкафа: до дня рождения был отдан строжайший приказ – под ногами у гостей и официантов не путаться, за происходящим наблюдать в четыре глаза по мониторам, торчать на крыльце, по территории прохаживаться.

– Давай попробуем что-то исключить. Если исходить из того, что сочетание несочетаемого невозможно, будем что-то исключать, как действие другого рода и порядка.

– Да я и так все лишнее отбросила! Если ты заметил, про «земноводные» покушения совсем забыла, сосредоточилась на отравлении. Алевтина не могла подбросить в машину гадюку, у нее истерическая фобия на змей. Вера не стала бы говорить про второй аквариум, который волшебно появился за мешками… Если действовать методом исключения, у нас вообще один Игнатьевич останется!

– И родственники, – наклонив голову, глядя на Евдокию пытливо, исподлобья, произнес Олег.

– Не сходи с ума. Женьку все любят, он идеальный сын, племянник, внук. Анна за ним в огонь и в воду.