Начало пути - Радов Анатолий Анатольевич - Страница 8

Однако размышлять о географических пристрастиях этих странных существ я не стал. Жалко, конечно, несчастную зверюшку, которая, судя по размерам, была далеко не зрелой особью, но я до чертиков хотел есть. Поэтому, забив на зрелище продолжавшейся охоты, рванул со всех ног в ту сторону, откуда вся эта оруще-ревущая кавалькада пару минут назад высыпала мне навстречу. Продрался сквозь ветки, остановился на кромке зарослей и бросил взгляд на маленькую поляну.

Справа стояла телега с запряженным в нее логом, посередине поляны еще один лог, который лежал на боку и дергался, скорее всего, в предсмертной агонии. Бок у него был разорван до такой степени, что во все стороны торчали переломанные ребра молочного цвета, а на шее виднелся «кубинский галстук». Перерезав горло когтем, виар, видимо, зацепил язык и вытянул его наружу. Да уж, мерзкое зрелище. Судя по всему, этого бедного лога охотники использовали в качестве приманки.

Чуть поодаль от подыхающей скотинки лежал один из охотников – с разбитой головой и вытекшими на зеленую траву мозгами. Белый кефир вперемешку с серой слизью. Я едва не сблевал, хотя и желудок мой был пуст, как карманы нищего. Впрочем, именно таковым я и являлся на данный момент. Нищим и голодным беглецом.

Перестав пялиться на кровавые сцены, рванул к телеге. Запряженный в телегу лог испуганно заржал, попятился назад, колесо снова скрипнуло, а внутри меня все покрылось инеем. О Великая Эри, ну хоть сейчас подари мне полминуты твоего милостивого взгляда. Мне хватит.

Пересилив страх, я схватил с телеги небольшой мешочек, похожий на обычный солдатский сидор, быстро стрельнул глазами, заметил под облучком кувшин, захватил и его и стрелой шмыгнул к мертвяку. Присел рядом, дрожащими руками обшарил карманы кафтана. Черт! Ни одной монетки. Зато на шее красовалась тонкая серебряная цепочка. Помешкав, все же сорвал ее, подхватил кувшин, поставленный на землю, и бросился к краю поляны. Оглянулся на секунду. Бедного виара, видимо, уже оглушили дубинками. Теперь из густых зарослей слышались только крики: «Поддай! Да вот здесь тяни, оболтус!», «Прох, разверни!», «За сеть, за сеть хватайся, Зелимо! Да камень же отвяжи, шоб тебя чревл сожрал!».

Понятное дело, что скоро эти здоровяки появятся с грузом на поляне. Еще раз оглядев ее, я вздохнул и бросился наутек, прижимая к груди добычу.

Глава 6

Сколько я пробежал без остановки, вот так сразу и не сосчитать: ни столбов придорожных по пути не встретилось, ни спидометра у меня не было. Но остановился ровно тогда, когда навалилась дикая тошнота, по лицу пробежал мороз, а щеки онемели. Сердцу явно не хватало сил нормально качать кровь, вот и отхлынула. Фух! И на чем только держусь?

Прислушался. Погони вроде нет. Да и какая погоня? Не бросят же они пойманного виара из-за кувшина и сидора? Он и в себя прийти может, потом снова мучайся, глуши. А этого зверя они явно не забесплатно ловят. Ну а насчет цепочки… Вдруг порвалась во время схватки со зверем да затерялась в траве. Вот пусть и ищут, я-то при чем?

Чуть отдышавшись, стрельнул глазами по сторонам, увидел поваленное дерево и вяло побрел к нему. Казалось, сделаешь одно резкое движение и свалишься в обморок, поэтому похож я был на ходячую бесхребетную сосиску, расслабив все, что не относилось непосредственно к ходьбе. Даже дышал с осторожностью и не слишком глубоко.

Когда до толстенного ствола оставалось шагов восемь, с него во все стороны вдруг посыпались крохотные коричневые зверьки, громко и злобно вереща. От неожиданности я шарахнулся назад. Издалека их видно не было, а с нескольких шагов взбугрившаяся и пришедшая в движение кора дерева повергла меня в ужас. Я уж было решил, что это и не поваленное дерево вовсе, а какое-то очередное лесное чудовище, которое я по неведению разбудил.

– Идите на хрен! – вырвался у меня судорожный крик, и от него еще сильнее похолодела спина.

Но, быстро взяв себя в руки, я выдавил слабую улыбку. Потом на всякий случай поднял с земли палку и, приблизившись, постучал ею по стволу. Мало ли, вдруг там под ним еще какая-нибудь живность разместилась в свое удовольствие. Вроде местных змей, которых тут незамысловато называют гадами. Гады – они и в Ольджурии гады. Но под стволом было пусто. Это я уже проверил с дотошностью, наклонившись и заглянув вниз.

Но, едва выпрямившись, понял, что совершил глупость. Глаза застлала вспыхнувшая тьма, ноги сами подогнулись, и я бухнулся на задницу. Хорошо еще, кувшин поставил на землю, когда палку поднимал. Неудобно с этим гадским кувшином в руках, мешает.

Просидев в полуобмороке пару минут, наконец открыл глаза. Нет, теперь, пока не поем, с места не сдвинусь. Скинув с плеча лямку сидора, я поставил его перед собой и принялся развязывать узел. А затянут он оказался крепко. Дрожащие пальцы жадно хватались за него, пытались подлезть, поддеть, уцепиться, но толку не было. Ладно. Я достал из-за пояса маленький нож и просто перерезал чертову веревку. Расширил горловину, заглянул внутрь, проглотил слюну. Вот будет здорово, если там и не еда вовсе, а скажем, шмотки. Хотя нет, спиной чувствовалось что-то твердое, да и потянуло знакомым запахом, едва распахнул мешочек. Хлеб. Точно, хлеб и еще что-то.

Через несколько секунд передо мною лежало полкраюхи ольджурского серого, четверть головки сыра, что-то вроде сулугуни, и кружок «кровянки». Вытерев рукавом слюни, которые при виде всего этого сами полезли изо рта по направлению к еде, я отрезал от краюхи приличный кусок, потом не меньший от сыра и немножко отломил колбасы. Полкруга всего лишь. Все это надкусил хорошенько и с набитыми, как у хомяка, щеками принялся пережевывать. От удовольствия глаза сами прикрылись, радость внутри взмахнула крылышками и вспорхнула к небесам. О Великий Номан, а ведь есть рай и на земле. И чтобы в него попасть, нужны хлеб, сыр и колбаса, а вовсе не безгрешная душа.

Хотя за ушами стоял такой треск, будто бешеный лось ломился сквозь валежник, меня все-таки привлекло верещание справа. Я повернул голову. На ствол вернулось несколько зверьков, которые стояли на задних лапках и тянули мордашки в мою сторону, интенсивно нюхая воздух. Их носы при этом, казалось, жили собственной жизнью, насыщенной и не лишенной надежды.

– Фто, фрать фофите? – спросил я с набитым ртом, и коричневые комочки возбужденно заверещали.

– Пефебьетефь. Кфофки фотом фобивете, – добавил я и снова надкусил по очереди три «билета в райские кущи».

На мордочках зверьков мелькнуло легкое разочарование. Видимо, они начали сомневаться, что им хоть что-то перепадет от того, кто с таким аппетитом уминает жратву.

– Лафно, нафе. – Я отломил от хлеба кусочек размером с самих зверьков и подбросил навесом. Зверьки, раскинув передние лапки, заметались из стороны в сторону, сбивая друг друга. Самый стойкий из них принял мое угощение «на грудь» и, борясь с инерцией, шустро засеменил назад. Но ствол неожиданно кончился, и он шмякнулся вниз. За деревом тут же все забегало, заверещало, зашелестело, зашебуршало, а я от такой картинки не смог сдержаться и загоготал, фонтанируя крошками. С полдюжины самых смелых зверьков тут же рванули под этот дождь изобилия.

– Кыш! – закричал я, резко перестав смеяться и торопливо пряча остатки еды обратно в сидор. – Ну, вы и наглецы.

Не рискнув оставлять мешочек без присмотра, уместил его у себя на коленках и потянулся к кувшину. Если в начале трапезы слюны было хоть отбавляй, то теперь ее начинало не хватать. Я не стал мучиться с тесемочкой, перевязанной вокруг горлышка, и просто срезал ножом кусок бычьего пузыря. Приподнял кувшин, принюхался. Так и знал! По запаху – та дрянь, которую Вирон каждый день выдает Альтору. Сам же он пил более дорогое вино. Да и с чего бы покупать рабу, пусть даже бывшему магистру магии, хорошее пойло? И на том, как говорится, спасибо. Хотя, сдается мне, Вирону льстит, что среди его рабов есть бывший маг-магистр. Думаю, он даже не раз хвастался этим фактом перед своими классовыми братьями, то бишь олт-бронами, бронами, фрезами, лурдами, цезами и прочими благородными лицами Ольджурии.