Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Бритт Мари изливает душу - Линдгрен Астрид - Страница 23


23
Изменить размер шрифта:

Мы подъехали к домику Аннастины в очень хорошем настроении, которое ничуть не стало хуже после того, как мы зажгли огонь в открытом очаге и выложили на стол наши бутерброды и термосы с горячим какао. Разумеется, было в меру, чуточку дымно, настолько, чтобы почувствовать себя как настоящая салака горячего копчения, но вскоре это ощущение прошло.

Ох, какой аппетит нагуливаешь, катаясь на лыжах! Мы ели, как хищные звери. Когда я буквально всадила в себя два огромных бутерброда с ветчиной, один с икрой, а один с сыром и выпила к тому же гигантскую чашку какао, я обратила свои жадные взгляды на блюдо с бутербродами и ухитрилась в последний момент спасти черствый бутерброд с сельдью и холодным картофелем сверху. Мне повезло, потому что в противном случае я, кажется, умерла бы голодной смертью!

Должна сказать, что домик Аннастины в самом деле уютен. Наевшись, мы только и делали, что сидели там и наслаждались вовсю. Там был граммофон, и мы немного потанцевали под музыку. Танцевали мы неплохо, несмотря на то что были обуты в пьексы [90], а пластинки, похоже, были второй половины XIX века или что-то в этом роде. Если бы ты знала, какой красивый голос у Бертиля! Когда мы танцевали с ним и он пел: «Закружимся в бурном вальсе, своей округлою рукой обхвати мою шею в легком трансе…», то я чуть было не поймала его на слове.

Потом, подложив побольше дров в огонь, мы уселись и начали болтать. Сначала то были обычные тары-бары-растабары и более или менее остроумные реплики, которыми мы перебрасывались, и они летали от одного к другому. Мы болтали о школе, об учителях и мало-помалу перешли к планам на будущее.

— Я не стану студенткой, — заявила Аннастина, — в любом случае я собираюсь только выйти замуж.

— Дело не только в этом… — заметила Марианн.

Я-то думаю — эта бедняжка вообще-то мечтает о Стиге.

Так постепенно мы заговорили о браке.

— Скажите мне, — задала вопрос Аннастина, — какие качества вы считаете совершенно необходимыми для вашей будущей жены и соответственно для будущего мужа?

Все немного подумали. Бертиль же мигом ответил:

— Она должна быть верной и преданной!

— Она должна уметь хорошо готовить, — заявил Оке, обжора номер раз!

— Он должен любить детей и книги, — сказала я.

— Он должен любить меня вечно, аминь, — изрекла Марианн.

— У него должен быть в здоровом теле здоровый дух, и желательно немного денег в банке, — ответила на собственный вопрос Аннастина.

Стиг сидел, раскачиваясь взад-вперед на стуле, на губах его играла обычная усмешка превосходства, и, когда все высказали свое мнение, он заявил:

— Она должна уметь танцевать и флиртовать и не поднимать шума, если я немного поразвлекаюсь с другими!

— Черт побери, — побледнев, тут же отреагировал Бертиль. — Если у тебя такие взгляды в семнадцать лет, каков ты будешь, когда станешь старше?

— Разумеется, еще более циничным и неприятным, — сказала я.

Мы все были единодушны в том, что Стиг избрал себе жалкий идеал. В особенности Марианн приняла его высказывание близко к сердцу. По-моему, она почувствовала себя в какой-то степени оскорбленной.

— Вся беда в том, что вы отчаянно провинциальны, — начал разглагольствовать Стиг. — И ребячливы. Надо принимать жизнь такой, какая она есть. Жизнь — это не воскресная школа, уж поверьте мне.

— Возможно, ты и прав, — ответствовал Бертиль, — но она и не станет иной, если мы — молодежь — станем рассуждать так, как ты.

Бертиль, казалось, был задет по-настоящему. Я знаю, что эта тема особенно болезненна для него.

Настроение у нас так и не поднялось, и мы решили отправиться по домам. Вообще-то солнце стояло уже так низко, что, видимо, было пора. Едкий привкус, оставленный высказыванием Стига, быстро исчез, когда мы снова встали на лыжи. Солнце село, окрасив снег в абсолютно розовый цвет. И все деревья и кусты отбрасывали голубые тени. Мы сразу развили бешеную скорость. Бертиль и я с самого начала бежали рядом, не произнеся ни слова. Только когда расставались у ворот моего дома, Бертиль сказал:

— Я люблю книги. И детей тоже!

Затем, круто повернувшись на лыжах, исчез на бешеной скорости внизу на улице, а я застыла на месте, словно круглая дура, глядя ему вслед до тех пор, пока Сванте не высунул голову в окно и не сказал:

— Ты уже все равно обратила парня в бегство, так что с таким же успехом можешь войти в дом!

Он сидел в кухне, расшнуровывая свои промокшие пьексы, а я вошла и сделала то же самое. Йеркер стоял рядом, злясь, что в Народной школе не было спортивных каникул.

К обеду Майкен пригласила старшего лесничего Альмквиста. Вернее, я думаю, он сам напросился. Их любовная сага развивается вполне успешно. Он, кажется, загорелся сразу. И, насколько я могу судить, старший лесничий пребывает в той стадии влюбленности, когда думает, что столь совершенное существо, как Майкен, должно быть, явилось сюда, в юдоль земную, по чистой случайности и по-настоящему ей должно пребывать в ангельских сферах. А взгляд Майкен, когда она смотрит на него, не предвещает в будущем ничего хорошего для хозяйства Хагстрёмов.

Мы приятно обедали, но самое приятное было впереди, когда Моника, неожиданно открыв ротик, спросила Альмквиста:

— Сванте говолит, сто ты влюблен в Майкен, это плавда?

Майкен так восхитительно покраснела, а у Сванте и у старшего лесничего был примерно одинаково несчастный вид. Мама спасла положение, быстро переведя разговор на совершенно новую тему, а мы все притворились, будто ничего не слышали.

— Никто ницего не отвецает, когда я спласываю, — оскорбленно пробормотала себе под нос Моника.

Когда мы почти справились с обедом, Сванте взглянул на Монику и громко расхохотался, несмотря на то что рот его был набит крем-брюле. Нетрудно было разгадать его мысли. Он никак не мог прекратить хихиканье, он хихикал без конца, ну, ты знаешь, как это иногда бывает. Это было свыше моих сил, и я тоже начала хихикать, хотя и щипала себя за ноги, чтобы сдержать смех. Папа строго посмотрел на нас, но это не помогло. А Моника, которая всегда смеется, когда смеются другие, широко улыбнулась, продемонстрировав все свои крохотные зубки-рисинки, и, захохотав, тоже вступила в общий хор. В разгар смеха, хохоча, как безумная, я подумала: «Интересно, долго ли сможет удержаться от смеха мама?» Не успела я додумать эту мысль до конца, как фру ректорша залилась самым что ни на есть серебристым смехом. А потом уже никаких тормозов не было. Мы все хохотали просто до слез.

В конце концов папа, вытерев слезы, сказал:

— Неужели у кого-нибудь на свете есть такие дурно воспитанные детеныши, как у нас?

— Не думаю, — ответила мама. — Но мне кажется, что для таких дурно воспитанных детей, как они, они удивительно хорошо воспитаны!

Интересно, о чем думал старший лесничий, придя в себя дома, в своей комнате. Когда он ушел, Майкен сказала:

— Все, что произошло, выглядит так, как будто я решилась подняться на Хрустальную гору [91]. Во всяком случае, ни один нормальный человек никогда не захочет взять в жены девушку из такой семьи!

После чего Моника, ничего не ведающая и преисполненная невинности, как маленький ангел Божий, взобравшись к ней на колени, спросила:

— А тот дяденька, сто был здесь ланьсе и стал таким класным, он влюблен в тебя? Так говолит Сванте.

Тут Майкен вскочила, словно ужаленная скорпионом.

И Сванте понял, что пора укрыться в безопасном месте. Он ворвался в каморку, где жил Йеркер, и успел запереть за собой дверь, прежде чем Майкен сунула туда ногу, чтобы удержать дверь.

— Выходи, маленький трусливый негодник! — кричала Майкен. — И я откушу тебе нос!

— Я, пожалуй, не укротитель львиц, — ответствовал Сванте. — Я подожду до лучших времен!

Тут Майкен сдалась. Но когда Сванте около девяти часов вечера, усталый после спортивного дня и трудов праведных, шлепнулся в постель, кто-то постелил ему мешок [92]. Войдя ко мне, он спросил, не я ли это сделала. Я ответила (и это было чистейшей правдой), что если с ним обращаться так, как того заслуживает его поведение, я бы стелила ему мешок ежедневно… Но, к сожалению, сегодня я об этом не подумала.

вернуться

90

Пьексы — специальная обувь для лыж с загнутыми кверху носками (фин.).

вернуться

91

Имеется в виду сказка из сборника «Норвежские народные сказки» (1841) норвежских фольклористов Петера Кристена Асбьёрнсена (1812–1885) и Йёргена Ингебретсена Му (1813–1882) «Принцесса с Хрустальной горы». В этой сказке руку прекрасной принцессы получит тот, кто сумеет подняться на вершину скользкой Хрустальной горы.

вернуться

92

«Постелить мешок» означает шуточную проделку, когда кому-нибудь стелят постель так, что пододеяльник образует короткий мешок.