Молчание мертвых - Новак Бренда - Страница 9

— Извините, — холодно, словно обращаясь к незнакомцу, бросила она, отпирая замок.

Грейс швырнула сумочку на сиденье и вдохнула привычный запах кожи, но, потянув дверцу, обнаружила, что та не закрывается. Точнее, ей не дает закрыться Арчер.

Она посмотрела ему в глаза со всем презрением, какое только испытывала к испорченным, себялюбивым, бесчувственным мужчинам Стилуотера.

— Я что-то могу для вас сделать?

Ее глаза сказали ему все. Он резко, словно получил пощечину, отступил, но не отпустил дверцу.

— Я только хотел сказать…

— Не трудитесь.

— Но…

— Я знаю вас, не забыли? Не сомневаюсь, вы и ваши друзья можете припомнить многое, что связано со мной. Вы не лучшего обо мне мнения, и я вас не виню. Но и мне многое известно о вас, и то, что мне известно, говорит не в вашу пользу. Так что не пытайтесь показать себя хорошим мальчиком перед той, которая не смогла разглядеть трусливое сердце за фальшивой улыбкой.

Поставив точку, она демонстративно посмотрела на руку, все еще державшую ее дверь, и он наконец отступил.

Бимер выехал со стоянки. Кеннеди проводил машину долгим взглядом. Очевидно, девиз «Я готова на все, чтобы только вам понравиться» уже не подходил теперешней Грейс.

Хотелось бы верить, что она спутала его с Тимом или Джо, но он знал — нет, не спутала.

Уже сев за руль, Кеннеди вспомнил, как Джо однажды похвастал перед товарищами по футбольной команде, что может получить Грейс когда и где пожелает. В доказательство он убедил ее встретиться с ним в раздевалке после следующей игры.

Кеннеди не остался тогда в раздевалке и свидетелем «шоу» не стал, но с интересом слушал потом рассказы других. И не просто слушал, но и смеялся вместе со всеми, когда Джо объяснил, что решающим аргументом стало обещание взять ее на студенческий бал.

— Я ее и пальцем не тронул, — вслух произнес Кеннеди, словно желая убедить себя, что его совесть чиста. Но совесть не успокаивалась. Да, сам он, может быть, остался чистеньким, но при этом пальцем о палец не ударил, чтобы остановить других, когда в его присутствии трепали ее имя, разве не так? При нем Грейс поливали грязью, при нем ей в еду подложили уховертку. И он молчал, делал вид, что ничего не замечает, предпочитал оставаться в стороне. А если и вмешивался, то только когда рядом была Рэйлин.

Рэйлин… Господи, как ему не хватало ее. Другой такой женщины, милой, славной, идеальной во всех отношениях, он больше не встречал. Сколько раз она просила его повлиять на ребят, убедить их оставить бедную девушку в покое. Если он и заступался за Грейс, то только ради нее. Ради Рэйлин. С другой стороны, его собственная мать отзывалась о Монтгомери так, словно все они не имели права дышать одним воздухом с приличными людьми. И конечно, он брал пример с нее.

Почувствовав во рту горький вкус раскаяния, Кеннеди захлопнул дверцу и повернул ключ. Да, временами ему бывало жалко Грейс, но чаще он просто делал вид, что не замечает ее, что ее просто не существует. Когда она смотрела на него долгим, восхищенным взглядом, ему становилось не по себе. Да, тогда он был молод и незрел и не понимал, что обязан помочь ей. Или, может быть, считал, что это все его не касается. Никому не было дела до Грейс. Никому, кроме ее семьи. Когда Молли, которая уже была тогда в старшем классе, зашла однажды в женский душ и застала сестру с Тимом, она вернулась домой и рассказала об этом старшему брату. На следующий день Клэй пришел в школу и разбил Тиму нос.

В конце концов, именно вмешательство Клэя отпугнуло от Грейс парней, пользовавшихся ее доступностью. Но грязь осталась. Грейс обзывали, над ней издевались.

Зазвонил сотовый. Кеннеди взглянул на дисплей и удивился, увидев домашний номер матери. Но ведь Камилла собиралась повести мальчиков в бассейн? Разве они уже вернулись?

Он нажал кнопку:

— Да?

— Ты слышал?

— Слышал что?

— Грейс Монтгомери снова в городе.

Да уж. Перед глазами встала женщина, только что заявившая, что у него трусливое сердце и фальшивая улыбка. В школе она была симпатичной девушкой. И изгоем она стала не из-за внешности, а из-за своей неразборчивости. Теперь Грейс расцвела. Раньше ее портили слишком густые брови — теперь они были тонкие, выгнутые изящной дужкой. А еще она поправила зубы. Та же, оливкового цвета, кожа. Те же холодные голубые глаза, густые черные волосы — поразительный, впечатляющий контраст. Но что всегда выделяло Грейс, так это высокие скулы и решительный подбородок, придававший юному лицу слишком жесткое для юной девушки выражение. И конечно, потрясающая фигура. Женственность, сексуальность проступили в ней раньше, чем у других, что тоже не могло не притягивать парней.

— Кеннеди. — Голос матери вернул его в настоящее.

— Я знаю, что она вернулась.

— Кто тебе сказал?

— Встретил ее в пиццерии.

— Говорят, она разъезжает на БМВ. Это правда?

Он знал, что успокоил бы мать, сказав, что у Грейс другая, не столь дорогая машина, но соврать не смог.

— Правда.

— И как, по-твоему, она ее заполучила?

Неужели это так важно? Почему у Грейс не может быть хорошей машины?

— Понятия не имею.

— Вот и я не понимаю. Окружной прокурор получает не так уж много. Тем более помощник окружного прокурора. Разве что вышла замуж ради денег, как ее мать, а теперь вернулась, потому что муж тоже пропал без вести.

— Не говори глупости, мама, — раздраженно ответил Кеннеди. — Преподобный точно не был миллионером. И если Айрин Монтгомери вышла за него по расчету, то многого она не получила.

— Но ферму-то получила, так? И Клэй до сих пор там живет.

Кеннеди уже видел, куда ведет разговор, и потому сменил тему:

— А почему вы не в бассейне?

— Они закрылись в пять. На уборку.

— Получается, мальчики только час поплавали?

— Этого разве недостаточно?

То-то, наверно, Тедди расстроился: ждать целый день и получить только час на купание.

— Я уже еду, мам. Буду с минуты на минуту.

— Останешься на обед?

— Нет, хочу поскорее попасть домой. — В последнее время он справлялся все лучше и лучше, приспособившись к отсутствию Рэйлин. Да и голова была занята другим: болезнью отца, предвыборной кампанией. И все же сегодня пустота, оставшаяся в душе после смерти жены, ощущалась как-то особенно остро.

— Я уже приготовила стейки и фасоль с кукурузой, — вздохнула Камилла.

Он понимал, что ей нравится заботиться о нем, хочется чувствовать себя нужной ему и детям, занимать в их жизни важное место. Такое внимание к единственному сыну часто сочетается желанием держать его под рукой. Иногда это раздражало. Но сейчас, когда заболел отец, ей требовалась дополнительная поддержка, а потому и сохранять нормальную дистанцию становилось все труднее.

— Спасибо, но у нас и дома продуктов хватает. Она недовольно фыркнула.

— Зачем ехать куда-то, если я уже приготовила обед?

— Как папа? — спросил он, оставив последнюю реплику без ответа.

— Неплохо. Он справится. Мы оба это знаем.

«Вот бы и мне такую уверенность», — подумал Кеннеди. Может быть, если бы Рэйлин была жива, он тоже верил бы в выздоровление. Но удача, столь часто сопутствовавшая ему в молодости, похоже, все-таки отвернулась.

Дважды набрав номер и дважды же дав отбой, Грейс решительно сжала сотовый. Она должна позвонить Мэдлин. Как-никак два с половиной дня в городе. С Айрин и Клэем повидалась, даже кое-кого из школьных знакомых встретила. Оттягивать дальше разговор со сводной сестрой просто нельзя. Да и не хотела она его откладывать. Она любила Мэдлин, но не могла отделаться от ощущения, что поступает лицемерно, что лишь притворяется доброй подругой, умалчивая о том, что знает, скрывая тайну, касающуюся ее отца.

— Алло?

— Мэдди?

— Да?

Переодевшись в свежие шорты и топ, Грейс устроилась со стаканом ледяного чая в натянутом между двумя дубами гамаке. Вообще-то она планировала поработать несколько часов в кухне, но планы спутал великолепный закат. Она уже забыла, когда в последний раз любовалась таким чудесным зрелищем.