Вы считаете это игрой? - Бабкин Борис Николаевич - Страница 31

— У Тишенко какая-то молодая женщина живет, — вспомнила мать.

— А ребенок у нее есть? — спросил сын.

— Нет.

— Значит, не она.

— А ты проверь, — посоветовал отец. — Может, ее из-за ребенка и ищут. Но все-таки особо не лезь в это дело, поскольку неизвестно, что там и как, а я поговорю с мужиками знакомыми и дам им задание — если что узнают о молодой с ребенком, пусть сразу сообщат. Сколько ей лет-то?

— Двадцать шесть, сыну шесть, зовут Денис. Она Дорофеева Евгения Эдуардовна. Рост средний, красивая, русая, глаза серые. Это все, что я знаю. Прописка московская. Впрочем, если она сейчас снимает комнату, то без регистрации, поскольку знает, что ее ищут.

— В каком году она умотала из Москвы? — спросил отец.

— Не знаю.

— Если давно, то странно, что только сейчас искать начали. Если недавно, то тем более не дали бы ей уехать. Раз кто-то ищет, значит, нужна она. Видно, давненько умотала и, возможно, из-за ребенка. Ей, говоришь, двадцать шесть, мальчонке шесть… Точно, из-за ребенка она умотала. А сейчас зачем-то потребовалась. Если бы из-за любви или беспокойства, то в милицию обратились бы, а не к Митину. Хотя, может, к Пескареву. Вот по кому тюрьма плачет. Она, видно, раньше тут бывала, потому что ни с того ни с сего здесь искать ее не стали бы. А что еще известно?

— Ничего, пап, это меня и насторожило, даже фотографии нет.

— А если муж сбежавшую с ребенком жену разыскивает? Помогу я тебе. Правда, если бы она была здесь, кто-кто, а бабы знали бы. Ты, Оксана, порасспрашивай своих знакомых. Может, знает кто молодую женщину с сыном Денисом.

— Поговорю, — согласилась жена.

— Но ничего не объясняй.

— Конечно, нет.

— А к Тишенко ты сходи, Митя, вдруг эта самая Женя и есть. Завтра же и иди.

— Обязательно, — кивнул Дмитрий.

— Пойдем сейчас, я давно у Юрьича не был. Вот и проведаем эту квартирантку, посмотрим.

— Женя, — сказала Валентина Анатольевна, — у тебя есть враги?

— Враги? — поставив чашку, удивилась Женя. — Нет, — она засмеялась, — я никому не делала зла. А почему вы спросили?

— Так… — Валентина Анатольевна вздохнула. — Ты рассказывала Ире…

— Давайте не будем об этом, — попросила Женя. — Больше шести лет я никому не нужна. Да, Андрей Бошко грозил, что отомстит мне за унижение и позор. Это его слова, и я первое время очень боялась. Но когда родился Дениска, все страхи пропали. Я сначала жалела, что уехала от дедушки и бабушки, они поняли бы меня, но вернуться не смогла, боялась разговоров, сплетен. Хорошо, что Ирина…

— А чем ты помогла ей? — поинтересовалась Валентина Анатольевна.

— Ее маме нужна была операция, а денег у Иры не было. И я украла у Дорофеева двадцать тысяч евро. Этих денег хватило на операцию. Вот и все.

— Понятно. И все началось из-за этих денег?

— Нет, Дорофеев меня простил, потому что хотел выдать меня замуж. Зато потом я услышала, какая я сучка.

— А кто этот Дорофеев? Он твой любовник или…

— Отец. Но я не хочу о нем вспоминать. И прошу вас, давайте никогда не говорить о нем.

— Хорошо. — Валентина Анатольевна нахмурилась. — Но я все-таки вернусь к твоему отцу. Недавно я читала, что в Белоруссии было покушение на Дорофеева Эдуарда Анатольевича. Это он?

— Наверное, он. Жалею, что его не убили.

— Но в случае гибели Дорофеева твой сын и ты будете иметь миллионы.

— Мне ничего не надо. Возможно, это глупость, но мне от него ничего не надо. Ни-че-го.

— Евгения, в случае кончины твоего отца ты получишь все, хочешь ты этого или не хочешь. Я тебя понимаю, не сердись, но что ты сможешь дать сыну? Ничего. И глупо не сделать будущее мальчика безоблачным.

— Нет, мне не нужны деньги этого убийцы.

— Подожди, ты сказала, убийцы?

— Хватит! — крикнула Женя. — Я вас очень прошу! — Она выбежала из комнаты.

— Опачки! — В дверях ее поймал Виктор. — Что с тобой?

— Здравствуйте и проходите. Я вспомнила Дорофеева, и вот результат, — вздохнула Женя. — Идите в комнату, я сейчас приведу себя в порядок и вернусь.

— Я всех оповестил, — сказал Митин. — И все поняли. Только Дымов стал вопросы задавать.

— В папашу своего, — усмехнулся Пескарев. — Тот тоже честный был до невозможности. Подстрелили его, и по состоянию здоровья ушел. Пойми, эту бабенку найти надо. Она наверняка у нас.

— А почему именно у нас?

— Шесть лет назад она поселилась здесь, в Сестрорецке. И сейчас тот хахаль тоже ее ищет. Наверное, слышал об Атамане?

— Бошко? — удивился Митин.

— Он. Кажется, понял, что сможет получить все дорофеевское богатство.

— Подождите, товарищ подполковник, так эта шкура — дочь Дорофеева?

— Ну ты и индюк! А фамилию той, кого ищешь, помнишь?

— Мама моя родная, — озадаченно пробормотал майор. — То-то я все думал, что фамилия знакомая. А отец ее тоже ищет?

— Подожди, — Пескарев посмотрел ему в глаза, — а почему тоже?

— Но ведь Дорофееву ищут по крайней мере двое из Питера. Мне недавно звонил полковник Чернов и тоже про Дорофееву говорил. Мол, участковые твоя команда, пусть они найдут Дорофееву. А я к вам поехал.

— Чернов, — пробормотал Пескарев. — Вот это сюрприз. Значит, большие деньги в этом замешаны. Значит, и Атаман ее из-за бабок ищет. Мне шепнули об этом, но я не понял. Погоди, а ты откуда знаешь?

— Мне Атаман звонил. Его адвокат этим занимается, а он меня попросил.

— И за сколько он тебя попросил? — усмехнулся Пескарев.

— За десять зелени и «вольво» новый, а что, дешево? Так больше никто не предлагает! — хохотнул майор.

— Понятно. Погоди-ка, но тогда кто-то из них пытался прикончить Дорофеева. Хотя кто мог знать, где она? И заметь, все уверены, что она в Сестрорецке. И я понял почему. Помнишь, в Саратовской области мента в палате взорвали, а машину тех, кто его сделал, тоже взорвали. Проверяли, не там ли дочь Дорофеева. Только непонятно, почему ее ищут. А она что, не знает, что в батяню стреляли? Впрочем, об этом уже не нам думать. А вот поймать приличные бабки можно и нужно. Значит, тебя в это дело втянул Бошко. А он-то зачем ее ищет?

— Да я не спрашивал.

— А если он ее найдет и убьет?

— Да вы что, Валентин Сергеевич!

— А что? Если его возьмут, он тебя сдаст. И по делу пойдешь как наводчик, а возможно, и как заказчик. И мне придется позаботиться о том, чтобы ты ничего не мог обо мне сказать.

— Товарищ подполковник, — Митин отшатнулся, — да я за вас…

— Хватит, Саша. Ты такой же подонок, как и я. Мы же с тобой и Родину, и себя продали. И ты, и я, чтобы спасти свою шкуру, сдадим кого хочешь. Хотя, с другой стороны, за групповое получают больше. Вот так, Саша.

— Товарищ подполковник, я за вас…

— Хватит, майор. Мы с тобой много лет вместе, но придет время за все ответить. А наворовали мы с тобой немало. Так что хочешь не хочешь, а держаться надо вместе. Объясни-ка мне, дружок, почему это Бошко к тебе так свободно обращается? Значит, у тебя и раньше с ним дела были?

— Помните майора Свирина из службы безопасности?

— Значит, это ты его заказал?

Митин молча кивнул.

— Ну и придурок, — пробормотал Пескарев. — Значит, теперь у Бошко на тебя есть материал, и он тебя держит за горло, а ты…

— Да нет, — перебил майор, — ничего такого. Я через одного уголовника действовал… помните, может, Ушастого?

— Его ты убил?

— Я. Ушастый договаривался с Бошко. Они кентами были, и Ушастый от своего имени говорил. А потом меня познакомил, сказал — вот мент, который братве помогает. И когда Ушастый погиб, Бошко пришел ко мне. Заплатил, чтобы я нашел того, кто Ушастого завалил. И я нашел.

— А почему я ничего не знал? Можно сказать, ты убрал Свирина и Ушастого, а я об этом узнаю через четыре года. Подожди, но Бошко в это время был…

— В Турции. Но часто приезжал в Питер. Он хотел убрать Дорофеева, но не получилось, а больше он никого не нанимал. И я думаю, что это он приложил руку.