Жестокое и странное - Корнуэлл Патрисия - Страница 19

Там вокруг стола стоят четыре стула. У всех квадратные ножки.

– Еще вы можете сделать вот что, – размышляла я вслух. – Проверить ее видеомагнитофон. Посмотреть, не ставила ли она его на запрограммированную запись какой-нибудь передачи. Это тоже могло бы нам помочь.

– Хорошая мысль.

Выйдя из гостиной, мы прошли через небольшую столовую с дубовым столом и четырьмя стульями с прямыми спинками. Лежавший на деревянном полу плетеный ковер выглядел совсем новым, либо по нему просто редко ходили.

– Похоже, что в основном она обитала в этой комнате, – сказал Марино по дороге через коридор в следующую комнату, которая явно служила ей офисом.

Комната была набита всеми атрибутами, необходимыми для ведения небольшого дела. Был здесь и факс, который я тут же осмотрела. Он был выключен, его шнур подключен к единственной розетке на стене. Я смотрела по сторонам, и все мне казалось еще более загадочным. Персональный компьютер, письменный стол и секретер завалены всякими бланками и конвертами. Полки книжных шкафов заставлены энциклопедиями и литературой по парапсихологии, астрологии, знакам зодиака, религиям Востока и Запада и тому подобной. Я заметила несколько переводов Библии и дюжину тетрадок с помеченными на них датами.

На письменном столе возвышалась стопка чего-то типа бланков подписки. Я взяла один из них. За триста долларов в год вы можете звонить не чаще одного раза в день, и Дженнифер Дейтон в течение трех минут расскажет вам ваш гороскоп, «основанный на точных сведениях о вашей личности, включая расположение планет в момент вашего рождения». За дополнительные двести долларов она будет составлять гороскоп на неделю. Оплатив счет, подписчик получает карточку с личным кодом, который действует на протяжении оплаченного времени.

– Какая же чертовщина! – воскликнул Марино, обращаясь ко мне.

– Полагаю, что она жила одна.

– Пока все говорит за это. Одинокая женщина, занимающаяся подобным бизнесом, – подходящая приманка для негодяя.

– Марино, вы знаете, сколько у нее телефонных номеров?

– Нет. А что такое?

Я рассказала ему про анонимные звонки, а он внимательно смотрел на меня, играя желваками.

– Мне нужно узнать, на одной ли линии у нее факс и телефон, – заключила я.

– Господи Боже мой.

– Если на одной и ее факс был включен в тот вечер, когда я позвонила по телефону, появившемуся на экране моего определителя номера, – продолжала я, – то это объяснило бы тот сигнал, который я услышала.

– Черт возьми, – воскликнул он, выдергивая из кармана своего пальто рацию, – почему же вы раньше мне об этом не сказали?!

– Я не хотела говорить об этом при остальных.

Он поднес рацию к губам:

– Семь – десять. – Потом, обращаясь ко мне: – Если вас беспокоили эти звонки, почему вы не сказали мне об этом еще несколько недель назад?

– Но они не так уж меня и беспокоили.

– Семь – десять, – раздался трескучий голос диспетчера.

– Десять – пять восемь – двадцать – один. Диспетчер связался с восемьсот двадцать первым.

– Мне нужно, чтобы вы набрали один номер, – сказал Марино, когда инспектор связался с ним по рации. – Телефон под рукой?

– Десять – четыре.

Марино продиктовал ему номер Дженнифер Дейтон и затем включил факс. Тут же раздались звонки, гудки и прочие звуки.

– Получили ответ на свой вопрос? – спросил меня Марино.

– Да, на один вопрос, но не на самый главный, – ответила я.

Соседку, жившую напротив и вызвавшую полицию, звали Мира Клэри. В сопровождении Марино я вошла во дворик ее обшитого алюминием дома, с горящим пластиковым Санта-Клаусом на переднем газоне и электрогирляндами в кронах самшитов. Не успел Марино позвонить, как дверь открылась, и миссис Клэри пригласила нас войти, даже не потрудившись узнать, кто мы такие. Я решила, что она, видимо, следила за нашим приближением из окна.

Она проводила нас в унылую гостиную, где возле электрокамина сидел ее муж. Его тощие ноги были слегка прикрыты, отсутствующий взгляд устремлен на экран телевизора, где какой-то мужчина намыливался душистым мылом. Многолетняя убогость ощущалась во всем. Обшивка была ветхой и засалилась в определенных местах от постоянного контакта с человеческим телом. На деревянной мебели толстым слоем лежала полировальная мастика, на стенах желтели пятна. В воздухе ощущался целый букет разнообразных невыветриваемых ароматов от еды, съеденной на передвижном столике перед телевизором не за один год.

Марино объяснял, зачем мы пришли, в то время как миссис Клэри суетилась, судорожно убирая с дивана газеты, уменьшая громкость звука телевизора и унося грязные тарелки на кухню. Ее муж не пожелал покинуть свой внутренний мир, его голова тряслась, как цветок на стебельке. Болезнь Паркинсона похожа на машину, которая отчаянно дрожит, перед тем как сломаться, словно знает, что ее ждет впереди, и протестует единственным посильным способом.

– Нет, мы ничего не будем, – сказал Марино в ответ на предложение миссис Клэри что-нибудь поесть и выпить. – Сядьте и постарайтесь успокоиться. Я знаю, что у вас был трудный день.

– Говорят, она в своей машине дышала этими газами. О Боже мой! – воскликнула она. – Я видела, что все окно в дыму, словно в гараже начался пожар. Я уже тогда поняла, что произошло самое страшное.

– Кто «говорят»? – спросил Марино.

– Полиция. Позвонив, я стала их ждать. Когда они подъехали, я тут же пошла посмотреть, все ли у Дженни в порядке.

Миссис Клэри не могла спокойно усидеть в кресле напротив дивана, на котором расположились мы с Марино. Ее седые волосы выбились из пучка, собранного на макушке, сморщенное лицо напоминало печеное яблоко, в глазах светились жадное любопытство и страх.

– Я знаю, что вы уже разговаривали с полицейскими, – сказал Марино, подвигая пепельницу поближе. – Но я хочу, чтобы вы все по порядку рассказали нам, начиная с того момента, когда вы в последний раз видели Дженнифер Дейтон.

– На днях...

– В какой день? – прервал ее Марино.

– В пятницу. Помню, как зазвонил телефон, я пошла на кухню взять трубку и увидела ее из окна. Она въезжала к себе во двор.

– Она всегда ставила свою машину в гараж? – спросила я.

– Всегда.

– А вчера? – уточнил Марино. – Вчера вы видели ее саму или ее машину?

– Нет. Но я вот выходила за почтой. Ее все не было – так бывает в это время года. Три, четыре часа – и все нет. Наверное, в половине шестого, а может, и позже я опять вспомнила про почту. Уже темнело, и я заметила, что из трубы дома Дженни шел дым.

– Вы уверены? – уточнил Марино. Она кивнула.

– Да-да. Я помню, как при этом подумала, что в такую ночь хорошо сидеть возле огня у камина. Но этим всегда занимался Джимми. Он так и не научил меня, как это делается. Если он что-то делал хорошо, то помощники ему были не нужны. Так что я оставила эту затею с огнем и купила электрокамин.

Джимми Клэри смотрел на нее. Я не могла понять, знает ли он, о чем она говорит.

– Я люблю готовить, – продолжала она. – В это время года я часто пеку. Я делаю сладкие пирожки и угощаю соседей. Вчера я хотела отнести один Дженни, но сначала я обычно звоню. Трудно сказать, дома ли хозяева, особенно если у них машина в гараже. Оставишь пирожок на коврике возле двери, а какая-нибудь собака его утащит. Вот я и попыталась ей позвонить, но там этот аппарат. Весь день я звонила, но она не подходила к телефону, и, сказать по правде, я начала немного беспокоиться.

– Почему? – спросила я. – У нее были какие-нибудь проблемы со здоровьем, какие-нибудь, о которых вы знали?

– Холестерин. Больше двухсот – так она как-то мне сказала. И высокое давление, но это у них семейное.

Я не видела у Дженнифер Дейтон никаких приготовленных по рецептам лекарств.

– Вы не знаете, кто был ее лечащим врачом? – поинтересовалась я.

– Не помню. Но Дженни верила в естественные способы лечения. Она говорила мне, что, когда она себя плохо чувствует, она медитирует.