Точка отсчета - Корнуэлл Патрисия - Страница 10

— Долгий будет денек, — сказала она, ежась. — Разве это лето?

— Тьюн, из-за вас я пропускаю отпуск. Вы лишаете меня личной жизни.

— По крайней мере у вас есть и то, и другое.

Макговерн тоже принялась мыть ботинки.

Ее имя, Тьюн, было на самом деле неким странным гибридом инициалов Т. Н., за которыми стояло что-то ужасно отдающее югом, вроде Тина Нола. Не ручаюсь за точность, но так мне говорили. На протяжении всей моей работы ее называли Тьюн, так что я тоже пользовалась этим именем. Квалифицированный специалист, разведенная, крепкая, сильная, с твердым взглядом, Макговерн могла быть жесткой и умела проявить власть. Я сама была свидетельницей того, как быстро вспыхивал и больно обжигал ее гнев, но с жесткостью и властностью, как говорили, в ней прекрасно уживались доброта и щедрость. Макговерн специализировалась на поджогах и, если верить легенде, могла интуитивно установить причину пожара, выслушав лишь описание пожарища.

Я натягивала латексные перчатки. Макговерн, пройдясь взглядом по горизонту, остановила его на котловане с торчащими обломками гранита. Мои же глаза почему-то повернулись к конюшне, и в голове снова зазвучали отчаянно-тревожное ржание и стук копыт по стенкам стойл. На мгновение стало трудно дышать. Мне приходилось видеть скрюченные пальцы погребенных заживо и раны жертв, до конца боровшихся со своими убийцами. Я знала, как жизнь бьется за то, чтобы не умирать, и яркая сцена, разыгравшаяся в моем воображении, была невыносима.

— Чертовы репортеры!

Макговерн посмотрела на небольшой вертолет, только пролетевший едва ли не над самыми нашими головами.

Это был белый «швайцер» без опознавательных знаков и, насколько я могла судить, без установленных на нем камер. Макговерн шагнула вперед и протянула руку, указывая на видневшийся вдали фургончик.

— Радио. Какая-то местная станция, работающая в коротковолновом диапазоне. Ведущая, некая Иезавель, любит рассказывать душещипательные истории «про жизнь», про своего сыночка-калеку и хромого песика по кличке Спорт. Вон там, — ее указующий перст сдвинулся влево, — тоже радио. Тот «форд-эскорт» принадлежит одному гребаному сукину сыну из какого-то таблоида. Дальше у нас «Пост». — Она показала на «хонду». — Вы бы на нее посмотрели! Брюнетка с ногами. Представляете, кем надо быть, чтобы напялить мини-юбку в такую погоду. Наверное, думает, что мои ребята сами ей все расскажут. Только они в отличие от фэбээровцев знают, что к чему.

Она отступила и, прихватив латексные перчатки, покачала головой. Я поглубже засунула руки в карманы плаща. Макговерн постоянно метала стрелы в адрес тенденциозной, лживой прессы, так что ее уже никто не слушал.

— И это только начало, — продолжала она. — Они будут ползать здесь, как червяки после дождя. Не надо быть бойскаутом, чтобы догадаться, как возник пожар и как сгорели все эти бедные животные.

— Вы сегодня веселее обычного, — сухо заметила я.

— Мне совсем не до веселья.

Она поставила ногу на сияющий откидной борт старенького «универсала». Ищейка Перчик был довольно милым черным Лабрадором со значком АТО на ошейнике. Уютно свернувшись на теплом переднем сиденье, он преспокойно отдыхал и явно не собирался вылезать, пока мы не подготовим для него площадку.

— Я могу чем-то помочь? Кроме как стоять в стороне и ждать?

— На вашем месте я бы прогулялась с Перчиком или посидела в кабине. Там хотя бы тепло.

Макговерн работала со мной не впервые и знала, что при необходимости я могу прыгнуть в реку, пройти через огонь или разгрести кучу мусора. Она знала, что я могу взять в руки лопату и не буду сидеть в стороне. Мне не понравилось ее предложение, и я уже собралась было ответить и тут, повернувшись, увидела, что Макговерн неотрывно смотрит куда-то вдаль с застывшим на лице выражением недоуменного удивления.

— Господи...

Проследив за ее взглядом, я обнаружила черного жеребенка, стоящего примерно в сотне ярдов к востоку от нас, за курящимися развалинами конюшни. С того места, где мы стояли, великолепное животное казалось вырезанным из эбенового дерева, и я даже могла различить, как подрагивают его мускулы и хвост.

— Черт! — восхищенно пробормотала Макговерн. — Как ему удалось выбраться из конюшни?

Она достала рацию.

— Тьюн вызывает Дженнифер.

— Слушаю.

— Повернись к конюшне. Видишь то, что вижу я?

— Есть. Обнаружен четвероногий субъект.

— Сообщи местным. Нужно установить, откуда этот субъект взялся, спасся ли из огня или просто сбежал из какой-то другой конюшни.

— Будет сделано.

Вооружившись лопатой, Макговерн спустилась в вонючий котлован и заняла место там, где когда-то, по всей вероятности, находился главный вход. Вода здесь доходила ей до колен. Я еще раз посмотрела на застывшего в отдалении черного жеребенка — он слегка подрагивал, словно был сотворен не из плоти и костей, а из пламени, — и тоже потащилась к пепелищу. Ботинки уже промокли, пальцы становились все менее и менее послушными, и я знала, что вскоре мне потребуется туалет. В полевых условиях его роль чаще всего выполняли либо какое-нибудь дерево, либо холмик — короче, любой укромный уголок, где я была надежно защищена от мужских глаз.

Прежде чем спускаться к обгоревшим руинам, я неспешно обошла все пепелище по периметру. В местах столь внушительных катастроф главную и первостепенную опасность представляет оседание и обрушение оставшихся строительных структур, и, хотя стены бывшего двухэтажного особняка выглядели достаточно прочными, я бы предпочла, чтобы их обрушили краном и оттащили в сторону. Оглядывая котлован, ежась от пронизывающего ветра и чувствуя на себе взгляд Макговерн, которая, наверное, заключила сама с собой пари насчет того, надолго ли меня хватит, я с ужасом представляла, как возьму сейчас грабли и начну разгребать жуткий мусор. При одной мысли об этом у меня уже болела спина.

Через зияющие проемы окон и дверей я видела черную от сажи яму, заполненную мутной водой, в которой виднелись тысячи стальных обручей от бочонков с виски. Вероятно, когда дубовые десятигаллонные емкости начали взрываться, пылающая река разлившегося бурбона вырвалась через дверь и устремилась вниз по склону холма к конюшням, где содержались лошади, еще одно ценное имущество Кеннета Спаркса.