Спасибо деду за Победу! Это и моя война - Махров Алексей - Страница 22

– Э… я не знаю! – растерянно развел руками Володя. – Он нам такие страшные слова кричал на бегу… Я даже повторить не могу.

– На кол посадить обещал! Уши отрезать и свиньям скормить, – пояснил Антон. – Кацапами обзывал… И еще много всего…

– Ага… Тогда пускай пока так полежит, – кивнул я. Судя по характеру ранения, этот любитель экзотических наказаний – не жилец. Ну и поделом! – Отдышались? Рассказывайте по порядку!

– Игнат Пасько сидит в сарае на заднем дворе старосты! – выпалил Антон.

– Так-так… А откуда в советской деревне взялся староста?

– Так он вчера вместе с немцами приехал! – «объяснил» Антон.

Поняв, что от младшего толку не дождусь, я посмотрел на Володю.

– Немцы приехали в Татариновку вчера. Несколько танков и бронемашин. Сколько точно – мы не выяснили, – начал рассказывать Володя. – С ними приехал бывший староста. Он два года назад сбежал, а сейчас вернулся. Он и еще несколько деревенских избили председателя колхоза, а его сына-комсомольца повесили на дереве в центре села. Потом немцы уехали, а староста объявил, что никакого колхоза больше не будет.

– А что с Пасько?

– Ну, его вчера не было. А сегодня он приехал и стал звать мужиков на подмогу… москалям. Ну то есть нам помогать… Староста приказал его схватить и начал выпытывать, где они, то есть мы, прячемся. Но Игнат ничего им не сказал. Тогда они его избили и посадили в сарай на подворье старосты. Там он до сих пор и сидит.

– И как вы все это умудрились выяснить? – удивленно спросил я. – Особенно про вчерашние события…

– Так мы это… местных мальчишек пойма… познакомились! – отводя глаза, сказал Антон. – Ну, они нам все и рассказали.

– Били? – хмыкаю понимающе.

– Конечно, нет! Мы ведь пионеры! – «честно» соврал старший брат.

– А то я твои разбитые кулачки не вижу! – усмехаюсь, а сам одобрительно хлопаю Володю по плечу. – Сведения проверили?

– Да! Мы их… ну, этих… с кем… познакомились… поодиночке расспрашивали! Ну, чтобы не сговорились! – Антон огорошил меня познаниями в искусстве ведения допросов. – А потом Володька по селу пробежался и посмотрел.

– Действительно, в самом центре деревни растет большой старый дуб. И на нем висит человек. Повешенный за шею! – продолжил рассказ Володя. – Прямо напротив большой дом – бывший сельсовет, а теперь на нем фашистский флаг развевается. Возле крыльца часовой с винтовкой. Больше никого с оружием я в селе не видел. Немцев тоже нет. А на обратном пути эти… трое выскочили откуда-то и за мной побежали.

– С вами все ясно… Благодарю за службу, товарищи!

– Служу трудовому народу! – проорали довольные похвалой мальчишки.

– Следуйте к месту дислокации! Только… я вас прошу… осторожнее! Еще кого-нибудь не приманите.

– Да мы… да мы бы от них оторвались! – обиженно крикнул Антон.

– Игорь, мы бы ни за что их к своим не привели! – кивнул Володя.

– Верю, ребята, верю! Но все равно – будьте предельно бдительны! Там сейчас за старшего старшина Петров остался. Скажите ему, что я пошел в Татариновку, и поступите в его распоряжение! Все понятно? Выполняйте!

– Есть! – синхронно рявкнули юные разведчики и со всех ног рванули к убежищу.

Проводив их взглядом (и мысленно перекрестив), поворачиваюсь к пленным.

– Ну, а теперь, шановни панове, поговорим с вами… Надеюсь, вы не будете притворяться не знающими русский язык?

Парни не подняли головы.

– Не слышу, блядь! – внезапно заорал я, сопроводив крик легким ударом приклада в бочину одному и тут же зарядив ногой в живот другому. Оба завалились на спину, вопя от боли. Вопя, на мой взгляд, совершенно непропорционально силе ударов. Поэтому я добавил им с ноги еще по паре раз, чтобы издаваемые звуки соответствовали примененному воздействию. – Ну что, суки, будете говорить?

– Що тоби треба-то? – простонал один.

– Для начала – встать!!! На колени, блядь, ноги скрестить, руки на затылок! – проревел я. И когда парни, охая от боли, приняли предписанную позу, сказал спокойным голосом: – Расскажите-ка мне, что происходило в Татариновке вчера и сегодня!

И они начали наперебой, сбиваясь и поправляя друг друга, рассказывать всю историю перехода своей деревни на сторону противника. Принципиально их версия событий не отличалась от уже слышанной от Караваевых. Однако в их рассказе присутствовали некоторые подробности. Оказалось, что староста числился членом какой-то организации, названия которой парни не знали. И в той же организации состояли еще несколько мужиков из их деревни. В основном – зажиточных. Правда, в прошлом году «гепеу» (так они выразились) арестовало двух главных заводил «народного сопротивления» – бывшего полицейского и бывшего хозяина лавки. Но, видимо, своих подельников они не сдали – больше арестов в Татариновке не было. Вскрылась и еще одна интересная деталь – приезда бывшего старосты в деревне ждали. Не конкретно вчера, а вообще… Готовились, собирали оружие, составляли списки неблагонадежных. Ядро боевого отряда (именно так парни и сказали!) состояло из восьми мужчин, вооруженных охотничьими ружьями. На ночь возле сарая, где держали председателя колхоза, а теперь и деда Игната, выставлялся пост. При этом караульный одновременно должен приглядывать и за входом в дом старосты.

– Да тут у вас целый контрреволюционный заговор! – рассмеялся я. – И куда только «кровавая гэбня» смотрела? Не деревня, а рассадник врагов советской власти! Ладно, хлопчики… Вам сколько лет?

– Пятнадцять рокив, – переглянувшись, ответил один из парней.

– Жить хотите?

Жить они, естественно, хотели. Поэтому, по-прежнему наперебой, споря и переругиваясь друг с другом, они нарисовали прутиком на земле план деревни и объяснили, где находятся дома активистов тайного общества. Как я и предполагал, дом старосты (бывший сельсовет) находился в самом центре, на небольшой площади, главной достопримечательностью которой являлся старый дуб, на котором, по легенде, когда-то повесили татар, от чего и пошло название деревни. Самим обстоятельством казни местные жители очень гордились, считая его проявлением самостийности и незалежности.

– Значит, так, шановни панове… Сейчас я отправлюсь в вашу незалежную деревню, а вас оставлю здесь. Не радуйтесь – я вас к дереву привяжу и кляп в рот засуну. Сами не развяжетесь, да и не найдет вас тут никто – если я вас не освобожу, то сдохните гарантированно. Поэтому последний вопрос: что вы забыли упомянуть, из-за чего я не вернусь?

Парни переглянулись и опустили головы. Ага, я, кажется, прав – что-то они мне не сказали.

– На обоих въиздах у село мужики сидять. И так сидять, що их и не бачити – один в сараи ховаеться, инший в лазни. И в будь-який час можуть тривогу пидняти, якщо хто чужий у Татариновку увийти захоче [40].

– Ну, чего-то подобного я ожидал – странно бы было, если бы посты не выставили… А вот скажите мне еще, шановни панове: собаки в деревне есть?

– Е, як не бути? – удивленно глянули на меня «панове».

– И на чужих они лают?

– Брехают, звичайно, як не брехати?

– И если я с огородов полезу, то лай поднимется такой, что глухие проснутся?

– Да, може бути… – парни переглянулись. Видать, никогда не думали об эффективности подобной «сигнализации», воспринимали как само собой разумеющееся.

А я подумал о наличии четвероногих охранников в самый последний момент. Житель-то я городской, а если и выезжаю за пределы кольцевой дороги, то исключительно на дачу, где больших собак никто не держит. А сейчас я просто вспомнил, как в соседнем с моим домом гаражном кооперативе по ночам гавкали прикормленные сторожами дворняги. На каждую проезжающую мимо машину, на каждого проходящего мимо ворот человека. А в деревне таких «брехунов» наверняка не меньше чем по одной на каждое подворье. Полезу через огороды, путаясь в сараях, курятниках и заборчиках, – гвалт поднимется до небес. Значит, надо найти другой способ проникновения…