Кровавый план египтянина - Бабкин Борис Николаевич - Страница 23

Не отвечая, мать поцеловала его и, крепко прижав к себе, заплакала.

– Господи! – прошептала Надежда Павловна. – Господи… – всхлипнув, перекрестилась и посмотрела на висевшую в углу кухни икону. – Помоги, Господи, помоги, – снова повторила она и вновь перекрестилась.

– Мам, – раздался голос сына, – ты дома?

– Да, сынок… – Мать подошла к покачивавшемуся на стуле в прихожей сыну. – Ты же говорил, что больше не будешь…

– Да друзей встретил, – пьяно улыбаясь, ответил сын. – Сейчас у меня друзей много… – Он стал падать вперед. Мать удержала его. – Не обижайся на меня, мама. Когда выпьешь, как-то легче становится. Я сегодня в аэропорт ездил, но из машины не выходил. Меня знакомый один возил. И как-то не по себе стало. Самолет как раз взлетал. На Москву пошел. Я должен был… – Не договорив, он заплакал. – Плохо мне. Ну почему я такой? – Он уткнулся стоявшей перед ним матери в живот. – Слабый я, ничего не могу, ничего, – протяжно повторил он.

– Перестань, Пашенька, – гладя его по волосам, вздохнула мать.

– Ведь говорила ты мне – не женись на Тоньке. Говорила, но я не послушал. А потом вроде все у нас хорошо стало. Света родилась, потом Толя… – Всхлипнув, он рукавом вытер слезы и улыбнулся. А потом Тонька начала… – Он снова заплакал. Мать, тяжело вздохнув, молчала. – Я не знаю, что мне делать, – проскулил Павел и, обхватив мать, крепко прижался к ней.

– Брось пить, сынок, – тихо проговорила мать, – и все будет хорошо.

– А как дети? – плача, спросил Павел. – Не могу…

– Брось пить! – рассердилась мать. – И все будет как прежде – и работа, и дети, и…

– И жена шлюха, – договорил за нее сын. – Вот в чем вся причина. Я бы разошелся с ней, но она лишит меня детей. Я не знаю, что мне делать.

– Главное – бросить пить, – вздохнула Надежда Павловна, – пока ты еще можешь это сделать.

Павел, подняв голову, хотел что-то сказать. Зазвонил телефон. Надежда Павловна взяла трубку.

– Здравствуй, Надюша, – услышала она.

– Анатолий Сергеевич, – узнала она голос, – это вы. Я…

– Снова на вы и по имени-отчеству?.. – недовольно прервал ее Румянцев. – Как Пашка?

– Да все так же.

– Ясно. Вот что, приезжайте к нам, Анна у меня приболела. В общем, приезжайте и поговорим. Надо что-то с Пашкой решать… Я потому и звоню. Мне тут стюардессы сказали, что видели Пашку около пивного бара. Поддат крепко был. В общем, приезжайте.

– Он сейчас пьян сильно, – вздохнула Надежда Павловна. – Давайте завтра. Я, как он проснется, сразу повезу его к вам.

– Ладно, – согласился Румянцев. – До двух я дома буду. Приезжайте. Ну, – вздохнул он, – будь здорова, Надя. Вытащим мы Пашку.

– Толя, – вздохнув, позвала лежавшая на кровати Анна, – неужели Пашка…

– Слаб оказался, – прикурив у открытой балконной двери, сказал Румянцев. – Из-за бабы запил. Он детишек своих любит, потому и терпел ее выходки. А потом, когда она уже в открытую начала с этим Голубцовым встречаться, запил. Надо вытаскивать Пашку. Ведь его отец, Игорь, жизнь мне спас. Не могу я допустить, чтобы с Пашкой что-то случилось, не могу…

– Подожди… – удивилась Тоня. – Как это ты…

– Уезжаю я. И не знаю, когда вернусь, – ответил Антон.

– Как уезжаешь? – опешила она. – Ведь ты говорил…

– В общем, вот что. Ухожу я от тебя. Нашел я свою половину без хвостов, как у тебя. Расход у нас с тобой. Все, подруга, надоела мне ты и твои хвостики. Я, может, и буду хорошим отцом, но не для твоих огрызков. Хочешь со мной – оставь хвосты Пашке, тогда и говорить будем.

– Подожди, Антон, но ты говорил, что любишь, что не можешь без меня…

– Я тебя забрал бы хоть сегодня, но вижу твоих хвостиков – и кажется мне, что Пашка рядом. А мне это на хрен не упало. Я сам тебе могу парочку сделать. В общем, решай сама.

– То едешь куда-то, то нашел шлюху какую-то, то теперь…

– Да просто хотел, чтоб без обиды. Я хочу с тобой жить, но вот дети Пашкины… – Он посмотрел ей в глаза.

– Но я мать, и я…

– В общем, решать тебе. Верни Пашку. На время мы с тобой перестанем встречаться. Ну а потом… – Он вздохнул. – А еще лучше, – тут же передумал Антон, – подай на развод. Оставь ты детишек Пашке. Будешь их навещать, только избавь меня от общения с ними. Решай!.. – Антон, не прощаясь, вышел.

Тоня сидела неподвижно.

– Мама, – подбежала к ней дочь, – мы когда в зоопарк пойдем?

– С папой пойдете! – крикнула Антонина и бросилась следом за Антоном.

– Матерый Казанова! – восхищенно пробормотал сидевший за рулем «ауди» Мамалюк.

– Ну, вот видишь!.. – Обняв плачущую Антонину, Антон поцеловал ее. – Ты пойми меня, не могу я с Пашкиными…

– Я уйду от него, – пробормотала Тоня, – и детей ему отдам. Только не оставляй меня.

– Уходи от детей и переезжай ко мне. Разведешься с Пашкой, и мы с тобой сразу распишемся.

Опустив голову, она молчала.

– В общем, как решишь, звони. А пока – до свидания. – Антон быстро пошел от подъезда к машине.

Тоня, плача, вошла в подъезд.

– И зачем тебе все это надо-то? – пожал плечами Мамалюк.

– Думаешь, я знаю? – усмехнулся Антон.

– Ты, Выключатель, какую-то хренотень затеял.

– Закрой пасть! – отрезал Антон. – Мне сказано, я и делаю то, что нужно. Сегодня еще двое приедут, их надо на хату устроить. Слышь, Колян, может, давай на этом заработаем пару сотен баксов? Их в мою хату, а я у тебя переторчу. Фраера с большими бабками приедут, мы и разживемся.

– А если он нас не встретит? – негромко спросил сидевший на полке СВ крепкий мужчина.

– Встретит, – уверенно отозвалась молодая черноволосая женщина. – Мы же ему деньги везем. А ради денег русские свиньи и мать родную продадут. Это я от них такую поговорку слышала.

– О том, ради чего мы приехали, ни слова.

– Хватит, Магомед. Я знаю, зачем мы едем, и, клянусь Аллахом, сделаю это. Если придется, пожертвую собой. Я сделаю это, и никто не сможет мне помешать.

– Веди себя спокойно. И так сейчас ко всем кавказцам относятся крайне подозрительно, а к чеченцам особенно.

– Я знаю, как вести себя! – отрезала женщина.

– Перестань, Захра, – рассмеялся он. – Ты ведешь себя…

– Я нахожусь среди тех, – гневно проговорила она, – кто убил моего отца, который защищал свою родину от гяуров, кто раздавил гусеницами танка моего дедушку и кто засыпал обломками дома в Грозном мою маму и моего сына. Мой муж погиб еще в первую войну. Я растила сына и никому не делала зла. А они пришли снова и… – Не договорив, она провела ладонями по щекам.

– Скоро Воронеж, – посмотрел на часы Магомед. – Ты бывала здесь раньше?

– Нет. Я была в Москве и в Ярославле. Но нас встретит этот человек, Антон Голубцов, я его знаю.

– А откуда ты его знаешь?

– Это не важно. Знаю, и все. Не надо вопросов, Магомед. В конце концов, ты только должен помогать мне.

– Да знаю я, – недовольно отозвался он. – Но если честно, мне это не нравится.

– Тем не менее старшая – я.

– А как ты их узнаешь? – спросил Мамалюк.

– Без понятия, – ответил Антон. – Мне сказали, что сами подойдут. Посмотрим.

– Поезд подошел.

– Сказали, подойдут – значит, подойдут.

– А зачем тебе Тонька-то сдалась? – не удержался от вопроса Мамалюк. – Ты же…

– Да она мне на хрен не упала! – отрезал Выключатель. – У нее… – Он замолчал. – В общем, не лезь в это.

Магомед со спортивной сумкой и небольшим чемоданом вышел из купе. Захра с дамской сумочкой на плече и чемоданчиком последовала за ним.

– И куда теперь? – остановившись на перроне, спросил он.

– На привокзальную площадь, – проходя мимо, ответила Захра.

Зло блеснув глазами, Магомед пошел за ней.

– Вот это да! – удивленно округлив глаза, прошептал Антон.

Мамалюк, покосившись на него, усмехнулся: