Кровавый план египтянина - Бабкин Борис Николаевич - Страница 51

– Надеюсь, ты помнишь, о чем с ним надо говорить? – перебил Абу. – И еще. Не вздумай как-то намекнуть ему о том, что ты о нем все знаешь.

– Понял я, – кивнул Туркин и услышал гудки отбоя. – Гнида! – плюнул он себе под ноги. – Значит, хочешь самолетом по Москве шарахнуть? Но, как я понял, Павел – валенок. И как же ты собираешься его втянуть в это?

– А что ты хочешь? – спросил Валерий.

– Да попытаться запугать его, – отозвался Абу. – Я видел его. Случайно узнал по фотографии. Этот летчик производит впечатление слабого, безвольного человека. И при этом он искусный пилот, ас, если так можно сказать. Поэтому и хочу спровоцировать его на отчаянный поступок, а шантаж отлично делает из труса смелого, даже отчаянного…

– Это идиотизм, – возразил Валерий. – Трус он и есть трус. И если что-то сделает, то сам обратится в милицию. Если ты хочешь получить его в свое владение, надо придумать такое, что испугает его и заставит совершить поступок, на который он никогда бы не пошел.

– А ты умеешь мыслить логически, – улыбнулся Абу. – Я хочу, чтобы ты увидел его.

– Сначала ответь, – пристально глядя ему в глаза, сказал Валерий, – ведь наша встреча не случайна, ты искал именно нас? И свел в Ираке…

– Ты действительно мудр, – засмеялся Абу. – Я знаю вас по Ичкерии. О вас очень хорошо отзывался мой брат. И я выбрал вас, потому что у вас есть причина сделать то, что я задумал. Я все проверил по каналам в России и убедился, что это так. Ты действительно ненавидишь демократию, потому что считаешь, что из-за нее погиб твой отец. Ты, – он повернулся к Ивану, – с самого детства мечтаешь о том, что твое имя впишут в историю. И вот я даю вам обоим шанс исполнить это. Тебе – сдержать слово, данное на могиле отца, тебе – вписать имя Ивана Крылова в Историю. Поехали, я хочу, чтобы ты высказал свое мнение о летчике.

– Значит, ты хочешь повторить атаку на небоскребы-близнецы? – спросил Валерий.

– Я не решил еще, что именно я сделаю, – ушел от ответа Абу Саид. – Это один из вариантов. Настоящий полководец разрабатывает несколько планов атаки на неприятеля, особенно в таких условиях.

«У него явно не все дома», – подумал Иван и покосился на Валерия. Но лицо того было непроницаемым.

– А зачем тебе это надо? – не выдержал Иван. – Для чего?

– Я никогда не делаю того, – холодно отозвался Абу, – что мне не нужно. Надеюсь, больше вопросов на эту тему ко мне не будет. Поехали, – поторопил он Валерия.

– Но у нас еще нет документов, – не двигаясь, напомнил тот, – а сейчас вечер. В это время Москва становится опасной.

– Ты прав, – недовольно согласился Абу. – Впрочем, относительно летчика у меня уже есть мнение, и я, кажется, знаю, как заставить его сделать то, что нужно мне.

– А я вас представлял немного другим, – смущенно пробормотал Павел, сидевший в кресле напротив Туркина. – Почему-то толстым и важным. Мне часто рассказывали о вас. Как вы были на Камчатке и спасали…

– Это было давно, – не дал ему договорить Семен Борисович. – Мы были молоды и жаждали покорить мир. Ну, если не покорить, то хотя бы спасти его, – рассмеялся он. – Сейчас бы и твой отец не вел себя так.

– Я знаю, что никогда не смогу сделать что-то даже во спасение кого-то. Знаете, я с детства всего боялся, никогда не дрался. В общем…

– Но ты летчик, а это уже поступок.

– В небе я не боюсь, мне там нравится. Надо было идти в военные летчики, но мама с папой были против армии.

– А правда, что ты воздушный хулиган? – весело спросил Туркин.

– Да! – лихо, по-мальчишески улыбнулся Павел. – Пикировал над городом. Если бы не Анатолий Сергеевич с друзьями, меня бы отстранили от полетов. Но я получил не сравнимое ни с чем удовольствие. Мне это…

– Вот ты говоришь, – перебил его Туркин, – что никогда не сможешь рискнуть собой из-за кого-то. А если с твоими малышами что-то случится?

– За них я убью любого! – горячо проговорил Павел. – И никто меня не остановит. За своих…

– Погоди, – поднял руку Семен Борисович. – А если, например, твоим детям будет угрожать смертельная опасность и за тобой будет выбор: пожертвовав собой, спасти их, или…

– Да я не задумываясь отдам свою жизнь за любого из них.

– А если потребуют совершить что-то ужасное? Какое-нибудь преступление и…

– Я сделаю что угодно, – перебил Павел. – Я живу потому, что у меня есть сын и дочь. Когда узнал о том, что Тоня, моя жена… – Он замолчал.

– Понимаю, – проникновенно сказал Туркин. – Но ты выдержал это, и честь тебе.

– Только из-за детей. – Павел вздохнул. – Как представил, что их со мной нет, понял, что совершу что-то страшное, если не верну их. И вот я здесь. Знаете, вчера после полета командир предложил махнуть по пятьдесят грамм коньяка. Так обычно делают, если вылет через сутки, но я, честно говоря, боялся – вдруг сорвусь. А ничего подобного, – он рассмеялся, – алкаша из меня не получилось.

– И чудесно, – улыбнулся Туркин.

Он хотел сказать еще что-то, но прозвучал вызов сотового телефона.

– Да, – сказал Туркин, – слушаю.

– Отправляйся в аэроклуб, – услышал он голос Абу, – узнай, как там дела. Очень скоро парни потребуются. И еще выясни, можно ли залить столько топлива, чтобы хватило до Москвы?

– Конечно.

– В общем, мне надо поговорить с ними. Делай что хочешь, но они должны остаться в этом аэроклубе. Устрой нам встречу, но туда я не поеду. Привези их в Москву. – И телефон отключился.

– Извини, – Туркин посмотрел на Павла, – работа. Чтобы что-то иметь, сейчас кручусь как белка в колесе.

– Не рискую я без презерватива, – с досадой проговорил Руслан. – А ведь…

– Правильно сделал, – остановил его Ян, – а то мало ли что. Раньше времени на тебя вышли бы, и тогда, считай, всему конец. Сейчас главное – дождаться. Скорей бы, – вздохнул он. – Вам-то вроде бы и все равно. Но, с другой стороны, время уходит.

– Это точно, – кивнул Вячеслав. – Я, например, уже со страхом прислушиваюсь к себе.

– Скорей бы, – тоже вздохнул Руслан. – Никогда не думал, что снова в небо поднимусь. Я же летное кончал в Тамбове, в девяносто третьем. Ну, разумеется, служить не стал. Однако когда в Афганистане был, летал. Там меня Эль-Нахиб и заметил. А тут после того, как мы трех гяурок взводом пропахали, не знаю почему, но решил кровь сдать.

– Я тоже неожиданно узнал, – признался Вячеслав. – Вроде одышка у меня появилась. А когда узнал, хотел обвешаться гранатами и…

– Вас жизнь заставила, – улыбнулся Ян, – а я отомстить хочу. И тогда все узнают, что это дурацкое имя Ян не мое, а я двоюродный племянник Дудаева. Я и не думал, что буду воевать. Летать научился в Ростове. Потом работал в сельскохозяйственной авиации. Платили мало, но зато самолет освоил. Когда в горы ушел – я двух милиционеров чеченских зарезал и одного российского прапорщика, – я рассказал о том, что на самолете летаю. И проговорился: вот бы сделать что-то вроде тарана нью-йоркских небоскребов. На другой день ко мне Шарафутдин Исаев подошел и говорит: ты действительно хочешь на самолете джихад совершить? Я говорю: да, не для меня эти горы, а сдаваться не хочу. Тут еще кто-то сказал, что я вроде из рода Дудаевых. Потом поговорил в Пакистане с египтянином этим, и все. Дали документы, заставили волосы красить, имя это дурацкое – Ян. А фамилию я ночами учил. Мать у меня чеченка и отец тоже. По-настоящему зовут Ибрагим.

– А меня, – усмехнулся Вячеслав, – как вашего второго президента, Аслан.

– Мне оставили мое имя, – засмеялся Руслан.

– А ты не очень похож на чеченца, – посмотрев на Вячеслава, отметил Ян.

– По матери я русский, отец – чеченец. Но я живу по законам и обычаям чеченцев. Воевал и в первую, и сейчас.

– А я сам на это иду, – проговорил Ян. – Вас к этому принудил Аллах, потому что он указывает каждому путь. А я – сам. Аллах акбар!

– Аллах акбар, – отозвались Аслан и Руслан.