Реквием по мечте - Авдеева Юлия - Страница 13

Милада прекрасно знала, что магию не удалось полностью истребить варварским способом Святомира. Долгими вечерами они беседовали с бабушкой на эту тему. Бабушка рассказывала о том, как пережила гон, на долгое время схоронившись в гробу. «Как последний упырь, право слово!» — смеялась бабушка.

Только сильные из рода знающих имели способность погружать тело и разум в сон, при котором мага вполне можно было принять за труп. Этим и воспользовалась Фекла. Она вырыла яму, слевитировала туда гроб, легла в него, накрыла крышкой, присыпала землей и погрузилась в Сон Камиры.

Теперь же становилось понятным, что не только Фекла Зецкая была настолько сильна, чтоб провернуть подобный трюк. Бабушка рассказывала, что за то время, что она пролежала под землей, магия стала убывать из этого мира. И таких магов, как при ее молодости свет никогда не увидит. Бабушка лукавила, потому как лелеяла мечту о том, что Милада станет намного сильнее ее. Да и контроль над способностями должен был быть в два раза больше — с бабушкиной силой. При должном обучении Милада могла бы спокойно прятать свою силу от окружающих без помощи всяких амулетов. Ни один артефакт не сработал бы в ее сторону. Но бабушка умирала, и девушка испугалась, что просто погубит себя и бабушкины труды без тренировки обладания двумя фазами. Милада выбрала иной путь. И в который раз об этом жалела.

Теперь же ситуация складывалась таким образом, что кто-то — по определению Милады достаточно большого уровня обладания магией — навел заразу на Империю. Как его до сих пор не засекли амулеты? Ответ прост. Либо использовал те же артефакты, что и они с Лесей, либо он в них не нуждается и этот «кто-то» по сути — абсолют.

А вот когда девушка изучила осколки зеркальника, то волосы на симпатичной голове встали дыбом. Дело в том, что зеркальник — прибор магический, основанный на древней магии, которая практиковалась тысячи лет назад. Да-да сказки о королевах, разговаривающих с зеркалами, правда, а не последняя стадия шизофрении, как считают лекари. Бабушку этому научила ее мать, а та в свою очередь Миладу. Артефакты странников не засекают подобные вещицы, потому что, во-первых, магия древняя и артефакты на это не настроены; во-вторых, зеркальник излучает ее очень мало — все равно, что в котле с травами. Разбить зеркальник может только маг. Причем маг, хорошо обученный и знающий, что это за предмет и как с ним обращаться. Поэтому-то Милада и не боялась снабдить таким прибором странника под носом у Императора. Возможность разоблачения нулевая. Зеркальник открывается только человеку-обладателю, на которого настроен прибор и магу, в остальных случаях это обычное зеркало.

Исходя из того, что кто-то его не только обнаружил, но и разнес в мелкое крошево — напрашивается вывод, что в Лесином отряде есть маг помимо нее. Маг-абсолют. И это совсем не нравилось Миладе.

Милада встала из-за стола, спрятала осколки зеркальника подальше и вышла за двери. Нужно срочно поговорить с Атаном. И выбить у него доступ в библиотеку общины. Нужно прояснить пару вопросов. Леська уехала в Хайт, и седьмое чувство — или скорее чуйка на всякого рода неприятности — подсказывало черноволосой, что добром все это не закончится.

Путь близился к концу. Когда до Хайта оставалось всего ничего — их осталось двое. Лесандрин и Владимир. Наум и Игорь отделились от основной группы. Нужно было удостовериться, что болезнь не перекинулась на близлежайшие поселения.

О цели поездки Лесандрин рассказали через два дня пути. И девушка в который раз удостоверилась, что она права — это не просто болезнь. Это проклятие под названием «Черный мор». Сложность представлялась в том, что контрзаклинание, использованное Феклой Зецкой здесь не поможет. К основным признакам добавилось еще несколько. Пути решения Леся сможет узнать, только непосредственно коснувшись больного и то не факт, что ей это удастся с первого раза. А лечить пол страны — каждого по отдельности — путем наложения рук, черпая ресурсы одного единственного целителя — немыслимо.

Вторая проблема — Владимир. Не может же она подойти ему и сказать: «Слышь, Владимир, я тут тебе не сообщила, но вообще-то я человек с неординарными магическими способностями. Ты главное, не переживай, и вообще, желательно забудь, что ты нас ненавидишь и считаешь злом. Я тут совсем немного помагичу, сниму эту дрянь (если смогу), которую тоже, кстати, маг напустил (и как ты его пропустил только?), а ты главное, не обращай на меня внимания. Не вели казнить, мол, вели миловать».

Нужно было срочно что-то придумать. И если осмотреть больных — дело не хитрое (присутствие Владимира необязательно, главное снять браслет, чтоб волны магии поглощал), то с лечением дело обстоит хуже некуда. Вопросы: как? чем? — оставались без ответов. Э-эх, Милада, как же тебя не хватает! Еще и Владимир с кучей всяких прибамбасов, определяющих магию. Он без них никуда. Можно подумать, что от этого кому-то станет легче. Вот, она, например, умудрилась остаться незамеченной, что мешает магу, напустившему проклятие действовать так же?

Лесандрин вздохнула поудобнее устраиваясь в седле. День клонился к концу, и перед лицами путников маячила перспектива заночевать в лесу. Лесандрин всеми путями пыталась уговорить Владимира заехать в ближайшую деревеньку, но тот ответил просто: Нет.

«У-у-у, вредина! Козел рогатый! Чтоб тебе, боком повылазило!» — думала девушка, косясь на капитана. С самого утра — с момента, как Игорь поехал своей дорогой — Лесандрин ощущала острую потребность выговориться. Ее так и подмывало сказать какую-нибудь гадость Самойлову, но заводить разговор первой не хотелось.

Первая неделя пути вместе с остальными ребятами теперь казалась сказкой. Наум оказался интересным собеседником, а Игорь постоянно шутил и развлекал Лесандрин шутками и прибаутками. За что оба парня и поплатились.

Вчера вечером они остановились в придорожном трактире перекусить, отдохнуть и переночевать. За ужином ребята не обделяли вниманием девушку. Они смеялись и находились в прекрасном расположении духа. Все. Кроме, естественно, Самойлова. Когда Наум в очередной раз отвесил Лесе комплимент, Владимир так на него посмотрел, что Наум изменился в лице. Не сказав ни единого слова, парень встал из-за стола и вышел из трактира.

— Куда это он? — удивилась такому повороту событий Лесандрин.

— Его задание немного изменилось, он поедет осматривать окрестности Хайта, через Приступ. Деревни, села, хутора в его компетенции. А ты, — Владимир повернулся к Игорю, — поедешь через Холмы Сантана, проверишь ситуацию там и прочешешь городки поблизости. Отправляешься утром.

— А куда вы отправите меня, капитан? — поинтересовалась девушка.

— Ты едешь со мной, — тоном, не терпящим возражений, ответил Владимир. Дальнейшая трапеза проходила в полной тишине.

И вот теперь Леся маялась от скуки в седле, злилась на Владимира, и костерила его, на чем свет стоит. Собственник доморощенный!

Владимир свернул вглубь леса, и они выехали на небольшую полянку.

— За деревьями небольшое озерцо, можно искупаться, — нарушил тишину он, — Займись ужином, а я пока обследую местность.

— Конечно, льер капитан, — скривилась Лесандрин, а Самойлов скрылся за деревьями.

Через десять минут ужин был готов. Всего и делов-то — бутербродов нарезать. Не думал же Самойлов, что она, как и в прошлый раз будет ужины на костре наготавливать. Извиняйте, время прошло — девочка изменилась. Ну, или обленилась. Или, просто облезет Владимир, чтоб она ему что-то большее, чем бутерброды на скорую руку готовила.

Лесандрин вольготно развалилась на покрывале, служащем в данный момент не только скатертью, но и местом для отдыха — в данном случае, лежания — и вгрызлась в мягкий хлеб с вяленым мясом. Красота-то какая! В такие моменты обычно появляются мысли о том, как мало все же человеку для счастья надо…

Леся перевернулась на живот и задрала скрещенные ноги. Владимир, видимо, не скоро придет. Правильно, пока всех обитателей озера распугает, она и поесть успеет и отдохнуть. Потом надо срочно бежать купаться и спать. Еще было бы неплохо костер запалить. Несмотря на то, что лето выдалось жарким, и третья декада августа радовала теплом, ночи становятся все холоднее. Ладно, пусть Владимир об этом думает.