Эрагон.Наследие - Паолини Кристофер - Страница 136

Дракон выразил согласие, и Эрагон осторожно двинул­ся к лесу, стараясь ступать как можно тише, чтобы не по­тревожить Сапфиру. Войдя в лес, он несколько ускорил шаг и углубился в чащу, хотя на опушке было полно хвороста. Ему хотелось немного размять ноги и, если это окажется возможным, обнаружить источник беличьего гомона.

Под деревьями лежали густые тени. Воздух был холод­ный и какой-то застывший, как в глубокой подземной пеще­ре; пахло плесенью, мхом, гнилой древесиной и древесной смолой. Мох и лишайники, свисавшие с ветвей, были похо­жи на рваные кружева, испачканные и промокшие, но все еще сохранявшие остатки былого изящества и красоты. Эти «занавеси» как бы делили внутреннее пространство леса на пещерки разного размера, мешая разглядеть то, что находи­лось более чем в пятидесяти футах в любую сторону.

Эрагон, по журчанию ручья определяя направление, за­бирался все глубже в лес. Теперь, увидев вблизи эти вечно­зеленые деревья, он понял, что они совершенно не похожи на те, что росли в Спайне или даже в Дю Вельденвардене; каждая «кисточка» состояла не их трех иголок, как обычно, а из семи, и потом — хотя это, разумеется, могло быть просто игрой света, — ему казалось, что тьма так и льнет к этим де­ревьям, обвивая их стволы и ветви своим плащом. Все в этих деревьях — трещины в коре, выступавшие из земли корни, чешуйчатые шишки — обладало некой странной угловато­стью, жесткостью, даже, пожалуй, свирепостью очертаний; порой Эрагону казалось, что эти деревья вот-вот выдернут себя из земли и ринутся на раскинувшийся внизу город.

От этих мыслей его даже дрожь пробрала, и он рас­стегнул ножны Брисингра — на всякий случай. Он никогда еще не бывал в лесу, который производил бы столь угрожа­ющеевпечатление. Казалось, эти деревья сердятсяна него и готовы — как и те яблони в саду — своими могучими вет­вями разорвать его на куски.

Эрагон тыльной стороной ладони отвел в сторону бо­роду желтоватого мха и осторожно двинулся дальше.

Пока что он не заметил никаких следов какой бы то ни было дичи; не было и никаких свидетельств присутствия в лесу волков или медведей. Все это его несколько озадачи­ло: так близко от ручья должныбыли быть следы животных!

«Может, звери попросту избегают этой части леса? — подумал он. — Но почему?»

Тропинку, по которой он шел, перегораживало упавшее дерево. Он перешагнул через него и почти но колено погру­зился в мягкий мох. А еще через мгновение гёдвей игнасия у него на руке стало чесаться, предупреждая его об опасно­сти, и он услышал целый хор негромких скрипучих голо­сов — «скри-скри!.. скри-скра!» — и с полдюжины белых круп­ных личинок размером с его большой палец высыпали из зарослей мха и скачками бросились от него во все стороны.

Повинуясь старым охотничьим инстинктам, Эрагон замер на месте, словно наткнувшись на змею. Он даже гла­зами не моргал. Он даже не дышал, глядя, как удирают от него эти отвратительные толстые твари. В то же время он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь вспомнить хоть одно упоминание о них в прочитанных им в Эллесмере книгах, но ничего вспомнить так и не смог.

«Глаэдр! Что это за твари? И как они называются на древнем языке?»

К полному разочарованию Эрагона, Глаэдр ответил:

«Мне они не известны. Я таких никогда раньше не ви­дел и не слышал, чтобы кто-то о подобных существах рас­сказывал. Скорее всего, это новые обитатели Врёнгарда. Не знаю, есть ли они еще где-нибудь в Алагейзии. На вся­кий случай не позволяй им прикасаться к тебе; они могут оказаться куда опаснее, чем кажутся».

Оказавшись от Эрагона на расстоянии нескольких ша­гов, безымянные личинки стали вдруг высоко подскакивать и с громким «скрии-скро!» нырять обратно в мох. Приземля­ясь, они разделялись на множество зеленых сороконожек, моментально исчезавших в зеленой спутанной массе мха.

Эрагон смотрел на это, затаив дыхание; потом все же позволил себе выдохнуть и услышал, как Глаэдр встрево­женно пробормотал:

«Быть такого не может!..»

Эрагон, медленно и осторожно ступая обутыми в са­поги ногами, отступил обратно за упавшее дерево и уже оттуда более внимательно осмотрел заросли мха. То, что он сперва принял за концы старых ветвей, торчащих из густой зеленой подстилки, оказалось вовсе не хворостом, а костями и рогами нескольких оленей и косуль.

Подумав с минуту, Эрагон развернулся и пошел обрат­но по своим следам, старательно избегая каждой полоски мха, что оказалось в этом лесу совсем не так уж просто.

Что бы там ни верещало в лесу, оно явно не стоило того, чтобы рисковать своей жизнью. Каков бы ни был источник этих «беличьих» воплей, Эрагон сильно подозревал, что в этом лесу есть вещи и похуже тех отвратительных ли­чинок. Серебристое пятно у него на ладони по-прежнему сильно чесалось, и он по опыту знал, что где-то поблизо­сти существует опасность.

Когда сквозь ветви стал виден луг и блеснула синяя че­шуя Сапфиры, Эрагон свернул чуть в сторону и подошел к ручью. Берега ручья поросли мхом, так что он старался ступать только по стволам упавших деревьев или по камням, пока не добрался до плоской скалы прямо посреди ручья.

Там он присел на корточки, снял перчатки и вымыл руки, лицо и шею. Прикосновение ледяной воды подбодри­ло его, уши у него стали гореть, и все тело охватило при­ятное тепло.

Громкий стрекот пролетел над ручьем, когда он в оче­редной раз протирал шею влажными руками.

Стараясь не особенно крутить головой, Эрагон осторож­но посмотрел на тот берег ручья и увидел, что футах в три­дцати от него на ветвях сидят четыре… тени,У «теней» были черные овальной формы головы, из которых во все стороны торчали длинные зазубренные перья. А из центра каждого овала на Эрагона смотрели, поблескивая и то и дело щурясь, два белых глаза; взгляд этих глаз был столь неподвижным и исполненным такого равнодушия, что невозможно было понять, живые ли эти «тени». Еще сильней смущало Эрагона то, что эти «тени», как, впрочем, и любые тени, не имели объ­ема и были видны только в одном измерении. Стоило неведо­мым тварям повернуться вбок, и они исчезали.

Не сводя с них глаз, Эрагон осторожно расстегнул нож­ны и взялся за рукоять Брисингра.

Левая «тень» тряхнула перьями, торчавшими у нее из баш­ки, и вдруг испустила тот самый пронзительный стрекот, ко­торый Эрагон ошибочно принял за крик белки. Ей ответили еще две твари, а лес откликнулся на их вопли звонким эхом.

Эрагон уже подумывал, не установить ли с неведомыми «тенями» мысленную связь, но, вспомнив встречу с фангхурами на пути в Эллесмеру, решил от подобной попытки отказаться: сейчас нельзя было подвергать себя бессмыс­ленному риску.

Тихим голосом он произнес: «Эка аи фрикаи ун Шуртугал», что означало «я — Всадник и друг».

«Тени», как ему показалось, уставились теперь прямо на него, и на мгновение в лесу стало совсем тихо, если не считать нежного бормотания ручья. Затем «тени» снова принялись трещать, а глаза их засверкали, как раскален­ное добела железо.

Но и через несколько минут черные «тени» по-прежнему не сделали ни одной попытки напасть на Эра­гона, как, впрочем, и удаляться никуда не собирались. Эрагон выпрямился и осторожно занес ногу, намереваясь перепрыгнуть с плоского камня на берег.

Это движение, похоже, встревожило жутких тварей, и они пронзительно заорали в унисон, пожимая плечами и отряхиваясь. И Эрагон вдруг понял, что на ветвях дерева сидят не «тени», а четыре крупных филина, и на круглых головах у них «рожки» из пышных перьев, а сами они вовсе не черные, а покрыты пестрым, пятнистым оперением. Фи­лины открывали свои желтые клювы и что-то сердито ему кричали — в общем-то, ругались они действительно в точно­сти, как белки. Потом филины расправили мощные крылья, бесшумно взлетели и вскоре исчезли в темной лесной чаще.

— Барзул! — выругался Эрагон, перепрыгнул на берег и поспешил на стоянку, помедлив немного лишь для того, чтобы собрать на опушке полную охапку хвороста.

Присоединившись к ожидавшей его Сапфире, он поло­жил хворост на землю и стал создавать магических стра­жей — столько, сколько сумел придумать. Даже Глаэдр под­сказал ему одно заклинание и сочувственно заметил: