«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв - Рыбаков Артем Олегович - Страница 24

«Хм, интересно, если погоня за нами увяжется, как быстро они нам на хвост сядут? Для нас ведь дорогу расчищают – вон очередной жандарм-регулировщик жезлом своим замахал, поднимая присевшую на обочине солдатню, терпеливо ждущую, когда наша «поисковая группа» мимо проедет. Наверное, если из всех этих раскладов исходить, нас не догонять, а на очередном посту перехватывать будут, что задачу, перед немцами стоящую, нисколечко не упрощает. Сообразить, что злыдни в нашем лице уехали на трофейных пепелацах со спецномерами, без привычки довольно трудно».

–?Верная Рука Пять вызывает Зоркий Глаз Два! – забубнил голос в наушнике. Я сам мало что не офигел, когда первый раз читал книгу позывных! Явно составлял большой поклонник Карла Мая 46, а я ведь вырос на фильмах про Виннету и его американского друга Верную Руку, которые частенько крутили в гарнизонном клубе, благо на немецкой «Дефе» 47их снимали. Впрочем, насчет последнего я не совсем уверен – может, и на какой другой киностудии, но немецкой – это точно. А «в Койке Митрич», как шутливо называли исполнителя главной роли, так и остался для меня идеалом киношного индейца. Поговаривали, что эти книжки очень нравились Гитлеру в детстве, но я в это не очень верю.

Из чистого хулиганства я ответил хрестоматийной фразой:

–?Приветствую тебя, мой бледнолицый брат!

–?Виннету, ты ли это?! – Немец оказался с чувством юмора и шутку подхватил. – Мы двигаемся на северо-восток, но краснокожих пока не видно!

–?Понял тебя, Верная Рука Пять, наши слухачи не спят, если что – сообщим.

–?Хорошо бы, а то в этих дебрях дивизию можно потерять. – Несмотря на помехи, недовольство в голосе собеседника слышалось более чем явно.

–?В следующий раз, Верная Рука, я попрошу красных начать передачу, например, на Александер-плац.

–?Оттуда не стоит – не успеем доехать. Мы согласны на Минск.

–?Я попробую договориться.

Собеседник хохотнул:

–?Спасибо за заботу, Зоркий Глаз!

–?Удачи вам! Отбой.

–?Да, удачи нам!

Поправляю на голове фуражку и делаю так, чтобы наушник гарнитуры «нашей» рации поплотнее сел на левое ухо. Да, я так и еду с двумя гарнитурами на башке, причем ни фига меня это не смущает – разглядеть тоненький ободок «вертексовского» наушника тяжело даже в упор, а мне морочиться не надо и оба диапазона под присмотром. Тангентой щелк, и командира вызвал:

–?Фермер – Тотену!

–?В канале.

–?«Грибники» дошли до болота.

–?Принято.

И все, больше никакой болтовни. Все потому, что детали предстоящего бегства мы обговорили раз десять, не меньше. И то, что мы услали самых ближних, злых и подвижных врагов в дремучие белорусские чащи, было существенной частью плана. «Гроссдойчланд» действительно элитная часть, что выражается хотя бы в том, что маршевые пополнения большинства других пехотных дивизий немецкой армии до фронта добираются на своих двоих, вроде как те бедолаги, понуро пылящие сейчас по обочинам рядом с нами. А «великогерманцы» пользуются недоступной простым пехотинцам роскошью в виде персонального транспорта. У той роты, что щедрое командование послало в поддержку пеленгационной группе, целых восемь грузовиков! И теперь они, нелестно отзываясь о начальстве, передавшем их в распоряжение спецуры, и кляня саму спецуру, проклятые русские болота, комаров и бог весть что еще, катаются по махонькому такому пятачку в пятьсот с лишним квадратных километров болот, рек, речек и ручьев, а на подмогу им пешим порядком срочно выдвигается еще одна рота из Кличева. Приятно, черт подери! Если бы еще на это шоссе можно было бы авианалет вызвать, я бы совсем счастливым стал! Образ нескольких десятков серебристых СБ с красными звездами на крыльях, пикирующих на запруженную немецкими войсками дорогу, встал перед глазами. Но чего нет, того нет. До ближайшего нашего аэродрома километров триста, если я правильно понимаю текущую обстановку на фронте. И самолетов у нас маловато осталось… Ну ничего, фрицы! Мы-то пока живы, так что сюрпризы вас ожидают пренеприятнейшие!

Вспомнилось, как в деревеньке мы трупы убитых прятали. Не в самой, конечно. В лесу, причем далеко – километрах в двух. Дольше, конечно, но из конспирации чего только не учудишь. Для экономии времени их мотоциклом таскали. Тросом за ноги привязывали, так и буксировали. Меня, когда в первый раз Люк с таким грузом по лесной дорожке навстречу проехал, даже передернуло. Все-таки не стоит так-то… Но это я в тот момент еще в деревню не пришел. А как Антона, окровавленного и без сознания, увидел – словно отрезало. Да и командир объяснил, что когда тела попробовали сверху нагрузить, то получилось, что больше трех зараз не увезешь – на колдобинах и косогорах сваливаются. А тут по пять увязывать получалось. Так что сейчас я от терзаний избавился и только о том и думаю, как им, правильным и европейским таким, побольше пакостей устроить.

…Еще часа полтора мы двигались в нужном направлении, варьируя скорость от полной неподвижности до «сумасшедших» десяти километров в час, пока наконец не застряли. Я даже в встал в кузове и, вооружившись биноклем, принялся вглядываться в происходящее впереди. Насколько хватало глаз, пятнистая лента запрудивших шоссе колонн оставалась неподвижна. Причем вдалеке, километрах эдак в трех, уже и пыль, непременный спутник всех передвигающихся по здешним дорогам, успела осесть, что могло значить только одно – встряли мы надолго.

–?Господин обер-лейтенант! Господин обер-лейтенант! – окликнул меня незнакомый голос.

Повернувшись на звук, я увидел молоденького летеху-пехотинца. Весь покрытый белесым налетом дорожной пыли, с красными воспаленными глазами, с обкусанными губами, он тем не менее демонстрировал правильную уставную стойку, что выдавало в нем новичка, поскольку, как я успел заметить, немцы, потусовавшиеся пару месяцев на фронте, ведут себя куда как свободнее.

–?Да, слушаю вас, лейтенант?

–?Что там впереди, господин обер-лейтенант? – Парень облизнул растрескавшиеся губы.

–?Похоже, пробка.

–?Как думаете, это надолго?

–?А черт его знает! Но, кажется, что да. А вы куда-то торопитесь, лейтенант?

–?Уже нет, господин обер-лейтенант, но мне важно понять, могу я отдать солдатам приказ хотя бы тенты натянуть. Мы уже четвертые сутки на марше и на нормальный постой вставали три дня назад.

«Ух ты, какой заботливый! Что же ему порекомендовать? С одной стороны, если оставить их жариться на солнышке, они окончательно вымотаются, с другой – надо маскировку соблюдать…»

–?Давайте команду встать лагерем, лейтенант. Часа три мы точно простоим.

–?Спасибо, господин обер-лейтенант! – Козырнув, летеха устало потрусил к своим, не менее уставшим и также запыленным до полной неразличимости погон и петлиц солдатам.

«Эх, жаль, принадлежностью не поинтересовался! – сокрушенно подумал я, понимая, что снова звать пехотинца будет странно. – Хоть какие разведданные… Не, пока быстро ехали, удавалось засекать, кто движется по этой трассе к фронту, а как встряли, так все – одни и те же рожи вокруг. И провернуть тот трюк, что мне удался в похожей пробке у Борок несколько часов назад – переодеться из офицера в унтер-офицера фельджандармерии да и пройтись вдоль шоссе, запоминая номера частей и их принадлежность, в данной ситуации вряд ли получится. А дело нужное, ведь, того и гляди, наши знания о войне станут неактуальными, а реальная разведка – дело полезное всегда. Вот черт! Сколько раз говорить-то нужно?!» – Семен, врач из ВВС, вылез по пояс выше борта и закурил. Но сигарету держит не как я учил и как немцы обычно держат – между большим и указательным пальцами, а на американский манер – между указательным и средним! Так спалиться недолго, тем более что именно за такие вроде бы мелочи глаз сразу цепляется. Выругавшись матерно по-немецки, чем привлек его внимание, погрозил нарушителю кулаком, после чего Сема торопливо забычковал только что закуренную сигарету о борт нашей колымаги и, аккуратно спрятав окурок в нагрудный карман, юркнул вниз.