«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв - Рыбаков Артем Олегович - Страница 44

–?Командир, здесь около метра! Фарватер покажут! – громко крикнул летчик куда-то в недра самолета.

Ответа сидящие в лодке не расслышали, но говоривший странные слова летчик, выслушав распоряжения своего командира, высунулся из люка и сказал:

–?Пошли!

– Пять не возьмем – просто посадить некуда, сами видели. – Кряжистый летчик зевнул.

–?А если в проход положить? – устало спросил еще один из гостей – моложавый, но при этом совершенно седой старший лейтенант госбезопасности. По крайней мере, он так представился.

–?А в хвост как, если что, пройти?

–?Не боись, пройдем. Так что всех пятерых забираем.

–?Как скажете, я – только извозчик. Но если до Тушино 83не дотянем…

–?Не гунди, летун, и без тебя жизнь не сахар, – резко оборвал его энкавэдэшник. – Иди, лучше часок сосни перед обратной дорогой.

Нисколько не обидевшись на такое довольно грубое обращение, летчик встал из-за стола и, сопровождаемый одним из местных бойцов, вышел из штаба.

–?Что хотели передать в Центр? – словно разговор об общем деле не прерывался на почти сорокаминутное чаепитие, совмещенное с приемом грузов по описи, спросил «гость с Лубянки». – Я ведь правильно вас понял, товарищи, у вас есть что-то важное, что необходимо доставить в кратчайшие сроки в Москву?

–?Да, – просто ответил Новиков. – Вот. – И он поставил перед собой на стол немецкий солдатский ранец. – Здесь – трофейные документы. В основном армейские идентификационные, но есть несколько карт, штабные приказы, ведомости и несколько списков. Личного состава, вооружения и складские.

–?Неплохо… – похвалил «гонец», взвесив в руке забитый ранец.

–?Но это не главное… Вячеслав Сергеевич, давай!

Трошин протянул ему советскую командирскую сумку, подозрительно топорщившуюся посередине, словно туда засунули какой-то довольно толстый цилиндрический предмет – обрезок палки в пару пальцев толщиной или скатанную в трубку того же размера пачку листов. Необычно выглядело и металлическое кольцо, торчавшее сбоку из-под клапана. Застежка же была залита сургучом, а сама сумка несколько раз перевязана бечевой, узел которой был также запечатан.

–?Это что еще за чудо-юдо-рыба-кит? – усмехнулся седой.

–?Здесь, товарищ Наруцкий, посылка для товарища Андрея. Но те бумаги, что находятся внутри, не должны попасть в руки противника ни при каких обстоятельствах. В центре – буровая шашка, на которую, собственно говоря, бумаги и намотаны. – Палец Новикова уперся в ту самую выпуклость. – В шашку вставлен запал Ковешникова, кольцо чеки которого выведено сюда. – Теперь сумка была повернута к «гостю» боком. – Предохранительный рычаг обрезан… Если что-то пойдет не так… Собьют вас или еще что… В общем, объяснять не надо, мне кажется?

–?Так серьезно? – Голос Наруцкого звучал хрипло.

–?И даже более, – отрезал Новиков. – Если эти бумаги не попадут в Москву – не так страшно. В конце концов, еще раз пошлем – копию мы сохранили, но если они к немцам попадут – возможна расшифровка очень, – он выделил голосом, – серьезных источников.

Где-то в Белоруссии. Ночь

Очередной прорыв я провел, мотаясь по полу пеленгационной машины – подвеска бывшего лимузина явно не была рассчитана на русское бездорожье. Когда меня разбудили звуки недалекой бомбежки, на дворе было утро семнадцатого. А сейчас, если верить календарю электронных часов, поздний вечер восемнадцатого. Вырубился я, как подсказывает мне не очень надежная память, часа через два после того, как мы отправились в путь. Выходит, я пропустил почти сутки?! С другой стороны, если принять во внимание, как мне «везло» в последнее время с травмами головы, – ничего удивительного.

«Так, – спросил я самого себя, – что перво-наперво надо сделать?»

Давящее ощущение в самом низу живота было четким и недвусмысленным ответом.

На этот раз, в отличие от предыдущего пробуждения, Сереги рядом не оказалось. Надо полагать, спал, умаявшись за рулем. Ведь когда мы тронулись, именно ему довелось вести этот расфуфыренный драндулет. А сутки за баранкой доконают кого угодно. Док действительно обнаружился на переднем диване. И спал он как убитый – даже на мою возню с незнакомым замком двери не отреагировал, при том, что я в расстройстве чувств от собственной беспомощности даже матюкнулся пару раз в голос.

Снаружи было темно, как в известном месте у афроамериканца, погода, до сего дня бывшая ясной и солнечной, поменялась, и небо было затянуто плотной пеленой облаков, только на северной стороне слегка освещенной светом почти полной луны.

Чуть в стороне темнел силуэт «блица», рядом с ним притулился плоскомордый «крупп».

«Ну и ладненько, что мы на краю лагеря припарковались – никого не потревожу…» – С этой мыслью я отошел на несколько метров от машины и принялся возиться с немецкими штанами. Нелегкое, доложу вам, дело, с одной-то действующей рукой. А тут еще и подтяжки… Причем добрый доктор ухитрился наложить фиксирующую левую руку косынку поверх лямки! Прямо таки диверсия на физиологическом уровне!

–?Эй, кто тут? – раздался негромкий вопрос, и я заметил, как заколыхались ветки большого куста метрах в пятнадцати от меня. В этот раз меня контузило удачно, если так можно выразиться, конечно, и слух, как и зрение, работал нормально.

–?Здесь Арт, – ответил я так же вполголоса. Пароля мне все одно не сообщили, а представить, что на территории нашего лагеря мог ползать по кустам кто-то чужой, – это уже из разряда высших проявлений паранойи.

–?О, товарищ старший лейтенант! – негромко обрадовался неизвестный в кустах. – Очнулись?!

–?Очнулся, очнулся, – проворчал я в ответ. – Слушай, не в службу, а в дружбу, штаны снять не поможешь? – Многомесячное пребывание в мужской компании, к тому же в боевой обстановке, серьезно сместило мои представления о том, что стыдно, а что – нет. Даже и не представляю, сколько придется отвыкать от такой «некуртуазной непосредственности», как охарактеризовал Тотен наличествующую в отряде атмосферу.

–?Ага, сейчас… – Зашелестела листва, и ко мне двинулась фигура, обряженная в традиционную «лохматку». Зачем напяливать эту маскировочную накидку в ночной караул, я не понял – и так ни зги не видно, если, конечно, правильно лечь, а лоскуты и мочало о кусты трепаться не будут. Но наши новенькие отчего-то чрезмерно любили на себя эти хламиды напяливать. Впрочем, и в разгрузках своих они души тоже не чаяли.

«О, да это же Юрин!» – наконец опознал я часового. Так по-медвежьи, слегка переваливаясь при ходьбе, перемещался лишь он.

–?Ты прости, сержант, что с такой просьбой…

–?Да ладно, что же я, не понимаю, что ли?

Подойдя, Николай быстро, чувствовалось, что за последние недели не только мы привыкли к форме противника, отстегнул сзади лямки подтяжек и тактично отошел на пару шагов.

–?Спасибо, – пробормотал я, собравшись нырнуть в заросли.

–?Секундочку, Антон, – остановил он меня. – Газеты возьмите… – И протянул несколько белеющих в темноте клочков.

Когда я вернулся, сержант помог мне облачиться, но сейчас лямку пристроил так, чтобы в следующий раз можно было обойтись без посторонней помощи.

–?Коль, а где мы вообще и где весь народ? – задал я интересовавшие меня вопросы, присев на нагретую за день землю.

–?Точное место я не скажу, – ответил Юрин на первый вопрос, опустившись рядом со мной. – Карту, понятное дело, мне никто не показывал, но после того, как немцев наши летчики раздолбали, мы повернули на север – это точно!

–?И что, сильно раздолбали? – За время «драпа» я, естественно, ни с кем пообщаться не успел, знал только, что многие из команды видели и сам налет, и его последствия. С места мы тронулись только после того, как вернулись наблюдатели, в числе которых точно были Люк и Алик.

–?Ну, Тотен много документов собрал… – Между собой бывшие окруженцы давно называли нас по позывным и именам, только при выполнении задания вспоминая о наших «званиях». Исключение, насколько я знаю, они делали только для командира и Бродяги – их всегда величали с должным пиететом. – Вот такую пачку, – он показал руками, – и две полевых сумки притащил. Еще пленного взяли. Какого-то чина из полевой жандармерии. Сам товарищ Куропаткин захватил! – В голосе Николая слышалось нешуточное уважение. – А сейчас почти все на железку ушли. До нее километров десять будет. Товарищ командир приказал почти всю оставшуюся взрывчатку с собой взять.