Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв. - Автор неизвестен - Страница 55

Дни и ночи молилась Сим Чхон, и наконец духи неба вняли ее мольбам, приняли ее жертвоприношения, и с этого времени судьба ее была предрешена.

Однажды приходит к Сим Чхон ее кормилица, мамаша Квидок, и говорит:

— Удивительные вещи видела я сегодня, доченька!

— Что за удивительные вещи?

— Представь себе: ходят какие-то странные люди, человек десять, и спрашивают, нельзя ли где купить молодую девушку лет пятнадцати. За ценой, говорят, не постоим!

Сим Чхон выслушала эти слова с затаенной радостью.

— Да неужели? Если это правда, пригласите, пожалуйста, ко мне самого почтенного и надежного из этих людей. Только осторожнее, чтоб никто ничего не знал!

Кормилица вышла и через некоторое время вернулась, ведя за собой гостя. Прежде всего Сим Чхон попросила матушку Квидок узнать, для чего этому человеку нужна молодая девушка.

Гость ответил:

— Мы из столицы; плаваем на корабле по торговым делам за тысячи ли. На этот раз путь наш лежит через Имдансу, море коварное: чуть зазеваешься — пропал! Но если принести в жертву морю пятнадцатилетнюю девушку и при этом вознести молитву, путешествие наше будет благополучным и в делах нам повезет. Вот мы и ходим, ищем, где бы купить девушку, хотя это, конечно, мерзкое занятие. Если у вас есть на примете такая девушка, скажите! За деньгами дело не станет!

Теперь уж в разговор вступает сама Сим Чхон:

— Я здешняя; отец мой слеп — ничего-то на белом свете он не видит. Всю жизнь он молил Небо вернуть ему зрение, и вот настоятель монастыря «Пригрезившееся облако» сказал, что, если мы пожертвуем Будде триста соков риса, у него откроются глаза и он снова будет видеть. Но мы живем бедно, нам нечем расплатиться, и я решила продать себя, чтоб умилостивить Будду. Купите меня! Разве я не подхожу вам — мне как раз пятнадцать лет!

Выслушав Сим Чхон, мореплаватель взглянул на нее и затем некоторое время стоял смущенный, опустив голову и не смея взглянуть на девушку снова. Наконец он проговорил:

— Из ваших слов я понял, что вы беспримерно любящая и преданная дочь!

Однако дела — прежде всего, и потому гость, отдав должное великодушию Сим Чхон, согласился ее купить.

— Когда же вы отплываете?

— В пятнадцатый день следующего месяца. Не забудьте!

Договорившись обо всем, гость ушел, и в тот же вечер торговцы отвезли в монастырь «Пригрезившееся облако» триста соков риса.

Напомнив несколько раз мамаше Квидок, что сделка должна храниться в тайне, Сим Чхон пошла к отцу.

— Батюшка!

— Что, дитя мое?

— Монастырь «Пригрезившееся облако» получил свои триста соков риса!

Хаккю несказанно удивился:

— Этого не может быть! Где же ты взяла столько риса для храма?

Такие любящие дочери, как Сим Чхон, никогда не лгут и не обманывают своих отцов, но Сим Чхон вынуждена была сказать неправду:

— Я была у вдовы сановника Чана, и она предложила мне стать ее приемной дочерью. Я не хотела соглашаться на это, пока вы живы, но она настаивала, и я дала слово. Госпожа Чан очень обрадовалась и велела отослать в «Пригрезившееся облако» триста соков риса. Так что теперь я ее приемная дочь.

Не поняв сути всего происшедшего, Хаккю возликовал:

— Это же превосходно! А когда придут за тобой?

— Сказали, что в будущем месяце, на пятнадцатый день.

— Я очень рад за тебя — там ты не будешь нуждаться, как дома.

Внушив отцу мысль, что все складывается как нельзя лучше, Сим Чхон с этого времени неотступно думала о том дне, когда ей придется последовать за торговцами. Ее волновало и то, что на шестнадцатой весне она должна уйти из жизни, так и не узнав ее, и то, что придется навек расстаться со слепым отцом... Работа не шла ей на ум, пропал аппетит, все время она проводила в думах. «Теперь я — пролитая вода или рассыпанное зерно, — говорила она себе. — Кто же будет круглый год заботиться об отце, когда я умру? Приготовлю-ка я ему, пока жива, одежду на все времена года!» Она завернула в холст весеннюю и осеннюю, летнюю и зимнюю одежду отца и сложила все в сундук; купила ему новую шляпу, повесила ее на стену и после этого стала ждать пятнадцатого числа.

И вот — последняя ночь. Наступила третья стража. Заблестела Серебряная река, померкло пламя свечи. Сим Чхон села, обхватив руками колени, и задумалась. Но от дум на душе становилось тяжелее, и тогда она решила заштопать в последний раз отцовские носки. Она вдела нитку в иголку, взяла в руки носки, и тут из глаз ее полились горячие слезы. Всхлипывая и стараясь удержать рыдания, чтоб не разбудить отца, она наклонилась к нему, нежно касалась его лица, гладила ему руки и сквозь слезы шептала:

— Пройдет эта ночь, и я больше не увижу вас! Кто будет опорой вам, одинокому, когда я покину этот мир? Сердце мое разрывается от горя! Когда я подросла, то уже сама ходила собирать милостыню; теперь же, после моей смерти, вы будете нищенствовать круглый год! Сколько презрения, сколько унижений вам придется испытать! И если бы даже мне пришлось потерять вас, сегодня моя печаль не была менее горькой — ведь мы оба живы, но должны расстаться навек! Как жестоко Небо! Вы останетесь один-одинешенек, и некому будет заботиться о вас днем и ночью! Несчастной будет ваша жизнь! А если вы умрете, кто будет оплакивать вас, кто похоронит и справит поминки, кто принесет вам на могилу чашку риса и кружку воды? Проклятая судьба! Семи дней от роду я потеряла мать, теперь же приходится расставаться с отцом... Кому выпало такое?

Расставался Су Тунго с отцом:

Покидали друг друга братья в горах Луншань:

Разлучались со своими возлюбленными красавицы из У и Юэ:

Прощались друзья в Вэйчэне:

Но ведь те, о ком здесь говорится, остались живы и потому могут когда-либо встретиться или услышать весть друг о друге. Наша же разлука совсем не такая: я ухожу навсегда из этого мира, и нам уже не встретиться и друг о друге не услышать! Моя покойная матушка ушла на небо, а я попаду в подводное царство и не смогу свидеться с матушкой — ведь в небесное царство ведет одна дорога, а в царство подводное — другая. Ну, а если даже я доберусь до небесного царства, как узнает меня моя матушка и как я узнаю ее? А если она узнает меня и спросит об отце, что я отвечу? О, если бы можно было удержать солнце в Сяньчи [266]в пятую стражу и восход завтрашнего дня — на востоке и еще раз повидаться с батюшкой! Но кто в силах помешать окончанию ночи и наступлению дня?

Природа неумолима — вскоре запели петухи, и Сим Чхон встрепенулась:

— Не пой, не пой, петушок! Не идет в полночь к Циньской заставе Мэнчан-цзюнь [267]. Когда ты запоешь — настанет день. Настанет день — и я покину земной мир. Умереть я не боюсь, мне тяжко оставить отца одиноким!

Всю ночь Сим Чхон провела в слезах. Когда же заалел восток, она вышла во двор, чтоб приготовить отцу завтрак. За калиткой уже ждали ее торговцы. Увидев Сим Чхон, они закричали:

— Сегодня отплываем! Поторапливайтесь!